— Щитом, милорд? Почему?

— Чтобы предотвратить себя от страшной опасности.

— Опасности?

— Влюбиться в принцессу, — ответил лорд Сингльтон.

По губам старшего сына Джона Малькольма пробежала недоверчивая улыбка.

— Зря улыбаетесь, молодой человек! — сказал губернатор, — а главное, не сомневайтесь! Принцесса, уверяю вас, создание обворожительное, почти непреодолимое, когда вы ее увидите, то поймете истинность моих слов.

— Милорд, — ответил Джордж, — я готов поверить в неотразимые чары нашей сегодняшней хозяйки, но я неуязвим…

Лорд Сингльтон улыбнулся.

— Неуязвим!! — повторил он с оттенком недоверия.

— Да, милорд.

— Вы уверены?

— О! Вполне уверен, у меня самая могущественная защита — любовь! Сердце жениха не может биться ни для одной женщины, кроме Марии Бюртель…

— Вы правы, — согласился губернатор, — я совсем забыл о вашей скорой свадьбе. Вижу, что любите честно и горячо! Счастлива должна быть девушка, которой принадлежит ваше сердце, счастлива невеста, способная внушить такую любовь!

В то время, когда происходил этот разговор, свита принцессы, проехав небольшое расстояние, отделявшее ее от сборного пункта охотников, остановилась на лужайке.

На свиту стоило посмотреть. Впереди на ослепительно белых лошадях ехали двенадцать музыкантов, одетых в пунцовые одежды, обшитые серебром, за ними на черных конях гарцевали двадцать пять молодых женщин. На их блестящих стальных касках развивался белый султан, красные платья охватывали гибкие талии, широкие шаровары из прозрачного газа с золотой нитью, испанские сапожки из красного сафьяна со шпорами не скрывали стройных маленьких ножек.

Позади свиты ехала принцесса Джелла, окруженная главными офицерами своего дома, справа от нее скакал индийский принц Дургаль–Саиб, который в дальнейшем будет играть важную роль в нашем романе. Далее — опять женская свита, совершенно похожая на первую.

Затем — множество слуг в роскошных одеждах. Они замыкали шествие.

Эта блестящая кавалькада остановилась на лужайке, потом по команде с необыкновенной быстротой расступилась, чтобы пропустить принцессу.

Джелла и Дургаль–Саиб направились к лорду Сингльтону, разговаривавшему с Джоном Малькольмом, Джорджем и Эдвардом.

Читатели, конечно, не забыли нарисованного нами в начале этой книги портрета принцессы во время ее таинственного появления среди бурной ночи в храме Шивы. И потому, считая лишним повторять сказанное, мы заметим только, что принцесса Джелла своим простым нарядом создала контраст с окружающим ее почти волшебным великолепием. На ней была суконная амазонка темно–голубого цвета, сшитая в знаменитом магазине на Регент–стрит. Гладкий, белый накрахмаленный воротничок падал на узкий черный галстук. Серая шляпа с длинным красным пером была надета по–мужски на густые великолепные волосы, едва удерживаемые гребнем из черепахи.

Принцесса сидела на чистокровной арабской лошади, сильной, но в то же время легкой в движении.

В левой руке Джелла держала поводья, в правой — хлыст, великолепно инкрустированный.

Охотничий костюм, сшитый точно по фигуре, как нельзя лучше шел принцессе. Лиф из темного сукна обрисовывал безукоризненные формы, достойные античной статуи. Шляпа отлично гармонировала с синеватым оттенком черных волос и нежной бледностью лица.

Одним словом, никогда Джелла не была так хороша, даже в самом роскошном платье, усыпанном драгоценными камнями, как в эти минуты.

Понятное для наших читателей волнение заставляло сильно биться ее сердце, глаза блистали необыкновенным огнем, ноздри непрерывно сжимались и расширялись, пунцовые губы дрожали, а щеки покрылись легким румянцем по мере того, как она приближалась к тому месту, где стоял Джордж Малькольм.

С правой стороны Джеллы ехал, как мы уже сказали, индийский принц Дургаль–Саиб.

Здесь необходимо некоторое отступление.

