— Бежим!

Булат оттолкнул разбойника, схватил меня за руку и потащил в глубь аллеи.

— Остановить их, — скомандовала Евдокия.

Мужик толкнул Булата, отчего тот охнул, отпустил мою руку и попытался зажать рану на плече.

— Давай-давай, — подзуживала своего напарника Евдокия, пытаясь нашарить рукой упавшие очки, — что стоишь?

Мужик ухмыльнулся (его длинный, крючковатый нос навис над верхней губой, подчеркнув сходство своего обладателя с хищной птицей) и засунул два пальца в рот.

— Бей его, — простонал Булат, — иначе мы не уйдем.

Я повернула «пернач» дулом в сторону, чтобы уж наверняка не подстрелить кого-нибудь еще, и ткнула рукояткой мужику в зубы. Удар получился сильно неожиданным (для моего противника) и неожиданно сильным (как я помнила из инструкции, вес пистолета восемьсот шестьдесят граммов). Все же от оружия в руках есть толк. Мужик зажал рот рукой и замычал, а мы с Булатом побежали по аллее.

— Он, — задыхаясь, спросила я, — может… за нами… в… погоню?

— Может, но это не самое страшное, — ответил Булат и хихикнул: — Похоже, ты ему зубы выбила. А значит, теперь он временно не опасен.

— А мы куда? Теперь-то ты можешь это сказать?

— Транспорт добывать будем, надо же как-то свалить отсюда…

Он остановился, внимательно осмотрел ближайшее к нам дерево и, видимо, нашел, что искал.

— Нам сюда, — он кивнул в сторону. — Идти будет неудобно, но здесь недалеко.

Я повесила контейнер с Султаном через плечо и смело шагнула с дороги прямо в чащу Рей Брэдбери, «И грянул гром»: сейчас раздавлю какую-нибудь бабочку, и все переменится. Хотя нам пока не надо, чтобы что-то менялось, ведь сейчас мы ведем в этой игре…

Вы когда-нибудь прогуливались ночью по лесу? Не по парку, где деревья посажены в строго определенном порядке и тропинки вымощены камнем или залиты асфальтом, а по настоящему лесу, где деревья и кустарники борются друг с другом за место под солнцем. Схватка идет жестокая и почти в рукопашную. В результате возникают непроходимые дебри. Вот сейчас мы с Булатом пытались пробиться сквозь такие дебри. Нечто невидимое и очень противное налипало на лицо, где-то внизу угрожающе трещали зацепившиеся за что-то джинсы;

никакой мох не пружинил мягко под ногами кто-то заботливо разложил на нашем пути коряги, кочки и прочие предметы, сильно снижающие и без того невысокую скорость продвижения.

— Далеко еще? — спросила я, убирая от лица очередную хлесткую ветку.

— Огонек видишь? — раздался где-то справа голос Булата. — Держи курс, нам туда.

Где он умудрился разглядеть какой-то огонек? Темно, хоть глаз выколи. Тут же вспомнилась Евдокия, и я стала активнее раздвигать мешающие проходу ветки.

Так мы прошли (точнее — пробились) еще метров пять. И вдруг я увидела… Не огонек, а какое-то странное свечение.

— Вижу, — сообщила я невидимому Булату. — Мне кажется, это болото.

— Сама ты болото, — не слишком вежливо отозвался он. — Это выход.

— Понятно, — ехидно отметила я. — Открылся портал, через который мы сможем попасть в параллельную вселенную. И наши преследователи останутся с носом…

— Ты почти угадала, это выход… — на полном серьезе ответил Булат. — Давай-ка побыстрее…

Последние несколько метров дались совсем тяжело, создавалось впечатление, что ветви здесь переплели особенно тщательно. Но мы упрямо двигались вперед. Что касается меня, далеко не последним ускоряющим фактором было осознание того, что в случае неуспеха неминуем малоприятный разговор с тем мужчиной, которому я, кажется, выбила пару зубов. Совсем не исключено, что он захочет сравнять счет.

Последний рывок, последний удар веткой по лицу, последние мошки и труха, насыпавшаяся за воротник, и вот мы рядом с источником света.

