— Сейчас не время шутить, Уолтер, — одернул его профессор. — Я полагаю, что мы находимся на пороге многих головоломных тайн, и я уже чувствую, как играет моя кровь в предвкушении удивительных приключений. Давайте же вести себя как подобает мужам, но не мальчикам. Наверняка нам понадобится вся наша смекалка и сила. — Сорвав с головы берет и прижимая его к груди, он добавил: — Ведите нас, Уильям!

Билли, чувствуя, как холодок ползет снизу вверх по спине, первым вошел в тоннель, за ним следовали профессор и Уолтер. Это была вовсе не игра, это был вопрос жизни и смерти. Неверное решение могло помешать им найти Бонни прежде, чем станет слишком поздно.

Они повернули за угол. Наступил момент истины. Сейчас они узнают великую тайну — будет раскрыта его драконья природа. Как воспримет это профессор? Поймет ли Уолтер?

Колени у Билли дрожали, когда он входил во внутренний грот. Зыбкое пламя факела освещало лица его спутников, играя в их сузившихся зрачках. При виде дракона профессор так и разинул рот, но Уолтер остался совершенно спокоен, и на лице его сияла улыбка до ушей.

Острые уши дракона насторожились и стали вращаться во всех направлениях, точно локаторы в поисках далекого сигнала. Он низко и почтительно поклонился — по всем правилам придворного этикета, затем прочистил горло и проговорил дрожа, словно охваченный благоговейным страхом:

— Мастер Мерлин. Наконец-то вы вернулись!

Дорога к озеру Флэтхед тянулась по узкой горной долине. Темные тучи закрывали вершины с правой стороны, а шквалистый ветер колотил в переднее стекло. Суровая красота пейзажа за окном и дружеская беседа с Эшли погрузили Бонни в состояние приятной рассеянности. Даже ее тревога о матери улеглась, сократилась до какого-то неясного чувства, грызущего в глубине души.

— А как твои родители относятся к твоим научным проектам? — спросила Бонни. — Они не против, что ты надолго уезжаешь?

— Мои родители умерли, когда я была совсем маленькой, — помолчав, ответила Эшли. Ее плечи поникли.

Бонни ощутила комок в горле.

— Ох… прости, пожалуйста. — Она протянула руку, и Эшли взяла ее и положила к себе на колени. Бонни хоть и удивилась столь пылкой симпатии, но это было даже приятно — меланхолическое прикосновение грустной подруги. Судорожно сглотнув, Бонни большим пальцем погладила ладонь Эшли. — Расскажи мне, как это случилось.

Эшли стиснула скулы и покачала головой, глядя на дружеское сплетение рук у себя на коленях.

— Я бы рассказала, если бы знала. — Она посмотрела на Бонни и снова несмело заулыбалась. — Понимаешь, меня удочерил мой дедушка. Я даже зову его Папочкой. Он вдовец, и мы с ним одни на белом свете. — Она со вздохом потупилась. — Я сто раз его об этом спрашивала, но он только отвечает, что не станет рассказывать мне такие ужасы. Я перерыла все старые местные газеты в библиотеке, но не нашла никаких упоминаний о пожарах или других бедствиях в то время. И никто не мог мне ничего рассказать. Так что в конце концов я решила забыть об этом.

Бонни почувствовала, что история ее собственной жизни готова вырваться наружу: потеря матери, подозрения, что ее отец виновен в ее смерти…

— А ты помнишь родителей? — шепотом спросила она.

— Иногда я что-то вспоминаю, какие-то образы мелькают, — сказала Эшли, высвобождая руку, чтобы откинуть со лба волосы, — но настолько смутно, что не могу сказать, что мне их не хватает. Ведь у меня самый лучший на свете Папочка, — тут лицо Эшли засветилось прежней улыбкой, — ласковый и заботливый, и с ним можно поговорить о чем угодно, кроме, разумеется, моих родителей.

Глядя на Эшли, Бонни тоже заулыбалась, но продолжила говорить шепотом:

— Как здорово! И ты часто с ним разлучаешься, когда бываешь занята исследованиями?

— Нет. По правде говоря, это из-за него я согласилась участвовать в проекте. Когда все началось, он был уже старый и немощный, и я хотела быть рядом, на всякий случай. Мы с ним оба живем в лабораторном комплексе, так что по вечерам обязательно видимся.

