В то же время в Кане, в Нормандии, допрашивают приора Этьена де Шатонёфа и рыцарей Ришара Белленеля и Гийома Тана. Они признали, что, по их мнению, всех неофитов, вступающих в орден, обязывали отречься от Христа и наступить на крест.
В письме из Шинона, датированном 12 часами дня Успения года 1308-го, кардинал Беранже, Ландюльф де Сент-Анжели и Этьен сообщали Филиппу Красивому, что сразу после присяги говорить всю правду магистр Кипра признал, что отречение от Христа и плевок на крест были обычаем. В тот же день и перед той же комиссией это подтвердил прецептор Нормандии. В тот же вечер они допросили Жофруа де Гонвиля, прецептора Пуату и Аквитании. Он попросил время на размышление до следующего дня. Назавтра, в воскресенье, он сознался, что обещал человеку, принимавшему его в орден, что в случае прямого вопроса он признает свое отречение от Христа.
В письме кардиналы также сообщают, что они затем допросили тем же порядком Великого магистра ордена Жака де Моле и Великого визитатора ордена Гуго де Пайрандо. Они попросили время для размышления до следующего дня. В понедельник Гуго де Пайрандо признал, что отрекался от Христа. А на следующий день Жак де Моле заявил, что отречение было обычаемхрамовников, то есть тамплиеров. Он настойчиво попросил, чтобы следователи заслушали признания одного простого слуги из его свиты, сопровождавшего его в Шинон. Хотя у кардиналов был мандат лишь на допрос пятерых руководителей ордена, они на это согласились. Приняв присягу, этот человек заявил, что и он отрекся от Христа. Все это доказывает, что отречение было глубоко продуманной акцией, а не простым испытанием твердости веры рыцарей-неофитов. Таким образом, орден старался обеспечить для себя как можно меньше ренегатов.
Выслушав эти признания, три кардинала дали раскаявшимся братьям отпущение грехов и допустили их к причастию. Говоря об этом в своем письме к королю, они умоляют его подтвердить это отпущение и прощение "ныне, присно и во веки веков".
Читателю будет небезынтересно узнать, что в главной башне замка Кудре, одного из трех замков крепости Шинон, ставшей впоследствии резиденцией Жанны Девственницы, находится несколько граффити [33], которые специалисты приписывают тамплиерам (в частности, Жаку де Моле), содержавшимся под стражей в этой башне с октября 1307 до весны 1309 г. Следует отметить волнующую надпись: "Молю господа о прощении". Естественно, Жанна Девственница, содержавшаяся в замке с 8 марта по 20 апреля 1420 г. (19 марта – 1 мая 1420 г. по григорианскому календарю), сделать ее не могла, так как было бы невозможно выполнить эту работу за столь короткий срок. В качестве инструмента использовалась, очевидно, железная ложка. Тем более что Жанна проводила в башне только ночи. Несомненно, авторами граффити являются тамплиеры, просидевшие там полтора года, тем более что карбункул,изображенный на одном из рисунков, точно такой же, какой изображен ранее на кресте (восьмиконечном красном), украшавшем щиты двух всадников на одной лошади, изображенных на первой печати ордена Храма.Карбункул является в геральдике символом полного духовного совершенства его обладателя.
