— Мама, мне бы хотелось пойти с вами, — сказала Трисия.

— Ах, дорогая, в этом нет необходимости. Мы сами справимся.

Миссис Винсент царственно улыбнулась и взяла Ребекку под руку.

— Ребекка стала для нас такой поддержкой. А вы, девочки, развлекайтесь. — Ребекка и миссис Винсент ушли.

Знай тогда миссис Винсент, что случится через каких-нибудь тридцать шесть часов, она бы лучше обошлась с дочерью. Но самые важные уроки мы всегда получаем слишком поздно.

Некоторые стонут от боли, оповещая весь мир о своих страданиях, другие мысленно пытаются восстановить мучительный путь, приведший их к этому печальному итогу. Я же, страдая от похмелья, сворачиваюсь в клубок и молюсь, чтобы мой мозг перестал метаться внутри черепа, то и дело ударяясь о зазубренное место повыше левого глаза. Мне хочется его испепелить, даже если потом я не смогу делить в столбик и танцевать вальс. В конце концов, так ли часто я пользуюсь этими навыками?

Когда мы начали пить, то и не думали напиваться. Во всяком случае, я не думала. Оглядываясь назад, хотя в данном случае трудно что-то утверждать, можно предположить, что Трисия, скорее всего, задумала это с самого начала. А мы с Кэссиди просто составили ей компанию.

Ранним утром мы совершили аварийную посадку в моей квартире. Трисия жаждала утопить в крови весь город, но Кэссиди упрямо твердила, что обязана доставить меня домой живой и невредимой, и о том, что сделает с ней Кайл, если меня арестуют, пока я под ее присмотром. Кроме того, домашние коктейли куда дешевле. Так что мы прикончили «Вдову Клико», чтобы добро зря не пропадало, сели в такси и поехали ко мне.

Трисия с порога заявила, что устала от лицемерия и хочет познать истину в вине. В ответ я вытащила кувшин для мартини. Кувшин для мартини — лучший детектор лжи. Всегда можно проверить, совпадает ли история, рассказанная, пока кувшин полон, с историей, рассказанной, когда он опустеет.

Так что первый кувшин мы выпили за истину. Трисия, осмелев, призналась:

— По правде говоря, я все еще немного зла на тебя, но на мать я зла еще больше, так что на сегодняшний вечер ты попадаешь под амнистию.

— Постараюсь пережить, — пообещала я.

Второй кувшин мы посвятили своим семьям и их коварному на нас влиянию. Ну а третий — многочисленным подводным камням, которые подстерегают нас, когда мы влюблены. По крайней мере, мне так кажется. А четвертый кувшин мы прикончили за… в общем, тоже за что-то важное, в этом я просто уверена. Но к тому времени я уже неважно соображала.

Последняя моя связная мысль была о том, что кто-то крадет мои туфли. Я смутно припомнила, что я у себя в квартире, и все-таки мои туфли, чудесные туфли от Джимми Чу, оказались в опасности, и пора было действовать. Но для действий пришлось бы встать, а встать оказалось трудно. Меня страшно мутило, комната вдруг завертелась вокруг меня, к тому же мне привиделся Кайл. Но оказывается, это было никакое не привидение. Кайл был настоящий. Прекрасный, немножко расплывчатый, но настоящий.

Он снова потряс меня за ногу, и я поняла, что лежу на диване, полностью одетая и все еще с полупустым бокалом мартини в руке.

— Ловко ты это, — заметил он, взял у меня бокал и поставил на кофейный столик. — Вставай. После завтрака тебе полегчает.

— Который час? — спросила я, когда он помогал мне подняться на ноги. Во рту у меня была какая-то талая тундра, а уж что с моим лицом и прической, я даже представить боялась. Мне казалось, что я не двигалась несколько дней. Наверное, уже полдень.

— Семь. Меня впустил Дэнни.

— Садист! — прохрипела я.

— Тебе нужно на работу.

— Позвоню и скажу, что заболела.

— Симулянтка.

Он ушел на кухню, и вскоре мой заложенный нос уловил запах мяса. Желудок скрутило.

— Что это?..

Кайл заглянул в духовку.

— Стейк. Как тебе поджарить яичницу? Мой отец, бывало, ел сырые яйца с собачьей шерстью, но ты такого не переживешь. — Он усмехнулся, представив себе это зрелище, и поставил сковородку на плиту.

— Я не буду яйца.

