– Вот балабол! – возмутился Серый, и в кои-то веки я был с ним согласен. – Ты можешь уже сказать парню, как ему обратно в двуногого перекинуться?

– Да элементарно. Левушка, тебе просто надо кого-нибудь укусить.

– Как?! – обдав кота максимумом возможного презрения, спросил волк. – Ты глянь, у него ведь даже жала нет!

– Так в этом и есть весь цимес! Жало дало бы ему соответствующие наклонности. А так, как раз они-то у него и отсутствуют. Однако при этом комариное сознание постепенно подчиняет его человеческую личность, и в тот момент, когда этот процесс становится по-настоящему опасным, срабатывает защитный механизм зелья. То есть… Ставший насекомым человек испытывает такую сумасшедшую ярость, что даже несмотря на отсутствие жала, кого-то кусает! Именно этот укус и сигнализирует, что пора производить обратное превращение. Понятно?

– Мне нет! – покачал головой волк и перевел взгляд на меня. – А тебе?

Отвечать не хотелось. Признаться, я еще раньше успел уверовать в полное всеведение кота, а сейчас, когда оказалось, что и он не может помочь, мне стало непередаваемо грустно и тоскливо.

– Левушка, ты куда? – забеспокоился Барс Мурзоевич, увидев, что я снялся с его ковра.

– Хочу побыть немного один.

– Это я вижу! А почему?

– Да так…

– Нет, не так! Левчик, в чем дело?

– В том, что ваш рецепт – чушь. Он не действует.

– Да с чего ты взял?

– С того! Я примерно полчаса назад уже кусался!

Волк и кот стремительно переглянулись, после чего синхронно повернулись в мою сторону и так же синхронно заорали:

– Лев, немедленно на ковер!

«Чего это они?» – удивился я и в следующую секунду камнем ухнул вниз.

Мне трудно в точности описать процесс обратного превращения из комара в человека, знаю только одно: крылья исчезли первыми. Что происходило дальше, помню с трудом. Кажется, я орал, а еще очень сильно мельтешило в глазах: то земля, то небо, то небо, то земля. Никакой красоты затяжного прыжка, как любят показывать в фильмах про парашютистов, увидеть мне не удалось. Зато я испытал кошмарное чувство ожидания неминуемого удара о поверхность родной планеты. Удар вскоре последовал, но оказался каким-то неожиданно щадящим. Лишь через мгновение я понял, что не упал на землю, а жестко приземлился на догнавший меня ковер.

– Ну, Облом, считай, что ты в рубашке родился! – прозвучал надо мной голос Серого.

С точки зрения моего счастливого спасения волк был прав, в остальном же очень неприятно ошибался. Превратившись из комара в человека, я оказался абсолютно голым.

– Эй, Мурзоич, что за авиашоу? – окликнула кота-пилота спустившаяся к нам Василиса, а потом заметила меня.

– Ух ты! Лев! Вернулся, значит? Ну поздравляю. Хотя, на мой вкус, комаром ты был симпатичнее. Ладно, догоняйте. Кобра говорит, мы почти прилетели.

Дмитрий не счел нужным комментировать обретение мной человеческого облика. Зато порылся в рюкзаке и метнул на наш ковер извлеченный оттуда тяжелый сверток. Подобрав его, я с радостью узнал свою униформу Неудачника, притороченную ремнем к укороченному автомату Калашникова. Оружие было кстати. Однако одежда меня порадовала еще больше. Пусть это оказались и не самые любимые шмотки, но лучше уж они, чем перспектива рассекать по небу с голой задницей.

– Спасибо! – крикнул я вслед Счастливчику, но Дима даже не повернулся.

– Ты его лучше не трогай, – предупредил кот. – Очень он на нас с тобой обиделся! На меня, правда, больше!

– Он обиделся?! С какой это печали? – возмутился я.

– Когда Баба-яга с Дураком и Горынычем на Ноктевом болоте объявились, она прежде всего оброненную тобой Кощееву смерть предъявила. Я к тому времени уже пришел в себя, ну и изложил наши подозрения насчет Счастливчика. Так его чуть на месте не порвали. Насилу отбили. Кощей с Соловьем сразу же в знак протеста свалили, а Димочку лешаки по горло в болото запихнули – ждать, пока Дурак очнется и скажет, что с ним теперь делать.