Пропустим ряд других признаний, искренность и спонтанность которых куда менее надежна. 11 апреля 1319 г. Рудольф де Прелли, легист Филиппа Красивого, сообщает, что некий тамплиер из приорства Лаон по имени Жервэ однажды сказал ему, что в жизни ордена существуют столь страшные вещи, что он предпочел бы погибнуть, нежели раскрыть их. И если бы сам король Франции узнал о них на заседании капитула, он был бы немедленно убит храмовниками. Теперь становится понятно, почему, зная исключительную религиозную твердость Филиппа, тамплиеры категорически отказывали ему в приеме в орден. Тот же Жервэ поведал однажды, рыдая, Николя Симони, в то время простому дамуазо(звание, предшествующее рыцарскому), что в ордене есть такие вещи, которые он никогда не осмелится рассказать. И когда, овдовев, Николя Симони пожелал вступить в орден и завещать по своей смерти все имущество тамплиерам, брат Жервэ ответил ему отказом: "Ах, это было бы слишком сложно…"
Другой свидетель, рыцарь Гишар де Марниашо, не принадлежавший к ордену, 13 апреля 1309 г. заявил, что его родственник, некий Гуго де Маршан, также пожелал стать тамплиером. После вступления в орден он впал в тоску и заказал себе новое кольцо с надписью: "Sigillum Hugonis perditi" ("Кольцо Гуго Пропащего"). Впоследствии, умирая в Лионе, он призвал для причастия не капеллана ордена, а францисканского монаха. А нам известно, что 15 апреля 1309 г. брат Жан Англией из лондонского диоцеза, признав, что он отрекся от Христа и плевал на крест, сообщил также следствию, что капелланы ордена категорически запрещали тамплиерам исповедаться у посторонних священников. Он заявил, что покинул орден семь лет назад из-за этих прегрешений и что многие братья последовали бы его примеру, если бы их не удерживал страх.
Очевидно, были тамплиеры, так и не понявшие глубинной сути отречения, которого от них требовали. Так, например, Бодуэн де Ардан, принимая на Кипре в орден брата Жерара де Пазажио, подал ему деревянное распятие и спросил: "Веришь ли ты, что это – Бог?" Тот ответил, что видит перед собой образ Христа. На это Бодуэн ответил: "Не верь! Это лишь кусок дерева… Наш Господь – на небесах". Потом он заставил его плюнуть на этот крест. Впрочем, топтать его ногами Жерар отказался.
Следует отметить, что избежать этого испытания было непросто. Когда (как он это показал 12 мая 1310 г.) брат Жан Бертальди попытался было во время принятия в орден отказаться от святотатства, руководивший церемонией брат Менарди пригрозил ему заключением в подземную тюрьму.
Впрочем, капеллан ордена Жиль де Ротанжи заявил в своих показаниях 28 января 1310 г., что отречение от Христа не обязательно входило в обряд посвящения и что в некоторых случаях отречение не требовалось.
Среди самих тамплиеров существовало два объяснения отречению. Одни считали, что таким образом испытывают твердость веры неофита. Для других речь шла о проверке обета слепо подчиняться старшим.
В действительности оба объяснения были, по-видимому, справедливы, а сам обряд позволял руководителям ордена сразу же «классифицировать» неофита[.
Как бы то ни было, все это пока мелочи. Ибо отречение, существовавшее лишь в устной традиции, причины которого и исходная формула с течением времени забылись, имело для тех, кто его ввел, весьма важный и глубокий смысл. К этому-то мы сейчас и перейдем.
Порою пытаются отрицать существование тайного отречения от Христа, аргументируя эту точку зрения тем, что, по новейшим данным, подавляющее большинство тамплиеров, попадавших в плен к сарацинам, предпочитали смерть в рабстве отказу от своей веры и богохульству, которые неверные ставили условием их освобождения. Это следовало из Устава, который запрещал выкупать пленных храмовников.
Здесь следует прежде всего заметить, что любой освободившийся из плена тамплиер давал тем самым доказательство своего вероотступничества и не мог вернуться в орден, где его ожидало тяжкое наказание. Вполне логично, что они предпочитали смерть или почетное рабство изгнанию из ордена и позорному заточению.
Еще раз напомним, что после 1291 г. тамплиеры покинули Палестину, так как там не осталось ни христианских княжеств, ни паломников. Так вот, именно с этого момента и появляются следы тайного отречения, дополняющего древний обряд посвящения в орден.
В этот период с 1184 по 1189 г. Великим магистром был выходец из Фландрии Жерар де Ридфор. Бездарный стратег и жалкий трус, он попадает в плен к Саладину, откуда, впрочем, освобождается в результате темной интриги и позорной сделки. Уж не ему ли обязан орден возникновением секретного правила, предписывающего отречение от Христа и, следовательно, богоотступничество? Сомнительно. Этот человек был столь же глуп и невежествен, сколь труслив.
