— Да, иду умирать!
Голосование заканчивается. Все выходят из зала в вестибюль, надевают пальто и разбирают мешки с хлебом и колбасой — это продукты для осажденного Временного правительства.
23 часа 50 минут. Вдали слышны выстрелы. В ночной темноте делегаты, покинувшие съезд, и члены городской думы с женами и друзьями безоружной толпой двинулись к Зимнему. Всего человек триста. У Екатерининского канала шествие остановил заградительный патруль из двадцати матросов. Делегаты пытаются втолковать сумрачным матросам, что это за процессия, кто в ее составе, куда и с какой целью они идут. Выкрикиваются высокие и потерявшие цену слова: «избранники народа»… «всенародное голосование»… «воля народа России». Матросы молча слушают. Доводы «демократии» иссякают. Воцаряется молчание.
Дует холодный ветер. Вдали слышна стрельба. Пафос совместного «подвига смерти» остывает. Шествие утрачивает единство, его участники начинают сознавать вздорность своего поступка. Возникает растерянность. Нелепость демонстрации начинает раздражать матросов, и некоторые из них без команды снимают с плеч винтовки. Раздаются выкрики:
— Поворачивай оглобли! Назад!
Матрос, командующий отрядом, властно требует:
— Возвращайтесь.
— Пропустите нас! Мы идем умирать… — не слишком уверенно требуют демонстранты.
— Мы здесь по приказу Военно-революционного комитета. Умирать здесь не положено. Ступайте домой, примите яд, — посоветовал матрос.
— А что будет, если мы попробуем прорваться?
— Ничего не будет, — ответил матрос. — Придется вас поколотить. Однако убивать мы вас все равно не будем. Ни одного человека не убьем.
Министр снабжения Прокопович дрожащим от волнения и возмущения голосом воскликнул:
— Давайте вернемся! Откажемся умирать от руки стрелочников!
Демонстранты, в бессильном гневе выкрикивая негодующие возгласы о попрании демократии, двинулись вспять, к Таврическому дворцу, где обычно заседала городская дума. Теперь это была уже толпа. Вскоре все 300 демонстрантов, выходивших на «подвиг смерти», в полном здравии вернулись в здание Думы. Прогулка по холодным и продуваемым ветром улицам, переживания несостоявшегося гражданского подвига возбудили аппетит. Мешки были развязаны, и демонстранты принялись жадно вкушать недоставленные Временному правительству хлеб и колбасу.
Близится полночь. Восставшие уже заняли часть Зимнего. Время от времени еще слышится стрельба.
Представитель Центробалта Алексей Баранов телеграфирует в Гельсингфорс Дыбенко: «Правительство свергнуто… Идет овладение Зимним».
Полночь. Юнкера на первом и втором этажах уже не сопротивляются. Красногвардейцы и матросы лавиной движутся на третий этаж. Агония Временного правительства подходит к концу.
26 октября, четверг. 0 часов 35 минут. Антонов-Овсеенко и Чудновский идут в сопровождении красногвардейцев и матросов в глубь дворца. В одной из комнат они встречают генерал-губернатора Петрограда Пальчинского. Тот говорит:
— Товарищ, представители городской думы во главе с Прокоповичем с зажженными фонарями идут к Зимнему дворцу для прекращения его осады.
Чудновский взял за рукав Пальчинского и обратился к матросам:
— Арестуйте его!
Пройдя анфиладу комнат, Антонов-Овсеенко, Чудновский и возглавляемый ими отряд оказались в обширном зале. Здесь несколько юнкеров стояли с ружьями наготове. Им предложили сдаться. После некоторого колебания юнкера, сознавая тщетность сопротивления, сложили оружие.
0 часов 45 минут. В следующей комнате — министры Временного правительства.
— Именем Военно-революционного комитета вы арестованы! — заявляет Антонов-Овсеенко.
Министры сдают бумаги и оружие. Толпа в зале растет. С трудом удается поставить часовых. Матросы выгоняют из комнаты подозрительных лиц, проникших с толпой в Зимний.
0 часов 50 минут. Зимний взят. Временное правительство арестовано.
