Что такого замечательного было в Бонни? Может быть, сила духа? Или ее спокойствие? Да, она просто излучала покой и безмятежность. Несмотря на все трудности, что выпадали ей, она шла по жизни словно средь райских кущ. Билли так хотелось последовать за ней, хотелось душевного покоя, несмотря на боль от потери отца. По крайней мере, если бы отец умер, у него остались бы счастливые воспоминания, но вместо этого тень отца маячила в теле крылатого монстра, неотступно преследуя его. Всякий раз, вспоминая об отце, он чувствовал, как желудок превращается в кипящий котел, а душу охватывает страх. Он чувствовал себя покинутым, одиноким. Если Бог существует, то почему Он отнял у него папу?

В дверь осторожно постучали. Билли мигом повернул страницу альбома, закрыв ее изображением Хэмбона.

— Войдите!

В дверь просунулся нос Уолтера, а вслед за носом появилось все лицо.

Билли слегка дотронулся карандашом до рисунка, не оставляя следа.

— Что такое, Уолтер? Моя очередь работать на компьютере?

Уолтер поманил его пальцем:

— Нет. Поди-ка сюда.

Билли вышел в коридор и на цыпочках последовал за Уолтером. У комнаты Бонни Уолтер прошептал:

— Слушай!

Билли прижался ухом к двери и почти сразу отчетливо услышал жалостные всхлипы.

— А ты не заходил, не разговаривал с ней? — спросил Билли. — Ты не знаешь, что стряслось?

Уолтер покачал головой:

— Забыл правило насчет ее комнаты? Нам, носителям Y-хромосомы, вход туда запрещен.

— Что у вас случилось? — раздался голос с другого конца коридора.

Билли резко обернулся.

— А, мам, это ты вернулась.

— Да, только что. — Мать поставила на стол тарелку с ужином — толстый сандвич, сырая морковка и яблоко. — Что-то с Бонни?

— Она почему-то плачет. Можно я войду и спрошу, в чем дело?

— Конечно, — ответила мама, встревоженно нахмурившись.

Билли стукнул в дверь костяшками пальцев.

— Бонни? Что с тобой?

Ответа не последовало.

Тогда он повернул ручку, слегка толкнул дверь и позвал в образовавшуюся щель:

— Бонни? Это я, Билли. Со мной Уолтер и моя мама. — Он подождал, прислушиваясь.

— Ты входи, ничего, — слабо откликнулась Бонни.

Билли открыл дверь и вошел. Бонни стояла на коленях, положив руки на кровать. Она уже не плакала, но головы не поднимала. Билли с восхищением смотрел на нее. В своей молитвенной позе Бонни походила на ангела, прекрасного лицом и телом. Он представил себе, что ее спрятанные крылья расправляются, точно щит, оберегая ее от мучительных мыслей. Билли почти никогда не молился. Может быть, всего несколько раз в жизни. Он не очень-то верил в силу молитв. Но когда молилась Бонни, она, кажется, вся светилась.

Билли бочком приблизился к кровати и встал рядом с ней. Мама и Уолтер вошли следом. Мама опустилась на колени и нежно погладила Бонни по шее.

— Что случилось? — ласково спросила она.

Бонни подняла голову, и все увидели ее красные от горя глаза.

— Я… я вышла на улицу, а он там.

— Кто? — спросил Билли.

— Мой отец.

— Родной?

Она кивнула и снова заплакала.

— Он… он хочет забрать меня обратно в Миссулу.

— В Миссулу! Но как же… — Билли чуть не пнул ногой кровать, но сдержался. Он посмотрел на Уолтера, не зная, как ему расспросить Бонни, чтобы не раскрыть их секретов.

Сунув руки в карманы, Уолтер шагнул к двери:

— Я принесу ей что-нибудь обтереть лицо.

— И сухое полотенце захвати, — сказала мать Билли.

Уолтер кивнул.

— И он тебя насильно заберет? — шепотом спросил Билли.

Бонни встала, медленно повернулась и, понурив голову, села на кровать.

— Не знаю. Так прямо он не сказал, но мне, наверное, придется с ним поехать.

Билли запустил пальцы в шевелюру и с силой потянул себя за волосы.

— Придется? Но почему?

Бонни подняла голову:

— Он говорит, что моя мама жива.

Мать Билли села рядом с ней на кровать.

