"Допрошенная о том, было ли у нее в обычае вписывать в свои письма эти имена Иисуса Христа с помощью крестика, ответила, что в одних письмах она его ставила, а в других – нет. И иногда она ставила крестик в знак того, чтобы кто-либо из ее отряда не поступал бы так, как она написала".
Судьи расценили это заявление как весьма отягчающее.
Все это накладывается на чрезвычайно странный эпизод из жизни Жанны. Относится он к руанскому процессу. Поскольку наши читатели-католики, вероятно, могут заподозрить нас в корыстных, умышленных искажениях истины, мы вновь обратимся к автору, который в их глазах будет вне всяких подозрений. Это отец Дамьен Грегуар из ордена францисканцев. В издательстве "Робер Морель" в Женеве в 1977 г. он выпустил подделку-пародию "Последних писем епископа Пьера Кошона, судьи Жанны" с предисловием уже упоминавшейся Режин Перну. Данная книга может обмануть своей «похожестью», но автор предисловия все же дает понять, что это – пародия. В самом деле, как мы уже говорили, эти письма епископа Бовэ невозможно найти ни в Национальной библиотеке, ни в Национальном архиве, ни в Ватикане.
Важность этого труда заключается, однако, в том, что он свидетельствует о постоянном отказе Жанны читать молитву "Отче наш".Соглашалась она на это лишь при условии, что ее исповедь примет сам Пьер Кошон, а это было невыполнимо, поскольку в противном случае ему пришлось бы отказаться от своей должности председателя церковного суда, где слушалось дело Жанны: так гласило церковное право. Но обратимся к тексту брата Дамьена Грегуара (предполагается, что эти слова говорит сам Кошон):
"Я не могу присоединиться к народному убеждению, согласно которому лица, отдавшиеся Дьяволу, могут читать "Отче наш"только в обратном порядке. Но отчего (я вновь хочу затронуть эту проблему) Жанна отказалась читать перед судом ту молитву, которой научил нас Господь? Этот отказ мне по-прежнему непонятен. Не оттого ли, что она считала нас недостойными слышать, как она молится? В таком случае не погрешала ли она презрением по отношению к нам, членам церковного суда? Может быть, она не считала возможным рассматривать зал заседаний как место для молитвы? Но разве важно, где именно возносится молитва? А может быть, скорее всего (как сама она говорила об этом неоднократно и как недвусмысленно провозгласила на втором, дополнительном допросе 12 марта), потому, что она хотела, чтобы обязательно я сам принял у нее исповедь?…" (указ. соч.,с. 107).
Следует обратить внимание на это последнее обстоятельство, учитывая особую настойчивость Девственницы. Но какая же тайна должна была быть доверена ею в рамках таинства покаяния, если она так хотела, чтобы ее услыхал именно Кошон? И значит ли это, что предыдущие исповедники не все услыхали о ее тайной жизни?А ведь отсюда следовала несостоятельность всех отпущений грехов, данных этими духовниками…
Но вернемся к условным знакам, которые она подчас вставляла в свои письма: во-первых, символизирующий истину кружоки, во-вторых, крест,символизирующий ложь.
Странная все-таки вещь: в разгаре христианского средневековья эти символы оказались взаимозамененными! Но следует сказать еще и о другом, об инстинктивных связях с Жилем де Рэ.
В самом деле, когда Карл VII в Шиноне принял решение о том, чтобы снабдить Жанну воинским штатом, то он велел ей выбрать среди полководцев, которых он включал в ее подчинение, того, кто в боях стал бы ее особым защитником. Было бы логично, чтобы она удовольствовалась своим оруженосцем Жаном д'Олоном, бывшим капитаном гвардейцев Карла VI, человеком опытным и надежным, для выполнения этих обязанностей. Возможно, король счел, что, учитывая происхождение Жанны, ей приличествует наставник более высокого ранга. Был среди этих военачальников и Жан Дюнуа, побочный сын Орлеанского семейства, как и она, хотя он и не мог похвастаться тем, что в его жилах текла только королевская кровь. Был там и Жан Потон де Ксентрай, будущий маршал Франции. Был и Этьен де Виньоль по прозвищу Ла Ир, прославившийся своими ратными подвигами. Но оба они были не знатного происхождения. Оставались, таким образом, Жак де Шабанн Ла Палис и его младший брат, Антуан де Шабанн-Даммартен, "внушавшие большой страх англичанам", прямые потомки Карла Великого по женской линии [77], что значило, что в их жилах течет кровь Каролингов. Раз они были прямыми родственниками королевской семьи, то для исполнения этой роли подходили оба. Но не подошел ни тот, ни другой. Свой выбор Жанна сразу остановила на Жиле де Рэ, еще не ставшем маршалом Франции и простым кузеном через брак по отношению к Карлу VII.
