Чужестранцы несколько дней провели у города, но так и не смогли преодолеть невидимую стену. Потом они ушли.

— Предок защитил мои владения, — сказал Шакал. — Идем, он ждет тебя!

Шакалы расступились, и Нармер вошел в погруженное во мрак святилище.

Обеспокоенный Северный Ветер хотел было закричать, но вовремя передумал: его крик нарушил бы тишину Абидоса и вызвал неудовольствие главы клана. И все же видеть, как друг снова переступает границу между мирами, ему было тревожно.

В сумраке появилось красноватое сияние, становившееся все ярче. Нармер различил высокую, закутанную в длинный плащ фигуру Предка с его белыми, как жемчужины, глазами, светящимися сквозь прорези треугольной маски.

Юноша пал ниц.

— Нехен спасен, — сказал он. — Теперь Бык справится со своими врагами.

— А ты? Ты победил чибисов? — спросил у него Предок, и голос его прозвучал печально.

— Этот народ служит Льву, и…

— Пока чибисы готовы сражаться, ты не пройдешь следующий этап и Двум Землям будет угрожать разрушение. Тем более что у вас появился еще один опасный противник, готовый заключить союз с вашими врагами. Его могущества ты себе даже не представляешь, и он может стать причиной твоей гибели.

— Это люди с заплетенными волосами?

— Наводнение разрушило страну шумеров. Выжившие сплотились и стали армией, которая перешла через пустыню, чтобы завоевать нашу страну, сколько бы им ни пришлось за нее сражаться. Я не позволил им приблизиться к Абидосу, сохраняя в неприкосновенности таинственный ларец. Но теперь орда шумеров устремилась к Нехену.

— Надо предупредить Быка!

— Не надо недооценивать чибисов, — дал совет ему Предок и исчез.

Северный Ветер вздохнул с облегчением, когда из храма вышел озабоченный Нармер.

— Мы уходим немедленно! — объявил он Шакалу. — Нехену грозит большая беда!

Глава клана, который к этому времени уже выслушал донесения хранителей Абидоса, понимал, что надо ждать худшего. Нармер пал духом. Ливийцы заняли земли Севера, Крокодил бежал и готовился к новым сражениям, Лев по-прежнему повелевал тысячами чибисов, и в страну пришли новые завоеватели — шумеры!

Разве устоит армия Быка, потерявшая стольких воинов, если захватчики объединят свои силы? На этот раз Нехен был обречен. В разлуке с Нейт, о судьбе которой он не имел ни малейшего представления, Нармер приготовился проститься с жизнью у стен покинутого Душами города.

Экипажи огромных шумерских лодок быстро освоились на незнакомой реке. Теперь шумеры знали, с какими опасностями могут столкнуться, а их было намного меньше, чем на родных Тигре и Евфрате. Гильгамеш с восторгом смотрел по сторонам и без конца зарисовывал на глиняных черепках прекрасные пейзажи. Пальмовые рощи перемежались сикоморами, зарослями тамариска, акаций и других деревьев и кустарников. Яркое голубое небо наводило на мысли о покое и мире, но никак не о войне.

У Энки не было времени рассматривать окружающие красоты. Он думал только о том, как привести свой народ к быстрой и полной победе. А она была возможна только в случае захвата Нехена и подавления всякого сопротивления местных жителей.

Глава рыбачьего поселка волновался все больше.

— Остановимся тут, повелитель! Первый лагерь Льва уже рядом. Там и живут наши вожаки.

— Приведи их ко мне!

— Но если они откажутся…

— Убеди их согласиться. И не пытайся меня обмануть. Видишь мой меч?

Генерал потряс тяжелым мечом из бронзы — металла, который глава поселка никогда прежде не видел. Одним ударом Энки перерубил толстый канат.

— Если они попробуют на нас напасть, то все погибнут, — предупредил Энки. — А ты узнаешь, каков я в гневе. Так что поторопись и приведи сюда своих вожаков!

В отличие от Прожоры, Слабак сразу поверил старому рыбаку, который путано обрисовал ситуацию, и не пожалел об этом. Взяв с собой нескольких соплеменников в качестве охраны, предводители чибисов пришли к реке и к своему ужасу обнаружили огромные деревянные лодки и чужестранцев с заплетенными в косы волосами.

