— Вы сядете на Джали, самую быструю лошадь и единственную, которая может следовать за Баронетом. Она — настоящий демон, предупреждаю вас, будьте осторожны.

— Джали нисколько не беспокоит меня, как бы ни любила она свободу, я постараюсь справиться с нею.

В это время появился лакей, ведя лошадь под уздцы.

Джали была прекрасной арабской лошадью, ничто не могло превзойти красоту ее форм и грациозность шеи. Ее грива и хвост, длинные и шелковистые, развевались, подобно женским полосам. Упряжь и седло из красного сафьяна, обшитого шелком и золотом, представляли поразительный контраст с черным цветом ее масти.

Джордж был знатоком лошадей. Он с удивлением и восторгом посмотрел на прекрасное животное.

— Как вы находите Джали? — спросила принцесса.

— Он великолепен. Это самая прекрасная лошадь, какую я когда–либо видел.

С этими словами Джордж подошел к Джали. Лошадь, заметив незнакомца, повернула к нему свою умную голову, раздувая ноздри, забила копытами.

Джордж, собрав поводья в левую руку, собирался уже вложить ногу в стремя.

— Берегитесь! — воскликнула принцесса.

Джали неожиданно прыгнула в сторону, волоча за собой Джорджа. Вторая и третья попытки закончились так же безрезультатно. Новичок непременно отказался бы от дальнейших притязаний, но Джордж был хорошим наездником. В ту минуту, когда лошадь прыгнула в четвертый раз, он вскочил в седло, не дотронувшись до стремени.

Но это была еще не победа. Джали, стремясь показать весь свой норов, начала короткую, но страшную борьбу с седоком: от бешенства она поднималась на дыбы, готовая опрокинуться, кружилась на месте, делала мгновенные прыжки, от которых и самый опытный наездник выскочил бы из седла.

Но Джордж походил не на человека, а скорее на кентавра. Пируэты лошади не устрашили его, он сидел спокойно, с улыбкой на устах и лишь изредка припадал грудью к гриве коня.

Джелла с непреодолимым волнением следила за этой сценой. Конечно, и лорд Сингльтон, и Дургаль–Саиб, и Джон Малькольм, и Эдвард непременно заметили бы беспокойство принцессы, если бы их внимание не было приковано к описанной нами схватке.

Наконец, разумная воля восторжествовала над инстинктом животного. Джали поняла, что имеет дело с более сильным, чем она, и покорилась, удары шпор и хлыста возбуждали в ней теперь только повиновение.

Вся в пене, дрожа от напряжения и управляемая опытной рукой, она приблизилась к принцессе Джелле.

В то время, когда происходила описанная нами сцена, англичане и индусы, рассеянные по лужайке, постепенно приблизились к месту, где Джордж Малькольм доказывал Джали, что всякое животное обязано повиноваться человеку.

Когда лошадь была усмирена, со всех сторон раздались восторженные восклицания и аплодисменты, будто лужайка леса превратилась в арену Регент–цирка.

Джордж улыбнулся, грациозно поклонился окружающим. На бледных щеках Джеллы выступил яркий румянец, черные большие глаза заблистали радостью.

— Теперь вы убедились, принцесса, — сказал Джордж, — между Джали и мной было недопонимание, теперь мы поладили и она кротка как ягненок.

— Вижу, сэр Джордж, что вы хороший наездник, — заметила Джелла. — Неукротимая Джали нашла себе господина, она вполне достойна вас, и вы потом согласитесь со мной. Разлучить теперь вас с ней невозможно. Джали больше не вернется в мои конюшни. Прошу вас принять ее.

— Но, принцесса… — прошептал Джордж, смутившись.

— О! — с живостью воскликнула Джелла, — она ваша. Если вы откажетесь, я велю одному из моих слуг выстрелить ей в ухо.

— Я принимаю подарок, и моя признательность не имеет границ, так как вы мне оказываете поистине королевский подарок.

— Господа, — произнесла принцесса, обращаясь к окружающим ее гостям, — смените, пожалуйста, своих усталых лошадей — и вперед. Время проходит, а пантеры нас ждут. А вы, сэр Джордж, помните: вы — мой кавалер на весь день.

— Принцесса, — возразил молодой человек. — Существуют милости, которые ни на минуту не забываются.