Бонни подперла ладонью подбородок и переспросила уже громче:

— Он живет в лаборатории? Ну надо же! Значит, там и гостиница есть? Так что же это за место?

Эшли, сдержанно улыбнувшись, откинулась назад.

— Ты скоро все узнаешь сама.

Отказ Эшли что-либо объяснять снова вернул Бонни к мучительным раздумьям. Нет, она просто сойдет с ума, не зная ни что происходит, ни куда они едут. Она вздохнула и тоже откинулась на спинку сиденья, надеясь, что красоты за окном помогут ей немного успокоиться. Слева миля за милей тянулось бесконечное озеро Флэтхед, величественный голубой простор гладкой как шелк воды, зеркало для неба, окаймленное рамой из леса. Она смутно помнила, как в детстве ее катали здесь на лодке, но после того, как начали расти ее крылья, эти вылазки прекратились. И не только на озеро, но и во многие другие места.

Временами справа от дороги мелькали какие-то колеи, забиравшиеся на опасную высоту в предгорья и горы и исчезавшие там. И каждая скрывала тайну. Куда вели эти дороги? Кто там жил? Может быть, за стеной из снежных облаков прятались отшельники-нелюдимы? Наделав запасов, они сидели там всю зиму, чтобы спуститься, только когда весеннее солнце растопит их ледяную крепость?

В памяти Бонни возникли какие-то отрывочные картинки из прошлого: она гуляет в заснеженном зимнем лесу, скачет по глубоким сугробам, держась за чью-то большую сильную руку. Как давно это было… тогда она еще выглядела как все.

Тяготясь воспоминаниями, окруженная тайнами, Бонни чувствовала, что попала в ловушку. И что хуже всего — ее вез в машине человек, который, возможно, был чудовищем. Желудок ее заурчал, словно кадка скисшего молока. Она забралась в такую даль… так далеко от дома… даже от своего старого дома в Монтане. И теперь…

— Меня… меня тошнит, — громко заявила она.

Отец крепче сжал руль и немного сбросил скорость.

— Сейчас остановить или потерпишь? Тут меньше получаса осталось.

Бонни показала на автозаправочную станцию впереди, сбоку которой прилепился магазин с самодельной вывеской: «Лавка Барбары».

— Давай заедем туда. Мне нужно сбегать в туалет.

— Ладно. Я как раз залью бак, пока ты будешь там. Деньги тебе нужны?

— Нет. — Бонни похлопала себя по карману джинсов. — Я пока не истратила те, что ты дал мне в аэропорту.

Под густеющим снегопадом Эшли и Бонни выскочили из машины и побежали в магазин, даже не надев пальто. От свежего ветра и стремительной перебежки Бонни стало легче, и в голове прояснилось. Все эти проволочки и отказы немедленно отвести ее к маме крайне подозрительны. Надо дать друзьям знать, где она находится и как ее найти.

Стряхнув с плеч последние снежинки, Бонни оглядела пестрый ассортимент магазина: сувениры для туристов, разные бакалейные товары, расфасованные удобства ради в мелкую тару, чипсы, шоколадки и прочий фастфуд. Шаря глазами по сторонам, она двинулась в глубь магазина, где были туалеты. На пути ей попалась вертящаяся этажерка с почтовыми открытками, и она остановилась, чтобы рассмотреть их.

— А я думала, тебе плохо. — Рука Эшли коснулась этажерки.

— А… да. Мне уже лучше. — Сунув большие пальцы под ремни рюкзака, Бонни подтянула его повыше. — Гораздо лучше. Наверное, мне просто надо было размяться. Сейчас пойду умоюсь, и все будет в порядке.

— Хорошо. Я хочу пить. Тебе купить чего-нибудь?

Бонни покачала головой:

— Нет-нет, спасибо.

Когда Эшли отвернулась, Бонни схватила одну открытку и сунула ее в задний карман джинсов, а потом пошла в туалет. Там она сбрызнула холодной водой лицо и вытерлась бумажным полотенцем. Затем она вытащила из кармана открытку, а из рюкзака достала ручку. Это была открытка с видом озера Флэтхед и названием магазина, напечатанным мелкими буквами снизу на обратной стороне. Большего и не требовалось. Она села, спешно нацарапала короткую записку и адрес.