Они стояли молча, не веря своим глазам. Решительным шагом к ним направился высокий статный мужчина с бородой и властным взглядом.

— Я — генерал Энки, — заговорил он спокойно, звучным голосом. — Мы шумеры и пришли, чтобы завоевать вашу страну. Ни одна армия не устоит перед нами. Выбирайте: подчинение или смерть!

— Повелитель, мы уже служим Льву… — начал было Слабак и запнулся.

— Меня пока не интересует этот тиран, которого я могу раздавить одним пальцем. И всех его приспешников ждет та же участь.

Прожора и Слабак косились то на лодки, полные солдат, то на генерала. Слабак первым понял, что их жизни висят на волоске.

Пальцы Энки сжали рукоять длинного бронзового меча.

— Решайте немедленно!

— Что мы за это получим? — спросил Прожора.

— Если будете делать то, что я велю, сохраните все свои привилегии.

Слабак толкнул Прожору в бок, и они вместе поклонились чужестранцу.

— Генерал, мы — ваши покорные слуги! Приказывайте, мы готовы повиноваться!

Энки убрал руку с рукоятки меча.

— Вы не глупы, а значит, получите выгоду от вашей службы. Вот мой приказ: когда Лев увидит проплывающие по реке в сторону Нехена лодки с моими солдатами, сейте панику среди соплеменников, а ему посоветуйте не вмешиваться.

Когда станет ясно, что Нехен мой, шепните Льву на ушко, что было бы неплохо нанести его извечному врагу Быку решающий удар. Потом я сам займусь Львом. А ваш народ — разумеется, при вашем участии — признает меня своим повелителем. Если вам придет в голову предать меня и тем самым вы нарушите мои планы, вас ждет наказание, которое мне придется применить к этому вот нежелательному свидетелю!

И Энки указал на главу поселка, которого тут же схватили двое шумерских солдат.

— Меня, повелитель? Но за что? Я никому не скажу, я…

— Насадить его на копье! — распорядился Энки.

Солдаты выполнили приказ. От воплей умирающего мучительной смертью старика кровь застыла в жилах у Слабака и Прожоры.

Утешительно было прийти к выводу, что шумеры во многих ремеслах были куда более умелыми мастерами, чем местные жители. К тому же войны разорили страну. Лодки и смертоносное оружие непременно должны были принести завоевателям победу.

Гильгамеш перестал рисовать. Он размышлял.

— Генерал, ты и правда доверяешь этим чибисам?

— Конечно нет. Но они будут выполнять мои приказы ради спасения своей жизни и сохранения привилегий. Если этих двоих трусов не убьют в сражении, я прикажу их убрать. Предатели нужны, чтобы завоевать чужую страну, но, когда дело сделано, от них избавляются.

— Столько насилия…

— Как и ты, я предпочел бы обойтись без него. Но не будем наивными, Гильгамеш: кланы не встретят нас с распростертыми объятиями, и нам придется уничтожить их армии, чтобы в стране воцарился прочный мир. Поэтому нам надо первыми нанести удар.

— А не лучше ли было сначала провес ти переговоры?

— Время переговоров еще не пришло. Когда обитатели этой страны поймут, что наше оружие и суда намного лучше тех, которыми располагают они, им останется только покориться. Мы установим здесь свои законы и порядки, которые обеспечили в свое время процветание Шумеру. И твои советы мне очень пригодятся.

— Но я всего лишь художник…

— Ты по-другому смотришь на мир, и тебе не приходится решать вопросы жизни и смерти. Ты постигаешь тайны и формы того, что кроется за внешней оболочкой, и таким образом поднимаешься над массой посредственностей, каковыми в основном и являются люди. Не меняйся, Гильгамеш, и ты послужишь своему народу много лучше, чем самый храбрый солдат!

Невзирая на столь ободряющие слова, художник со страхом смотрел в будущее. Кровь осквернит безмятежные воды реки, насилие свершится на ее берегах, населенных тысячами самых разных птиц. Длинный путь из Шумера закончится побоищем, после которого, возможно, на этих землях зародится новое общество.