Джелла поблагодарила Джорджа взглядом и ослепительной улыбкой, но мысли нашего героя находились далеко, так что улыбка и взгляд оказались для него потерянными.

Спустя пять минут все приглашенные сидели на лошадях. Лорд Сингльтон и Джон Малькольм заняли места на слонах. Трубы подали сигнал к отъезду, загонщики бросились в лес с дикими криками, а охотники пустились по их следам с быстротой, на которую только были способны их лошади.

Излишне будет говорить читателю, что Джордж на Джали и Джелла на Баронете ехали во главе группы, удаляясь от нее все дальше и дальше.

Загонщики из негров и зулусов, посланные вперед, объявили о появлении нескольких пар пантер и тигров.

Негр, посланный в лес еще утром, сидя на дереве, видел, как животные приходили к пруду на водопой. Но, вероятно, звуки труб, лай собак, ржание лошадей испугали тигров и пантер, потому что гости Джеллы в течение двух часов ездили по всем направлениям леса, не встретив ни одного животного. Вместо этого каждую минуту мимо лошадей пробегали дрожащие лани, ища спасения в бегстве и везде находя смерть, потому что охотники немилосердно убивали их.

Джордж чувствовал необыкновенное сострадание к этим несчастным животным, таким грациозным и беззащитным, испуганно обращавшим на своих убийц взоры, полные мольбы.

Джеллой же, наоборот, овладело желание все разрушать. К ее седлу был привязан маленький карабин, и она каждый раз, как пробегала газель, бросив поводья, хватала оружие в руки и, прицелившись, спускала курок, необыкновенно точно попадая в цель.

Джордж любовался ловкостью Джеллы, но в то же время его возмущала странная бесчувственность принцессы. Он невольно вспоминал ее портрет, нарисованный отцом несколько дней назад, вспоминал о ее диких инстинктах, не побежденных даже самым блестящим образованием, и признавался, что портрет был как нельзя точен. Молодому человеку казалось, что он видит кровь на руках этой удивительно красивой женщины. Теперь он все более и более убеждался, что она под влиянием страсти так же спокойно может убить человека, как теперь убивает диких животных.

Время от времени Джелла приостанавливала бег Баронета, как бы желая дать возможность другим охотникам догнать себя. Но на самом деле она это делала лишь для того, чтобы обмолвиться одной–двумя фразами с Джорджем, выказав при этом незаурядность своего ума.

Опытный наблюдатель, слыша принцессу и видя ее кокетство, пришел бы к заключению, что она поклялась обворожить своего кавалера. Действительно ли у нее была такая цель, скоро узнаем.

Наступил полдень. Охота все так же была безрезультатной. Пантеры и тигры куда–то исчезли. Небо, покрытое с утра тучами, совершенно прояснилось. Солнце, казалось, бросало на лес целые потоки огня. Стало очень душно.

Джордж и Джелла достигли лужайки, схожей с той, на которой был назначен сбор, лужайки, окруженной гигантскими деревьями, могучие кроны которых, соединившись, создавали высокий шатер, защищающий охотников от палящих лучей солнца.

Принцесса, остановив лошадь, внимательно осмотрела луг. Мягкая зелень покрывала его, а ручей с прозрачной водой манил к себе приятной свежестью.

Джелла, взяв серебряный рожок, висевший на шелковом шнурке, поднесла его к губам и подала сигнал, потом прислушалась.

Спустя несколько секунд со всех сторон послышались точно такие же звуки.

— Что это означает, принцесса? — воскликнул Джордж.

— Я подала сигнал, и мне ответили.

— Вы отдали приказание своим людям?

— Да.

— Позвольте мне спросить, какое?

— Проводить сюда охотников, потому что мы сейчас будем здесь завтракать. Хорошее ли я выбрала место для этого?

— Конечно. Но где же завтрак?

Джелла улыбнулась.

— Не беспокойтесь, появится.

— Как в сказках, по волшебству?

— Может быть! — смеясь, ответила принцесса. — Ничто не мешает вам думать, что этот лес подобен декорациям в лондонских или парижских театрах. Но все же обещаю вам, что пироги и дичь будут не из картона, как это бывает на сцене, а настоящие.