Это оказалось не болото и не портал. На небольшой полянке (в темноте трудно было оценить ее размеры) стоял домик на сваях. Откуда-то из далекого детства всплыло слово «заимка». Кажется, на заимки частенько отправлялись персонажи уральских сказов Бажова.

— И где тут выход?!

— Пошли, — Булат опять схватился за раненую руку, — нам в дом нужно.

— Что тебе нужно, так это медицинская помощь…

— Ее там тоже окажут, — ответил он, но сразу уточнил: — Может быть, окажут…

Мы поднялись на крыльцо, я машинально стряхнула с себя некоторое количество мусора: если обращаешься за помощью к незнакомым людям, в твоих же интересах выглядеть прилично — больше вероятность, что к тебе отнесутся по-человечески.

Булат стукнул три раза и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь. Мы вошли в маленькую тесную прихожую (кажется, в деревенских домах это помещение называется сени). Там пахло деревом, пылью и кислой капустой.

— А теперь, — проинструктировал меня мой спутник, — главное — не бойся. Она пугать будет обязательно. Но так положено.

И, не дав мне времени спросить, кто такая «она» и почему ей положено нас пугать, открыл дверь, ведущую в комнату.

Большую часть площади занимала огромная печь, облицованная белой огнеупорной плиткой с синим рисунком. Еще там был длинный деревянный стол и две лавки. В углу кадушка, на полу разноцветные коврики, на окнах веселенькие занавесочки с петушками.

Около печи стояла баба Нюра с кочергой в руках. Опасное оружие в руках женщины. Без служебной униформы и макияжа она выглядела немного иначе. Пропало сходство с Софи Лорен. И если три дня назад я бы уверенно дала ей лет сорок, то сейчас баба Нюра выглядела… Пожалуй, сейчас я затруднилась бы точно назвать год ее рождения. Ей, конечно, могло быть и сорок, но тут баба Нюра повернула голову, свет упал по-другому, и к сорока годам можно было смело приплюсовать еще сотню.

— Пришел-таки, — обратилась она к моему спутнику, начисто игнорируя мое присутствие.

— Да, — спокойно ответил Булат и поморщился — видимо, рана не переставала болеть.

— А если я вас сейчас выгоню? — спросила баба Нюра. — Что делать будете?

— Что значит «выгоню»? — усмехнулся Булат. — Правила забыла? Делай, что полагается…

— А не буду, — лениво ответила Нюра и, демонстративно повертев в руках кочергу, добавила: — Ничего личного… Только надо право иметь, а у нее, — Нюра кивнула в мою сторону, — его нет.

— Права, говоришь, нет? — вступила я в разговор. — Есть, есть у меня право…

Я поставила контейнер с котом на пол, демонстративно задрала свитер, вытащила пистолет и показала его бабе Нюре.

— Видишь эту штучку? Она называется «пернач». Наделяет владельца неограниченными правами…

В наступившей тишине было хорошо слышно, как кто-то шевелится на печи. Я направила пистолет в сторону звука и скомандовала:

— А ну, вылезай!

Теперь, опираясь на собственный опыт, хочу вам посоветовать: если где-то что-то шевелится, оставьте это «что-то» в покое. Целее будете. К сожалению, тогда я даже не догадывалась об этом простом правиле.

С печки спрыгнуло животное, внешним видом отдаленно напоминающее кота, цветом — придорожную грязь, а размерами — теленка. Огромные желтые глазищи уставились на меня, и симпатии в них не наблюдалось. Животное выпустило когти и, не отрывая от меня взгляда, провело лапой по полу. Глубокие царапины выглядели очень внушительно, наводя на мысли о сравнительной плотности дерева и человеческого тела. Если в дубовом полу это чудовище процарапало бороздки глубиной не менее трех миллиметров, вопрос — как глубоко эти когти могут впиться, например, в руку…

Я растерялась: невозможно держать под прицелом и кота, и хозяйку. И тут раздался грохот. Это вступил в игру засидевшийся в контейнере Султан. Видимо, во время нашего небольшого путешествия по ночному лесу защелка на контейнере слегка расшаталась: один удар — дверца распахнулась, и разбойник вырвался на свободу.

Бабы-Нюрин монстр немедленно переключился на нового противника. Оба кошака выгнули спины, хвосты у них приняли вертикальное положение и слегка подрагивали от возбуждения.