– И что Иван? – спросил я, словно не заметив, как Барс Мурзоевич уже в который раз называет нашего сослуживца «Дураком», словно забыв, что кроме прозвища у того есть еще и имя.

– Признался!

– В чем признался?

– Это он Кощея шантажировал!

– Чушь это! – не выдержав, рыкнул волк. – Мы с Ванькой всю жизнь бок о бок! Не мог он этого сделать!

– Мне тоже не верится, – с куда меньшим энтузиазмом сказал кот. – Но чувства – не аргумент.

С этим я не мог спорить, но и не мог согласиться. Мои чувства тоже вовсю противились тому, что Иван Иванович оказался тем самым преступником, который стал причиной не только злоключений защитников, но и жестокой бойни, все еще продолжающейся где-то за нашей спиной.

– И что с ним теперь будет? – печально спросил я, пытаясь представить кару, которая обрушится на полюбившегося мне сказочного героя.

– Думаю, это зависит от того, чем закончится сегодняшний день, – философски ответил кот. – Пока Велес просто выкинул его на «эту сторону» и велел отправляться под домашний арест.

– Как бы он и вас, болтунов, не выкинул! – заметил Серый. – Смотри, котяра. Все только нас и ждут!

Барс Мурзоевич негодующе зашипел, но все же прибавил ходу, так как ковры Велеса и Василисы и впрямь почему-то остановились и парили рядышком, немного не долетев до весьма странного атмосферного явления. Примерно метрах в ста перед ними клубилось невероятное, источающее изумрудное сияние облако.

– Камни там! – коротко предупредила Василиса, когда наш самолет поравнялся с ее ковром.

– И чего ждем? – раздраженно поинтересовался волк, чье настроение, испорченное разговорами об отступничестве Ивана, даже не думало улучшаться.

– Вас! – повысил голос его начальник, также не отличающийся хорошим расположением духа. – Мурзоич, что можешь сказать?

– С подробностями? – воодушевился Кот Ученый.

– Коротко! – охладил его порыв шеф.

Приподнявшийся было для чтения очередной лекции Барс Мурзоич разочарованно сел на задние лапы и, демонстративно отвернувшись от облака, уныло выдал затребованную справку:

– Мы имеем дело с реликтовыми китайскими драконами Лун, точнее, Цин-лун, еще точнее, с их крылатой разновидностью Ин.

– Много их там?

– Трудно сказать. Но если учитывать плотность и размер созданного ими облака, три, максимум четыре.

– Я говорила – Горыныч не справится! – словно продолжая прежний спор, заявила шефу Премудрая.

– Тебе же хуже! – пожал плечами Велес и закончил уже для всех: – Значит, так! Удержать в одиночку трех Цин-лунов я не смогу. Почему задерживается Горыныч, не знаю. Если бой закончился, он сам мог попасть в оборот. Поэтому… Идем на облако, стреляем кто чем может, и расходимся…

– А успеем? – ухмыльнулся кот.

– Надо успеть! – отрезал Велес. – Дальше будет хуже. Тебе, Василиса, и тебе, Мурзоич, придется играть роль приманки. Снижайте ковры, сбрасывайте по очереди пассажиров, финтите, главное – заставьте драконов лететь за вами.

Я начинал жалеть, что снова стал человеком. Перспектива соскочить с ковра и остаться в чистом поле на виду у разгневанного китайского дракона представлялась мне гораздо более страшной, чем попытка ускользнуть от него на ковре, управляемом Барсом Мурзоевичем. Волку тоже идея шефа показалась сомнительной.

– А если они предпочтут заняться наземной целью?

– Тогда молитесь! – посоветовал бог. – Только не мне. Я буду занят! Мне предстоит добыть камни! Вопросы есть?

– Не-а! У меня только последнее желание приговоренного! – бесшабашно пошутил кот, которого почему-то несказанно радовала вся ситуация.

Зато вопросы, вернее возражения, нашлись у Счастливчика:

– Простите, Велес, – Дмитрий демонстративно отложил в сторону арбалет. – Но я по реликтовым животным стрелять не буду.

– Ну и дурак, – не стало церемониться с защитником божество. – Надеюсь, остальные понимают, что шансов против Цин-лунов у них нет? Тогда вперед!

С этими словами он отправил свой ковер в сторону облака. Я отдал должное мужеству нашего начальника. Он не только посылал нас в бой, но и сам готов был первым атаковать опасного противника. Интересно, что кот и волк оказались совсем другого мнения.