В Эриду у генерала было просторное жилище, окруженное садом, красавица жена, четверо детей, десяток слуг, стадо коров, поля… Его благополучие у многих вызывало зависть, но Энки не обращал на это внимания. Родившийся в простой семье, он всего добился благодаря своим талантам и устранил многих соперников, имевших глупость его недооценивать.

Он умел читать и писать, отличался крепким здоровьем. Восхождение его к высокой должности в армии было стремительным, и очень скоро он стал видным представителем правящей элиты. Стараясь удержать в своих руках власть, правители спрашивали его советов и даже руководствовались ими.

И вдруг по городу распространился слух, что генерал хочет захватить власть и готовит государственный переворот! Энки поступил опрометчиво, не придав значения злословию завидующих ему сановников, которых он, как ему казалось, мог раздавить одним пальцем. Далекий от интриг, он, как мог, поддерживал гениального художника и скульптора по имени Гильгамеш, украшавшего мозаиками глиняные стены святилищ и домов знати. И хотя новшества Гильгамеша многим пришлись не по вкусу, генерал продолжал ему помогать.

Условия жизни в Междуречье^[7] не были особенно благоприятными. Неожиданные и бурные разливы рек размывали плодородные земли и разрушали поселения. Энки даже разработал подробный план, предусматривавший сооружение каналов и постройку лодок. В случае новых природных катаклизмов они могли спасти много жизней.

Будучи влиятельным и уважаемым человеком, генерал считал себя неуязвимым. Тщеславие ослепило его.

И вот в день, когда он намеревался возглавить праздничное шествие в честь Великой Богини, подчинявшиеся ему офицеры пришли его арестовать.

Все рухнуло в один миг.

Когда Энки предъявили обвинение в государственной измене, он сразу понял, чего ему ждать от трибунала, в состав которого входили его злейшие враги. Его приговорят к казни, супругу отправят в изгнание, детей продадут в рабство, имущество растащат…

Оказавшись в тюрьме, проклиная свою недальновидность, генерал все же не мог смириться со свершившейся несправедливостью и бездействовать в ожидании казни. Что, если подкупить стражников? Или попытаться их убить? Или вырыть подземный ход? Однако судьба ответила на эти его вопросы по-своему. И этот ответ был ужасным. Никто не мог предвидеть, что вскоре произойдет.

Начались сильные дожди, и им не было видно конца. С каждым часом стихия бушевала все сильнее. Вскоре обе реки вышли из берегов, а количество воды, падавшей с неба, удвоилось.

Потоп разрушал творения человеческих рук.

Стены тюрьмы рухнули под напором воды, и Энки обрел свободу. Зрелище, открывшееся его взору, было жутким: всюду валялись трупы, ни одно строение не уцелело. Его жена и дети погибли.

Когда солнце наконец вышло из-за туч, спасшиеся собрались в порту. Среди них оказался офицер, в свое время предавший генерала. Он попросил у Энки прощения. Энки ничего ему на это не сказал и хладнокровно забил его до смерти кулаками и ногами. Перешагнув границы отчаяния, он превратился в существо, лишенное способности испытывать эмоции.

И эта бесстрастность только укрепила его авторитет. Единственно возможным решением после такого катаклизма Энки представлялось покинуть проклятую землю, забрав с собой оружие и переносные лодки. Но куда идти? Один жрец, знакомый с географией, сообщил, что слышал о существовании страны в дельте огромной, богатой рыбой реки с плодородной долиной. И в этой стране якобы находится город Абидос, служащий вратами в потусторонний мир и обеспечивающий страну божественной защитой. Правда, территории Двух Земель делили между собой несколько кланов, которые наверняка не обрадуются приходу чужаков.

И все же Энки выбрал именно это направление, отметя все возражения. Он планировал захватить противника врасплох и полагался на качество шумерского оружия, а кроме того, рассчитывал на то, что главы кланов не смогут сплотиться перед лицом неожиданно появившегося у границ их земель врага. Слава об одном из них, Быке, дошла и до Шумера. Этот глава клана имел огромную армию и владел землями Севера. Энки пришел к выводу, что от стычки с Быком предпочтительнее будет уклониться.