Ставка верховного командования по прямому проводу связалась с политуправлением военного министерства. Дежурный офицер сообщил: «…Фактическое соотношение сил таково, что до позднего вечера, когда началась осада Зимнего дворца, восстание проходило бескровно; подходя к тому или иному зданию, охраняемому правительственным патрулем, восставшие снимали его без всякого сопротивления, план восстания был, несомненно, заранее разработан и проводился неуклонно и стройно. Комитет спасения революции в данное время никакими силами не обладает, но может рассчитывать на части, идущие с фронта. Сутки тому назад штаб округа должен был констатировать, что он опирается лишь на женский батальон, две-три роты юнкеров, роту ударников и группу офицеров, пришедших из госпиталей; броневые машины заявили, что не желают активно бороться за Временное правительство, и к утру ушли; три казачьих полка, находящихся в Петрограде, в течение всей ночи вели переговоры, обсуждая условия своего прихода к Зимнему дворцу, и к утру прислали две-три сотни, рассеявшиеся к сегодняшнему вечеру. Крейсер „Аврора“, подошедший к Николаевскому мосту, обстрелял Зимний дворец…»
1 час 20 минут. Протоколы и список арестованных составлены. Их подписывают Антонов-Овсеенко и Чудновский. Каждому арестованному придан свой конвоир.
1 час 30 минут. По истоптанным коридорам Зимнего, навстречу гулу негодования и ненависти, арестованных министров ведут вниз, потом во двор, затем — через ворота и через баррикаду из дров выводят на ночную Дворцовую площадь и ведут в Петропавловскую крепость.
Овсеенко торопит шествие. Бывший министр Никитин шутит:
— Господин Овсеенко, не бойтесь, мы не убежим.
— Я боюсь другого, — многозначительно отвечает Овсеенко.
На площади накал ненависти нарастает и слышатся выкрики:
— Расстрелять на месте! К стенке!
В слепой ярости, опьяненная торжеством победы толпа солдат и разного люда набрасывается на арестованных членов Временного правительства. Особо ожесточает толпу весть, что Керенский удрал. Терещенко, Коновалов и некоторые другие министры получают затрещины и пинки. Конвоиры кричат:
— Не омрачайте пролетарского торжества!
Красногвардейцы и матросы оттесняют разъяренную толпу, окружают кольцом арестованных членов правительства, спасают их от самосуда.
По Миллионной улице под красногвардейским конвоем, потирая полученные синяки, «временные» движутся к Петропавловской крепости, где их ожидают казематы.
1 час 35 минут. Разоруженных во дворце юнкеров отпускают.
Американский журналист Гамберг, наблюдающий эту сцену, говорит: «Зря они отпускают юнкеров. К чему такое мягкосердечие? Впрочем, это не наше дело. Это их революция».
1 час 40 минут. Алексеев в соответствии с планом, разработанным совместно с Б. В. Савинковым, принял представителей военных школ и изложил им план военной операции. Однако этот план было уже поздно приводить в действие — Зимний дворец взят восставшими.
2 часа. Керенский в Пскове издает приказ Верховного главнокомандующего, который датирован еще 25 октября 1917 года: «Приказываю всем начальникам и комиссарам во имя спасения родины сохранять свои посты, как я сохраняю свой пост Верховного главнокомандующего до изъявления воли Временного правительства республики».
2 часа 15 минут. Подвойский отдает приказ усилить караулы в Генеральном штабе, штабе округа, Министерстве иностранных дел, на почтамте и телефонной станции. Затем он садится в машину и говорит: «В Смольный».
2 часа 20 минут. По дороге в крепость, на мосту, у прохожих возникло поползновение сбросить бывших министров в Неву. Матрос А. А. Дорогов и другие конвойные предотвратили самосуд. Наконец арестованные доставлены в Петропавловскую крепость. Здесь они садятся на деревянные солдатские скамейки в рабочем клубе Монетного двора. Антонов-Овсеенко проверяет по списку, все ли министры благополучно прибыли. В это же время на съезде Советов от имени фракции большевиков выступает Луначарский с кратким заявлением: «Тяжесть задачи, выпавшей на нас, вне всякого сомнения. Для успешного разрешения этой задачи необходимо объединение различных элементов, действительно революционных элементов демократии».
