— На ночь глядя никуда не поеду, — твердо заявила я Евдокии Петровне, хотя не было еще и пяти часов.

Евдокия перестала улыбаться. Где-то с минуту она молчала, а потом вновь изобразила на лице гримасу, которую, видимо, позиционировала как улыбку.

— Ну что же… Если вы так настойчивы, Василиса Михайловна, можете остаться. До завтрашнего утра. Утром вы отсюда уедете.

— После завтрака, — уточнила я.

Она скривилась (видать, не очень ей хотелось кормить на халяву неперспективного клиента), но согласилась:

— Хорошо. Но сразу после завтрака вы нас покинете.

Я встала, вежливо поблагодарила за то, что, несмотря на свою невероятную занятость, Евдокия Петровна смогла уделить мне столько времени, подчеркнула, что мне охарактеризовали ее как «неравнодушную» женщину и я теперь ясно вижу, что характеристика очень верная. Короче, я прикладывала максимум обаяния и коммуникативных навыков, чтобы выморщить разрешение остаться еще хоть на пару дней (а лучше — до конца недели). Все напрасно, Евдокия меня уже не слушала. Глаз ее не было видно под темными очками, но интерес ко мне как к собеседнику у нее пропал. Я решила пока больше не давить. Оставили до завтра — уже неплохо. Утро вечера мудренее, как говорится в сказках. Утром что-нибудь придумаю. Я шла к дверям, не оборачиваясь, госпожа Лиховец смотрела мне вслед. Может быть, даже сняв темные очки. Проверять, так ли это на самом деле и какого цвета у нее глаза, не хотелось. Я сразу почувствовала, что взгляд у нее дурной, «сглазливый», причем моментального действия: закрывая дверь, я прищемила пальцы; сделав шаг в коридор, споткнулась о почти незаметный порожек и только чудом удержалась на ногах и почти сразу же вляпалась в коричневатую липкую лужу, которой пятнадцать минут назад здесь точно не было. Три таких события, произошедших одно за другим, должны навести человека на размышления. Однако же не навели. Я посчитала это досадным, но случайным совпадением. Время показало, что я ошиблась.

Ни в коридоре, ни внизу, в холле, мне не встретилось ни единой души. Казалось бы, буквально полчаса назад здесь обедала куча народу, и раз — никого. Я толкнула стеклянную дверь и вышла на улицу. По центральной аллее медленно ехала черная машина с флажком вместо номера региона. Она остановилась метрах в пятидесяти от входа в административный корпус. Из машины неторопливо вылезли два сотрудника Службы безопасности…

Я быстро попятилась, чтобы скрыться в ближайших кустах. Очень быстро выяснилось, что задумка не очень хорошая. Кусты были еще совсем голые — даже почки не набухли, поэтому спрятаться за ними было проблематично. Кроме того, газон, где росли кусты, был очень мокрым, буквально за секунду на ботинки налипло по полкило глины. Я переступила с ноги на ногу, грязь радостно хлюпнула, и глины на мне заметно прибавилось.

Как, как они меня вычислили?! Кто мог меня сдать? Тетя Люся? Невозможно! Она просто не знала, куда я иду. Последнее место, где я отметилась, — банкомат на Киевском вокзале. Но я же не по Минке уехала, так что этот вариант тоже отпадает. Сотрудники, не обращая на меня никакого внимания, подошли к двери, из которой я вышла пару минут назад. Видимо, их ждали: за стеклом нарисовался чей-то смутный силуэт, после чего дверь распахнулась. Быстрый обмен фразами (я прислушалась, но кроме невнятного бормотания уловить ничего не удалось), и оба сотрудника вошли в здание.

— Это они к Евдокия Петровна приехали, — сообщил чей-то голос.

Я вздрогнула, обернулась и обнаружила того восточного мужчину, который сгребал снег около бассейна. Видимо, со снегом он закончил и теперь зачищал от прошлогодних листьев боковую аллею. В руках у мужчины были грабли, к одному из кустиков была прислонена пачка с острой пикой на конце для сбора бумажек.

— И часто к ней приезжают… такие гости?

