А теперь мы примемся за составление списка тех, кто признал Жанну Девственницу в будущей Даме дез Армуаз.

Список этот будет длинным. Сторонники легенды проявляют немалое упорство (и даже в том, что касается иных из них, которые знаютистинное положение дел, немало злого умысла), когда во всех этих важных особах, среди которых – король Франции собственной персоной, они усматривают лишь простаков или жертв обмана, а то и соучастников подлога: ведь кое-кто не гнушается и таким обвинением.

Но на какие выгоды могли польститься пресловутые соучастники?

В "Профсоюзном бюллетене учителей" за октябрь 1924 г. содержится следующее весьма разумное рассуждение:

"Для нас, живущих в XX в., было бы несколько некорректным через пять веков после смерти героини провозглашать: "Это была мнимая Жанна д'Арк…", заявляя орлеанцам, которые ее видели:"Вы были дураками", в то время как мы сами никогда ее не видели…"

В 1978 г. мы побывали в Шиноне. Беседуя с некоей 50-летней девицей, поклонявшейся Богоматери и девственности,мы тщетно пытались вразумить ее, говоря, что Дед Мороз не существует, хотя в него верят миллионы детей. Она яростно противопоставляла нам "таинство веры" как аргумент в пользу дорогой ее сердцу легенды. Наш труд пропал даром. При посещении замка нам не удалось получить ничего, кроме взглядов, исполненных ненависти! Как видно, фанатизм не уживается с бескорыстными поисками исторической истины!

Но вернемся к свидетельствам об опознании.

К 24 августа 1439 г. Карл VII прибыл в Орлеан. 24-го же он председательствовал на большом королевском совете. А Жанна уже была на пути в город, который вскоре вновь оказал ей восторженный прием. Вот что мы читаем в "Счетах крепости"города Орлеана под датой 9 августа 1439 г.:

"9 августа:Пьеру Боратену и Жану Бамбашелье для передачи Флёр-де-Лису, герольду, в виде суммы, для него предназначенной: два золотых реала за то, что он доставил в город письма от Жанны Девственницы".

Флёр-де-Лис– это гербовое имяодного из тех двух герольдов, которые в 1429 г. в Шиноне были включены в военное подразделение, предоставленное Жанне. Второй именовался Кёр-де-Лис.Значит, Флёр-де-Лис, едва произошло второе появление Жанны, вновь попал к ней на службу. Но продолжим:

"27 августа:Для передачи Жану дю Лису, брату Девственницы, предназначенной ему суммы в 12 турнейских ливров, поскольку названный брат Девственницы явился в Городскую палату с прошением к господам, ведающим снабжением города, о том, чтобы соблаговолили они помочь ему кое-какими деньгами, дабы мог он вернуться к упомянутой сестре. Говоря, что явился он с ведома Короля и что Король назначил ему 100 франкови приказал, чтобы таковые были ему выданы, но это сделано не было: ему передали всего лишь 20 франков. И осталось у него всего восемь франков, что было недостаточным для возвращения".

А встреча между Жанной и Карлом VII состоялась тогда, когда Жан дю Лис, иначе именуемый Жан д'Арк, уже вернулся к ней, несомненно, для того, чтобы уведомить ее о согласии короля на такую встречу. Сама же она в свою очередь должна была прибыть в Орлеан к концу сентября 1439 г.

Свидание состоялось в саду Жака Буше, управляющего городом Орлеаном в хозяйственных вопросах: "Было оно в саду, в большой беседке", согласно Гийому Гуффье, сеньору де Буази и камергеру короля Карла VII.

"Жанна направилась прямо к королю, чем он был поражен и не сумел найти других слов, как те, что сказал ей очень ласково, поклонившись: "Девственница, душенька моя, добро пожаловать, во имя Господа нашего, ведающего тайну, которая есть между Вами и мной…" Эта мнимая девственница, едва услыхав слово «тайна», преклонила колени".