Посоветовавшись со знатоком географии, генерал решил, преодолев пустыню, дойти до Абидоса, захватить этот священный город и, обосновавшись там, начать сражаться за земли в долине реки. Многие выступили против этого безумного плана, но возобновившиеся проливные дожди заставили недовольных замолчать. Судя по всему, Шумер был обречен на затопление, поэтому даже самые упрямые вынуждены были последовать за Энки.

Художник Гильгамеш, его подопечный, тоже остался в живых, и генерал отводил ему особое место в своих планах на будущее. Когда Две Земли будут завоеваны, он доверит Гильгамешу украшать храм, возведенный в честь Великой Богини, благодетельной и устрашающей.

И вот выжившие шумеры покинули свою опустошенную родину и пустились в долгий и трудный путь, который должен был привести их в страну, где им не придется опасаться природных катаклизмов. Привычные к влажному климату, путешественники вскоре столкнулись с новыми для них жестокими реалиями пустыни: охотящимися хищниками днем и змеями ночью, агрессивными насекомыми, палящим солнцем, постоянной нехваткой воды.

Если бы не военная дисциплина, установленная Энки, которого не могли сломить ни сомнения, ни усталость, поход давно бы закончился. Только один раз взбунтовались самые трусливые — они заявили, что возвращаются назад. Генерал убил всех до одного собственными руками.

И шумеры продолжили путь, страдая от незнакомых болезней и постепенно теряя надежду когда-нибудь достичь цели. Чуть ли не каждый день кто-нибудь из странников умирал, и скоро Энки, по-прежнему твердо верящему в правильность избранного пути, стало трудно поднимать дух у своих уцелевших соплеменников.

Гильгамеш помогал ему как мог. С помощью лекарственных трав — одни он захватил с собой из Шумера, другие нашел по пути — он смог вылечить часть захворавших.

Генерал принес в жертву Великой Богине несколько газелей и ориксов, подстреленных его лучниками. Взметнувшись к ясному голубому небу, вдали от затопленных земель, дым воскресил невидимую силу, побуждая ее направить своих детей на истинный путь.

Части разборных лодок были тяжелыми, и те, кому выпало их нести, выбиваясь из сил, предложили просто бросить их в пустыне. Однако холодный гнев предводителя заставил их умолкнуть. Энки полагал, что в стране с большой рекой без лодок им нечего рассчитывать на победу. Недостаточно было избегать столкновения с Быком. Клан, владеющий Абидосом, наверняка будет его защищать и, возможно, призовет на помощь союзников. Поэтому лодки станут для шумеров залогом успеха. Вняв его доводам, носильщики постарались забыть о своих мучениях.

Новое блюдо появилось в рационе странников — приятные на вкус пустынные улитки, которых всюду было много. Богачи скучали по уюту своих красивых домов и изысканным блюдам своих расторопных поваров. Теперь они были на равных с прислугой и рабами, после потопа обретшими свободу, и лишились всех своих привилегий. Как ни странно, скученность, опасности и трудности пути способствовали сближению людей. Изгнанники поняли, что смогут выжить только сообща. На глазах у генерала нарождалась армия, в которой иерархия была истинной: авторитетом пользовались те, кто обладал необходимыми умениями, выдержкой и волей к победе. Чувство локтя сплотило уцелевших шумеров, преисполнившихся решимости завоевать новые земли.

Что до Гильгамеша, то он жил в своем собственном мире. Пустыня не пугала его и не отнимала у него силы — наоборот, здесь перед ним открывались невиданные ранее возможности. Он собирал незнакомые растения и изучал разные камни, среди которых были и цветные, и ими наверняка можно было рисовать. На кусках известняка он изображал зверей и постоянно совершенствовал свое мастерство. Энки освободил Гильгамеша от всех обязанностей и всячески поощрял его творчество.