— Тебе полегчает. Скажи, как ты любишь, или я не стану взбалтывать желтки. — Не дожидаясь ответа, он разбил на сковородку два яйца.

— Ты пришел, чтобы меня мучить? — Я пыталась казаться сердитой, но на самом деле смотрела на него с удовольствием. Раньше, когда он оставался у меня на ночь, мы ходили куда-нибудь завтракать. Если ему не звонили до завтрака. Но он чувствовал себя у меня на кухне совершенно свободно. На моей кухне. Меня это приятно волновало. Ко мне почти вернулся аппетит.

— Вообще-то я пришел рассказать, что в участок звонил Джейк Бун и жаловался на тебя.

— Что?

— Я уже обо всем позаботился. Но он утверждал, будто ты угрожаешь ему по телефону.

— Я говорила тебе — и ему я тоже говорила, — что я тут ни при чем. Он пытается переложить все с больной головы на здоровую, а сам мне угрожает.

— Сообщение на твоем автоответчике оставила женщина.

— Его подружка охотно помогла бы ему меня запугивать. Она знает, что я его вычислила, хотя я и пыталась убедить ее в обратном. Готова поспорить, она и есть та женщина в «Алгонквине».

Он ковырнул яйцо вилкой:

— Как насчет Кэссиди и Трисии?

— Уверена, они со мной согласны.

— Как им пожарить яичницу? — Видимо, замешательство отразилось у меня на лице, потому что он улыбнулся еще шире. — Они у тебя в спальне. Если сможешь, пойди и скажи им, что завтрак готов.

Как греет душу мысль, что, хотя у тебя жуткий вид, твои подруги выглядят еще ужаснее. Пока Кэссиди и Трисия выползали из кровати, на которую повалились не раздеваясь, но без мартини, я успела выпить стакан клюквенного сока и готова была поверить, что выживу. Кайл приготовил нам всем по стейку с яичницей, только ему было трудно жевать — так широко он улыбался.

— Хорошо, что вы остались здесь на ночь, — похвалил он Трисию и Кэссиди.

Трисия обеими руками сжала голову, пытаясь свыкнуться с запахом своего завтрака, прежде чем решилась его попробовать.

— Это было не сознательное, а скорее бессознательное решение.

Кэссиди с большим удовольствием поглощала стейк:

— Объедение, Кайл. Меня, может, и вывернет через двадцать минут, но пока я буду им наслаждаться.

Трисия застонала, Кайл рассмеялся, а я достала кофейник. Меня терзало смутное чувство, что ночью произошло нечто невообразимое. Только я не могла сообразить, что именно. Кажется, мы были полностью одеты, вокруг не валялось ни шприцев от героина, ни игрушек из секс-шопа, ни оберток от пончиков, так чем же мы провинились?

Трисия заметила выражение моего лица:

— Что с тобой?

— Провал в памяти.

— Всего один? У меня их несколько, и все в разных местах. А мне еще нужно ехать домой и говорить с мамой.

— Поехать с тобой? — спросила Кэссиди.

— Нет смысла, все равно я потеряю самообладание, прежде чем доберусь до дома.

— Съешь стейк, и у тебя появятся силы ей противостоять, — предложил Кайл. Он встал из-за стола и вымыл тарелку.

Трисия, вдохновленная его примером, взяла вилку, нож и принялась за еду. Как отрадно было смотреть на Трисию в помятом вечернем платье, лохматую, с аппетитом жующую стейк и мечтающую «противостоять» своей матери.

Кайлу пора было уходить, и на прощание он велел нам больше не напиваться, а мне — держаться подальше от Джейка Буна. Не могу поверить, что этот придурок на меня донес. Мне не терпелось отплатить ему той же монетой, но не хватало улик. Пока не хватало.

— Смутно припоминаю, что вчера мы говорили о Джейке Буне, — сказала Кэссиди, прижимая ко лбу горячую кружку с кофе вместо компресса. — Все согласились, что он мерзавец и убийца, но, кажется, так и не решили, как с ним поступить.

— Ты и вправду думаешь, что это Джейк? — Трисия схватила руками стейк и вгрызлась в него.

— Он требовал, чтобы Лисбет оставила твоего брата, а тот, несмотря на то что переспал с Вероникой… — Неожиданно мне в голову пришла блестящая мысль, и я даже на мгновение замолчала, залюбовавшись ее красотой. — Готова поспорить, он и подослал Веронику к Дэвиду и подстроил так, чтобы Лисбет их застукала.