Защитники легенды буквально истолковали слово «мнимая», не попытавшись выяснить, имело ли оно в сознании Гуффье де Буази то же самое значение. Они поступили неправильно. Ведь мы должны отметить, что камергер короля называет ее именно Жанной; для него она – вновь объявившаяся Девственница. Но теперь она – Дама дез Армуаз, законная супруга одного лотарингского вельможи. Каким же образом можно было ей называть себя и именоваться Девственницей? Ведь замужняя женщина таковой больше не является. Так мыслит Гуффье де Буази, которому неведомо, отчего когда-то ее называли таким именем!

Ведь добрый народ не затруднял себя тонкостями латыни. Ему были чужды оттенки, разделяющие слова «puella» и «virgo» ("девушка"и "девственница"). Девственность была нравственной стороной этого состояния; девичество было его телесным проявлением. Но при зачаточных гинекологических познаниях тех времен некоторые анатомические особенности, никоим образом не связанные с нравственной или религиозной стороной дела, оставались непостижимыми.

То, что Карл VII недвусмысленно опознал в коленопреклоненной Даме дез Армуаз Девственницу, подтверждается тем, что Ни на одно мгновение не возникал вопрос о том, что она могла быть самозванкой. Никогда никаких претензий не было предъявлено ни к ней, ни к ее спутникам [98].

А ведь Карла VII при этой встрече окружали: Жан Дюнуа, бастард Орлеанский; Карл Анжуйский; господин де Шомон; архиепископ Вьеннский; а главное, Жан Рабато, у которого Жанна проживала в 1429 г. Ему предстояло вступить в обязанности председателя парижского парламента (в те времена – судебный орган. – Прим. перев.).Более того, там был и архиепископ Реймсский Реньо, участник венчания на царство,который прекрасно знал Жанну, встречаясь с ней и в Шиноне, и в Реймсе в 1429 г.

После этого свидания с Карлом VII у Дамы дез Армуаз не было никаких неприятностей, и она пробыла в Орлеане до 4 сентября 1439 г.

Во время этого пребывания она свободно разъезжала по городу, и приемы следовали один за другим. Об этом свидетельствуют "Счета Орлеанской крепости". Эти бесценные документы еще существуют в то время, как мы пишем эти строки. Во всяком случае, существовали в 1969 г.Надеемся, что фальсификаторы истории не сумеют их ликвидировать.

Отсюда ясно, что (вопреки злонамеренным выдумкам Пьера Сала, сочиненным через 100 лет после описываемых событий) там была не лже-Девственница, а доподлинная Девственница. Пьер Сала спутал два разных рассказа, относившихся к двум разным лицам, жившим в разные эпохи. Ведь в "Счетах крепости" упоминаются многочисленные приемы и угощения вином для "Дамы дез Армуаз": 18 июля 1439 г., 29 июля 1439 г., 30 июля 1439 г., 31 июля 1439 г., 1 августа 1439 г. И того же 1 августа город преподнес ей дар в 210 ливров "за добро, которое она сотворила для города во время осады". В данном случае в тогдашнем реестре уточняется: "Жанне дез Армуаз". Празднества эти возобновились после ее возвращения 4 сентября

1440 г., когда в честь "Дамы Жанны дез Армуаз" вновь устраивается почетное угощение вином. Мы не оговорились: 1440 г…

Как можно после всего этого нагло утверждать, будто Жанна была разоблачена и заключена в тюрьму после своей беседы с Карлом VII, как это делает академик Морис Гарсон? [99]

Наконец, 30 сентября в присутствии короля, королевы Иоланды Анжуйской и Сицилийской (тещи короля), Марии Анжуйской (его супруги) и всего французского двора Жиль де Рэ дал представление своей разорительной "Мистерии об осаде Орлеана", в ходе которой актеры называли Девственницу Дамой Жанной, Благородной Принцессой, Благороднейшей и Превосходной Принцессой. Незаконное употребление всех этих титулов в те поры каралось тюремным заключением. Представление это было устроено маршалом де Рэ по случаю начала работы Генеральных штатов в Орлеане. Что делало еще более значительными все эти термины, употребленные по отношению к Жанне.