— Я — вам — напакостить? Да я с вами куда любезнее, чем вы со мной.

Детектив Кук выпустила мою руку, но с таким видом, будто собиралась вцепиться мне в горло.

— Любезность тут ни при чем. Я должна быть профессиональна, а не любезна.

— А как насчет «права»?

Мрачный оскал детектива Кук едва ли напоминал улыбку. Она смахивала на львицу, терзающую невинную зебру. И мои симпатии, конечно, были целиком на стороне зебры. Я уже собиралась сказать ей об этом, но она меня опередила:

— Что значит «друг»?

— Простите? — Я вытащила каблуки из земли, собираясь с мыслями. Не нарочно ли она меняет тему, чтобы запудрить мне мозги?

— Он сам по себе или вы вместе?

Да как она посмела спрашивать о том, о чем сама я спросить не решалась? Я постаралась скрыть свое удивление под маской оскорбленной добродетели.

— Зачем вам знать?

Улыбка львицы лениво расползлась по ее лицу. Даже удовлетворенно.

— Не хотите говорить или между вами ничего нет?

— Не хотите заняться собственной личной жизнью или у вас ее нет?

Рот детектива Кук недовольно сжался в куриную гузку.

— Вы попусту треплете нервы, пререкаясь со мной по пустякам, а важную информацию скрываете.

— Ничего я не скрываю, — совершенно искренне запротестовала я. Как я могла скрывать информацию, которой у меня не было? Подозрений и ощущений сколько угодно, но никакой информации. — Если бы я ее имела, я бы вам ее предоставила. Вы думаете, что это сделал Дэвид Винсент, но он невиновен.

— И ваша убежденность основывается на…

— Когда Лисбет погибла, на ней не было кольца. Они с Дэвидом повздорили вчера ночью после вечеринки, она сорвала кольцо и отшвырнула его. По-моему, она вышла и подралась с кем-то еще, не с Дэвидом, раз он не знал, что она сняла кольцо. Иначе он бы заметил. Даже мужчина заметил бы такое.

— И вы предполагаете…

— Ее убил кто-то другой. Тот, кого она прошлой ночью своим поведением вывела из себя.

Мгновение подумав, детектив Кук просекла направление моих мыслей.

— Тот, кого оскорбляло ее поведение, компрометировавшее Дэвида.

— Совершенно верно.

— Тот, кто не то чтобы злился на нее, но…

— Защищал Дэвида.

— Тот, кому дорог Дэвид или его семья.

На один краткий миг я почувствовала симпатию к детективу Кук. Мне она очень понравилась. Потому что она думала так, как я, а с этого начинается дружба. Пока еще рано приглашать ее к себе на кружку пива и барбекю, но это только начало.

— Да.

— Возможно, даже член семьи с шатким алиби.

— Что? — Ничего себе подруга. Ничего себе единомышленница.

Детектив Кук пожала плечами.

— Тот, кто был один. Или в компании друзей.

Я в ужасе вытаращилась на нее, не в силах сказать ни слова, чтобы в свою очередь заткнуть ей рот. Затем попыталась ее перебить, хотя она все говорила.

— Вы не можете всерьез…

— Друзей, которые уверяют меня в чьей-то невиновности.

— Вы думаете, что это…

— Единственный человек, который отвечает всем критериям, — это…

— Трисия.

Детектив Кук улыбнулась мне с огромным удовлетворением. Клянусь, я видела ошметки зебры у нее в зубах.

— Может, тебе не стоит больше помогать.

Пусть меня сочтут наивной, оголтелой оптимисткой, но мое мировоззрение зиждется на убеждении, что все мы должны, насколько возможно, поступать по совести — ведь если все будут так делать, наш мир станет лучше. К тому же пусть даже ты одна следуешь голосу совести, а остальные — нет, все равно тебе обеспечено местечко на высоте твоего морального превосходства, откуда открывается прекрасный вид.

Конечно, когда ты туда заберешься, очень легко потерять равновесие и свалиться со своего насеста вверх тормашками, и твоя мораль, достоинство и эго так и шмякнутся об асфальт. Если повезет, ты еще успеешь услышать, как кто-то, кто тебе по-настоящему небезразличен, скажет:

— А что я тебе говорил.

Или, как предпочитают выражаться некоторые:

— Не стоит больше помогать.