Но если Жиль де Рэ еще не погряз в сатанизме и садизме, которые через 11 лет привели его на виселицу и на костер, на него уже наложил отпечаток ужасный порок – половые извращения. В раннем отрочестве он предавался им, играя пассивную роль; повзрослев, стал играть активную роль, используя мальчиков и девочек. Нет сомнения, что при дворе, где все всё знали и обо всем сплетничали, прискорбные наклонности Жиля ни для кого не были тайной. И вот именно его Жанна выбрала своим телохранителем и ментором. Ни св. Михаил Архангел, ни св. Екатерина, ни св. Маргарита не навестили ее, чтобы отговорить от такого поразительного выбора.
Но вот для Жиля стала Жанна любовью с первого взгляда. Эта юная особа, так напоминавшая некоторыми особенностями юношу, особа, которая не была ни однозначно женщиной, ни однозначно мужчиной, это фактически двуполое существо сразу очаровало Жиля. Отныне он посвятил себя Жанне. Хотя это влияние ни в чем не изменило постепенного подчинения Жиля его извращенным наклонностям. За ним уже установилась репутация вешателя, безжалостно обрекавшего на смерть любого пленника, который был не в состоянии заплатить выкуп. Ничто не говорит о том, что Жанна хоть раз пыталась смягчить его нравы по отношению к побежденным. Возможно, если бы она попробовала сделать его более кротким, он позднее не так бы легко пошел по пути садистских преступлений по отношению к детям, которых он насиловал и пытал в своих крепостях Тиффож, Машкуль и Шантосе.
Как бы там ни было, когда Жанна под Компьеном была взята в плен, он предпринял ряд попыток для ее освобождения, собирая и оплачивая наемников для этой цели. Нам удалось узнать даты некоторых из них: в частности, в 1430 г., в Лувье. Во славу Жанны он приказал написать "Орлеанскую мистерию". Он позаботился о том, чтобы она была разыграна в театре, и оплатил связанные с этим огромные расходы, вследствие чего его финансы окончательно пришли в расстройство, при том, что и без того они были в жалком состоянии, ведь каждое представление обходилось ему втридорога, так как за серию представлений мистериион выплачивал по 80 тыс. золотых экю.
Став официально Дамой дез Армуаз после своего брака, Жанна Девственница сразу же вновь отправилась в поход. Она начала с того, что прибыла в Тиффож, где, как ей было известно, проживал Жиль. Откуда она знала это? Во Франции, терзаемой войной, в отсутствие каких бы то ни было средств массовых коммуникаций о происходивших в Бретани событиях люди узнавали в Провансе лишь через несколько месяцев. А вот ей было известно, что в Тиффоже она встретится с Жил ем, который в ожидании встречи с ней велел приготовить в ее честь новое представление "Орлеанской мистерии". Ясно, что они постоянно поддерживали связь друг с другом.
Новая Дама дез Армуаз [78]выехала из Меца в декабре 1436 г. Значит, в Тиффоже она оказалась в начале 1437 г. Первые преступления Жиля де Рэ относятся к 1432 г., если верить его собственным заявлениям на процессе в Нанте. В 1437 г. он уже был окружен сообщниками: во-первых, обоими его кузенами, Жилем де Сийе и Роже де Бриквиллем; далее – Эсташем Бланше, священником из епархии Сен-Ло, педерастом, как и сам Жиль; затем – Анрие и Пуату, двумя неразлучными дружками, объединенными пороком, преступлением и сатанизмом (их настоящие имена Анри Гриари Этьенн Корийо). Наконец, в 1438 г. в Тиффоже появился итальянец Франческо Прелати, монах-минорит [79]из епархии Ареццо. Алхимик, предсказатель по пригоршне праха, колдун, едва достигший 24-летнего возраста, он быстро превратился в мастера черных дел в этой зловещей шайке.