Дургаль–Саиб, потомок тамерлидов, обладал громадным состоянием, не уступавшим состоянию Джеллы. Ему исполнилось тридцать лет, роста он был немного выше среднего и считался красавцем.

Насколько Джелла отличалась в этот день своей простотой, настолько Дургаль–Саиб старался продемонстрировать элементы роскоши, доведенной до абсурда.

Бриллиант, служивший для поддержания его султана, соперничал по величине и блеску с алмазом, названным «Регент». Одежда принца блистала драгоценными камнями. Поводья лошади, седло, упряжь, рукоятка сабли — все искрилось калейдоскопом рубинов, топазов, изумрудов, сапфиров. Короче, мы не преувеличили бы, сказав, что французский ювелир, не колеблясь, предложил бы за все это пять или шесть миллионов франков.

Лорд Сингльтон с тремя своими соотечественниками двинулся навстречу принцессе, шедшей впереди своей свиты.

— Благодарю, милорд, благодарю, господа, — сказала она, кланяясь лорду Сингльтону и его товарищам. — Вы приняли мое приглашение… Я очень признательна за это, хотя и не сомневалась в вашей любезности.

Услышав голос Джеллы, Джордж вздрогнул: ему показалось, что он слышит его не в первый раз. Мысль, что незнакомка в черной маске и принцесса Джелла — одно и то же лицо, даже не пришла ему в голову.

Внимательно посмотрев на Джеллу, он отметил ее красоту и грацию, не предполагая, что уже не раз обнимал в постели эту женщину, осыпая ее страстными поцелуями.

— Принцесса, — ответил лорд Сингльтон, целуя руку Джеллы, — мы гордимся, что можем выразить свое глубокое уважение жемчужине Бенареса, настоящей царице Индии.

— Это чересчур любезно! — воскликнула со смехом принцесса. — Вы хорошо знаете, что от короны, носимой моими предками, мне осталась только диадема из собственных волос.

Потом, повернувшись к Джону Малькольму, она прибавила:

— Вас особенно я должна поблагодарить, сударь, так как едва смела надеяться на ваше посещение… Я боялась, что серьезные дела помешают вам присутствовать на охоте… Но вы приехали и даже вместе со своим сыном. Поверьте, я очень рада.

— Принцесса, — кланяясь, отвечал Джон Малькольм, — ничто в мире не могло бы извинить меня в собственных глазах, если бы я осмелился отказаться от вашего приглашения. Кстати, позвольте представить вам моего старшего сына, приехавшего несколько недель назад из Англии…

Джелла подняла на молодого человека большие глаза, посмотрела на него так пристально, что тот невольно смутился.

— Добро пожаловать, сэр Джордж, — наконец, сказала она. — Ваши соотечественники прекрасно приняли меня на островах туманного Альбиона. Я охотилась на лисицу в лесах графства Эссекс с лордом Вестминстерским, теперь же, в свою очередь, хочу познакомить вас с индийскими джунглями: пантерами, дичью, еще не известной вам. Сегодня я буду вашим проводником, будьте моим кавалером до вечера и поверьте, сэр Джордж, вы увидите опасность вблизи. Вы согласны?

— С радостью принимаю ваше предложение, принцесса, — воскликнул Джордж, — но с одним условием…

Живейшее удивление отразилось на лице Джеллы.

— Условие! — повторила она, — вы предлагаете мне условие!

— Да, принцесса.

— Какое же, сударь?

— Если представится опасность, то вы оставите ее для меня одного.

Джелла улыбнулась.

— Посмотрим, всему свое время! — согласилась она. — Я ничего не обещаю. Будьте моим кавалером без условий или откажитесь от этого предложения для принца Дургаль–Саиба, который хорошо знает, что я не отступаю перед опасностью…

— Ваше желание будет исполнено, но своего места я не уступлю никому!

— И правильно сделаете.

Джелла подала знак. Тотчас же подошел лакей, стоявший на почтительном расстоянии, и распростерся перед принцессой в низком поклоне.

— Тимор, — обратилась она к нему, — приведи сюда Джали.

Лакей как стрела помчался к тому месту, где слуги держали под уздцы свежих лошадей.

— Вы, вероятно, хороший наездник, сэр Джордж, — между тем продолжала принцесса.

— Мне трудно сказать, каков я наездник, но лошадей люблю.