— Жива? А я думала, что она умерла на твоих глазах.

— Это мне так показалось. Но отец говорит, что я ошиблась. Он говорит, что она сейчас лежит в коме и зовет меня.

Билли шумно выдохнул.

— И звук твоего голоса может заставить ее очнуться, так?

— Да. А откуда ты знаешь?

— Видел такое в каком-то старом фильме.

— И это помогло?

— Ну… вообще-то да. — Билли прошелся взад-вперед по комнате. — Но одно дело старое наивное кино, а другое — настоящая жизнь. И как ты можешь ему доверять? Разве это не он выдал вас с мамой убийце драконов? — Билли закрыл глаза. Что-то не сходилось, и он не мог понять что.

Бонни неотрывно следила за ним.

— Вот об этом я и себя спрашивала. И Бога. Как я могу доверять человеку вроде него?

Билли остановился перед постером с молящейся девочкой.

— Ну, спрашивать Бога и все такое — это хорошо, но, может быть, тебе стоит спросить доказательства у своего отца?

— Доказательства? Какие доказательства?

— Ну, пусть принесет фотографию — фотографию твоей мамы на больничной койке. Или мы можем позвонить в больницу и справиться о ее состоянии. Если она там, то нам расскажут. Если же она и вправду умерла, то где-то должно быть свидетельство о смерти. Отец Уолтера наверняка мог бы раскопать это дело.

— Он прав, Бонни, — поддержала Билли мать. — Я уверена, что мы сможем добраться до сути.

Глаза Бонни засверкали.

— Правда? А ведь когда он протянул мне руку, я чуть было не подала ему свою, чуть с ним не уехала.

Лицо Билли жарко вспыхнуло. Мышцы напряглись, будто перед боем. Ему хотелось, чтобы Бонни почувствовала его поддержку и приободрилась.

— Поверь, — сказал он, протягивая ей руку, — ты всегда можешь на меня положиться. Эта рука никогда не уведет тебя по ложному пути.

Приняв его руку, Бонни поднялась с кровати. Ее пальцы нащупали перстень Билли с рубеллитом — подарок отца. Когда два одинаковых кольца соприкоснулись, раздался легкий стук.

— Я никогда не забуду этих слов, — тихо проговорила она, — я тебе верю.

В этот момент вернулся Уолтер, в одной его руке была белая мочалка для лица, а в другой — полотенце. Бонни с благодарностью взяла мочалку и полотенце и умыла свои залитые слезами щеки. Потом она глубоко вздохнула, и ее лицо снова засияло, как прежде.

— Давайте пойдем спать, — предложила она. — Завтра у нас начинается большое расследование.

Мистер Фоли, с чашкой кофе и желтым блокнотом, вошел в столовую. По одну сторону стола сидели Уолтер с мамой, а по другую — Бонни, Билли и его мама. Они только что вернулись из церкви и еще не успели переодеться. В их отсутствие мистер Фоли приготовил нечто вроде завтрака, остатки которого теперь украшали стол — половина холодного тоста на большом блюде, мелкие лужицы молока в глубоких тарелках и апельсиновая кожура на краях бокалов.

Мистер Фоли сел во главе стола, вытащил карандаш из-за уха и чиркнул что-то в блокноте.

— В общем, я все утро не слезал с телефона. В больничной базе данных Миссулы и вправду числится некая Айрин Коннер, находящаяся в коме. — Он отхлебнул кофе из чашки и забарабанил пальцами по столу. — Я нажал на все рычаги, но свидетельства о смерти пока обнаружить не удалось. Но это лишь пока. Сегодня все-таки воскресенье.

Он посмотрел на Бонни.

— Так или иначе, твой отец объявился, и суд не сможет лишить его родительских прав на том основании, что он оставил тебя без опеки и исчез в неизвестном направлении. Мы можем только надеяться, что он откажется от них добровольно.

Билли схватил ложку и швырнул ее в свою тарелку.

— Ну да, непременно.

— Это только значит, что мы не можем официально тебя удочерить. Пока, по крайней мере. Но это не значит, что ты должна ехать с ним. Мы можем начать дело об угрозе жизни ребенка, хотя это придется доказать, поскольку, кроме анализов крови, он ничего не делал. Стоит предположить, что он имел надлежащую квалификацию. Мы же понятия не имеем, для чего он брал у тебя кровь.