— Один раз в неделя, иногда два раза. — Мужчина разговаривал со мной, но при этом на меня не смотрел, продолжая сгребать листья в кучу;

Стало быть, это не по мою душу. Но тогда вдвойне интересно, какого рожна нужно сотрудникам Службы безопасности в месте, где гуртятся если не полные психи, то лица малоадекватные.

— Вы давно здесь работаете? — Я взяла в руки пику (на тот случай, если вдруг сотрудники Службы безопасности надумают посмотреть в окно: пусть думают, что я тоже из обслуживающего персонала) и попыталась завязать непринужденный разговор.

— Два месяц, — охотно ответил мужчина и, на тот случай, если я не умею считать, показал мне два пальца. — Как приехал, сразу сюда попал.

Я наколола на пику несколько бумажек и продолжила беседу:

— А живете тоже здесь?

— Здесь живем, — согласился мужчина и махнул рукой в сторону забора: — Там корпус, там все живут. Кроме Евдокия Петровна и Евгений Александрович.

Два последних имени он произнес очень уважительно. Стало быть, госпожа Лиховец и тот импозантный мужчина пользуются авторитетом у персонала.

— Как мне к первому корпусу пройти? — Я прислонила пику к кусту.

— По аллее прямо, там будет тир, слева обойдете — там первый корпус.

Я двинулась по аллее, предварительно поболтав ногами в ближайшей луже, дабы хоть немного смыть грязь с ботинок.

— Эй, — окликнул меня восточный мужчина, — иди сюда. — Он помахал небольшой лопатой.

Я подошла.

— Нога поднимай, — скомандовал он и начал соскребать комки с подошвы. — Тут грязь хорошая, водой не отмыть.

И действительно, глина отваливалась крайне неохотно. Когда верхний слой был удален, ботинки не стали выглядеть чище, но зато они стали намного легче.

— Как вас зовут? — поинтересовалась я, мысленно ругая себя за невежливость — это нужно было спросить в первую очередь.

— Булат, — улыбнулся мужчина. — Если что, я живу в тот корпус у забора. Приходи, спрашивай Булат. Меня все знают…

Так, мужик понял меня неправильно. Решил, что я с ним заигрываю.

— Спасибо. Если что-то понадобится, обязательно обращусь к вам, — обнадежила я парня.

До своего корпуса я добралась без приключений. Готичная барышня за стойкой ресепшн неодобрительно посмотрела на мои заляпанные грязью ботинки, которые, несмотря на старания Булата, все равно оставили на чисто вымытом полу цепочку грязных следов. Я сделала вид, что не замечаю ее взглядов. Около двери в свой номер я остановилась, убедилась, что в коридоре никого нет, и быстро проверила свои метки. Так я и думала, в мое отсутствие кто-то побывал в номере: оба контрольных волоска оказались сорваны. Я вставила карточку и открыла дверь. Лежащий на кресле Султан приоткрыл глаз, увидел, что это всего лишь я, и вновь погрузился в здоровый сон.

В комнате явно что-то изменилось. Тот, кто вторгся сюда без разрешения, не очень-то стремился скрыть следы своего пребывания. Я закрыла глаза и представила, как выглядел номер перед моим уходом. Подушки раньше лежали на покрывале, сейчас они были убраны. На столе появилась пепельница, а вот два стакана, ранее там стоявшие, были переставлены на тумбочку-холодильник. Я открыла глаза. Все совершенно ясно: в моем номере побывала горничная. Она сменила белье, вымыла и вернула на место стаканы. Впрочем, совершенно не исключено, что горничная приходила не одна.

Я вновь закрыла глаза и представила, как выглядело кресло, под подушкой которого я спрятала «пернач». Вроде ничего не изменилось. Если бы сиденье трогали, я бы это заметила, даже по малейшему перекосу в ту или другую сторону. Но проверить все же не помешает. Я согнала Султана и сунула руку под подушку. Пистолет был на месте: либо кроме горничной здесь больше никого не было, либо никому в голову не пришло искать пистолет. Осмотр сумки окончательно убедил меня, что никакого особенного интереса у обитателей «Города солнца» к моей персоне нет.

Султан, недовольно фыркая, вернулся на кресло, свернулся в клубок и притворился, что спит.

— Эх, а рыбу-то я забыла тебе принести, — извинилась я. — Придется поужинать консервами.