Я вовсе не собиралась выручать Дэвида, причиняя неприятности другим, особенно Трисии. И не собиралась попутно причинять неприятности себе, особенно с Кайлом.

Мы снова сидели в темно-зеленой гостиной, к которой я начинала испытывать настоящую неприязнь. Она меня угнетала. Но не так, как «бордель», куда отбыли Трисия и детектив Кук, поскольку Кук заразилась нелепой идеей, якобы принадлежащей мне, будто бы Трисия связана со смертью Лисбет. Мне хотелось пинком открыть дверь и объяснить детективу Кук, на какой ступени эволюции ей самое место, но Кайл высказался против такого плана. Вообще-то Кайл был против того, чтобы я заговаривала с детективом Кук даже о погоде.

— Но она допрашивает Трисию лишь мне назло! — возмутилась я.

Кайл пристально взглянул на меня своими чудесными голубыми глазами. У меня перехватило дыхание, и в то же время я почувствовала себя наказанной, что тяжело сказалось на моем и без того хрупком эмоциональном равновесии.

— Кук разговаривает с ней, потому что ты весьма логично объяснила, какой мотив мог быть у Трисии, — возразил Кайл, теряя терпение. Он не садился, и я гадала, желает ли он сохранять дистанцию или прохаживается, чтобы успокоиться.

— Я просто хотела отвлечь ее от Дэвида, — настаивала я.

— Зачем?

— Затем, что он не виноват, и Трисия попросила меня помочь это доказать.

— Зачем?

— Затем, что она любит своего брата.

— Она настолько беспокоится, как все это выглядит со стороны, что ей потребовалась посторонняя помощь?

— Она боится. А ты бы не боялся?

Кайл пожал плечами с бесящим меня равнодушием и двинулся ко мне.

— Я не знаю всего того, что знает Трисия, и не слышал всех свидетельств.

— Как и детектив Кук, — сказала я, вспоминая шоу, устроенное Лисбет незадолго до смерти. Мысль, что ее поведение как-то связано с убийством, не шла у меня из головы.

Он обхватил меня рукой за затылок, но не притянул к себе. Пока. Я задержала дыхание, не желая, чтобы он почувствовал, как я стиснула челюсти, борясь с волнением. Когда тебя впервые влечет, страстно влечет к мужчине, ты думаешь — может, просто поцеловать его и не мучиться, гадая, каким будет первый поцелуй. Однако, если первый поцелуй тебе понравился, ты мечтаешь о втором, и это сводит тебя с ума.

Он легонько коснулся пальцем моей скулы. Хотелось бы мне сказать, что там находится точка акупунктуры и оттого у меня закружилась голова, но Кайл всегда на меня так действовал, как я ни старалась не поддаваться очарованию. Или хотя бы притворяться недотрогой. Я заслуживаю похвалы уже за то, что тотчас не растаяла в его объятиях.

— Я здесь не на работе, да и ты тоже, — тихо, но с заметным нажимом проговорил он. — Я знаю, что ты хочешь помочь, но лучше всего ты поможешь, если не будешь вмешиваться.

Я чуть было не согласилась, но тут в голове у меня замелькали кадры с Дастином Хоффманом, изумленно уставившимся на Энн Бэнкрофт[16]. Я убрала руку Кайла со своей щеки и отступила.

— Миссис Робинсон, вы пытаетесь меня соблазнить?

Кайл издал звук, выражавший удивление вперемешку со смехом.

— Молли, я предлагаю тебе взглянуть на дело с другой точки зрения. Я считаю, что нам пора домой.

Когда меня убеждают уехать, меня так и подмывает остаться. Впрочем, сейчас дело было не только в духе противоречия. Меня мучило ощущение, что мы что-то упустили из виду, и я не хотела уезжать, пока не выясню причину. Или не помогу выяснить. К тому же, раз я навлекла подозрение на Трисию, я должна исправить свою ошибку, прежде чем возвращаться домой.

— Я не могу.

Кайл кивнул, засовывая руки в карманы. Очевидно, потому, что ожидал такого ответа, а не потому, что успел узнать меня как облупленную — при наших-то невыясненных отношениях. Или успел?

— Обычно при виде трупа люди срочно уносят ноги. А ты-то почему торчишь здесь как приклеенная?