До обеда я аккуратно писал и переписывал план операции, периодически его корректируя. Выкроив время, провел несколько аккуратных разговоров с наиболее честолюбивыми участниками вчерашнего победного боя. А сразу перед едой ополченцы были собраны вместе и перед процедурой принятия пищи получили краткую речь на вечную тему: «Нужны добровольцы».
– Бойцы! В неравном бою наш отряд нанес поражение пиратам и обезопасил родовое поселение, наших женщин, детей и стариков от ужасов рабства. Но этого – мало. Либо мы уничтожаем пиратов, либо они уничтожают нас. Третьего – не дано. Каждый из вас уже сделал свой выбор между свободой и рабством, вступив в ополчение. Вы – лучшие! Поэтому я обращаюсь к вам. – А неплохо у меня получается. Надо было в Наро-Фоминске не кувалдой махать, а предвыборные речи кандидатам в депутаты творить. И работа легче, и оплата – выше. Так нет, выбрал себе профессию… – Принято решение создать группу специального назначения, которая в нескольких схватках нанесет тяжелые потери врагу и тем самым облегчит задачу ополчения. В группу будут приниматься только добровольцы. Только – лучшие из лучших.
Кандидаты в «лучшие из лучших» неуверенно переглядывались между собой. Из моей речи они поняли только одно: пока остальные будут тренироваться, особый отряд будет насмерть сражаться с пиратами, убивая и умирая. Наивные… Шанс выжить выше именно в элитном подразделении. Просто потому, что такие бойцы – дороже. И в кровавую мясорубку с непонятным исходом их стараются не бросать. Чай, не пушечное мясо.
– Я знаю, что воин сражается не только ради славы, но и ради денег. В данный момент мне нечего предложить вам, кроме крови, слез и тяжелого труда. А также того, что в бой я пойду вместе с вами. – Да я прямо вылитый сэр Уинстон Черчилль! – Но я с удовольствием хочу вам сообщить, что после Победы участники подразделения получат материальное вознаграждение. – Услышав об идее «оплаты труда» для ополченцев, Достопочтенные скорчили такие рожи, словно их прихватил понос с кашлем одновременно. Но поняв, что платить придется только ВЫЖИВШИМ, с неохотой дали свое согласие. Точной суммы вознаграждения они мне, правда, так и не назвали. Ну да курочка по зернышку клюет…
– Так! Смотрю, что-то у вас, бойцы, активности маловато. Вид не бравый. И толп добровольцев мои ясные очи не наблюдают. Это все потому, что у моих подчиненных неправильно быт организован. Теория – практика, еда – сон. Непорядок. Надо уметь и отдыхать. Все вы – одна большая семья. Ваши родные должны знать, что вы способны на большее. А вы… Вы должны четко представлять, кого защищаете! Ради кого громите врага! Поэтому слушай приказ! Вечером состоится праздничный концерт. Для вас, бойцы. А также – для ваших родных и близких, организованный силами отрядной самодеятельности. Кто-то умеет петь. Кто-то – танцевать. Кто-то может показывать фокусы. Десятникам приказываю: найти таланты и до ужина уточнить порядок выступления. Ответственный – десятник Грох. Десятник Грох, лично вам поручаю: принести план мне на утверждение! Список добровольцев для участия в особо важном задании предоставить мне до конца обеда. Отто Карлович, проследите, чтобы кандидаты имели хорошую физическую форму.
Пытаясь уложиться в стремительно утекающее время, я, проклиная все на свете, старательно расписывал план проведения операции для различных подразделений. Вообще-то мне полагался полный комплект штабных рыл для планирования операций, учета, снабжения и отчетности. Достопочтенные с ослепительной улыбкой успели предложить мне своих родственничков на непыльную работу по защите планеты и Рода с командной высоты письменного стола в первый же вечер. Вот только меня абсолютно не устраивал вариант, что все идеи, предложенные мной, будут немедленно доведены до мнения руководства Рода, творчески обработаны им до состояния полной бредовости, а затем спущены вниз по бюрократической лестнице мне же в качестве ПРИКАЗА.
УСПЕЛ! Написать бумаги, ознакомиться со списками добровольной ударной группы и даже переговорить с ударниками, расписывая их роль в грядущей Победе. Естественно, под моим чутким руководством. До ужина даже осталось немного времени, которое было потрачено на инспекцию транспортных средств. Поразительно, на что способны разумные, если поставить им четкую задачу, выдать все необходимое для ее достижения и замотивировать необходимость выполнения задания. Битые, горелые и изрешеченные меткими выстрелами фургоны для перевозки персонала на базе грузовиков (налетчики действительно привезли их с собой – на всем Пекле ничего подобного не было) всего за сутки превратились в очень даже неплохие эрзац-бронетранспортеры. Несколько уменьшив грузоподъемность в обмен на защиту.
Верх и заднюю часть кузова сняли. Борта понизили до высоты сидящего разумного. Двери кабин заварили наглухо, убрав задние стенки. Затем машины обшили листами пластика, залив в промежуток пенобетон. И обтянули поверхность спецтканью для уменьшения радарной засветки. Испытания показали, что выстрел ручного лазера такая броня держит без разрушения. А также выдерживает попадание пули промежуточного патрона с сотни метров. Сейчас техники монтировали в передней части кузовов по две станины под созданные местными умельцами (по моим наброскам) шестиствольные реактивные установки под выстрелы «Инферно». Проведенные испытания показали, что залп, сделанный по направлению движения такого монстра, выметает выхлопом кузов лучше любой метлы. Так что это – только средство доставки пехоты до поля боя.
Зато дюжина реактивных снарядов по красивой дуге накрывают эллипс в четверть лиги перед пусковой, выжигая все на сотню шагов в длину и на полсотни – в ширину, имея неплохие шансы пройти противоракетную оборону меха. И причинить ему серьезные повреждения. Меткого выстрела из тяжелого оружия БТР не выдержит. Передвигаться на нем, будучи открытым всем ветрам, – то еще удовольствие. Классическая машина-самоделка. Но умные люди говорят: лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Тем более что хорошо (а главное – быстро) идти с полной выкладкой – точно не получится. Нагрузка на одного бойца составляет гораздо больше трети его веса.
Сложнее было с мехом. Техники, возглавляемые Вольфом, аккуратно извлекли внешний контур охлаждения, отделив поврежденные секции от целых. Сейчас они завершали сборку контура, проверяя герметичность соединений. На взгляд неспециалиста, все шло отлично. Ведь закрепление снятой брони не требует много времени и усилий. Поэтому нецензурное выражение лица Вольфа меня поразило. А первые же его слова заставили помянуть нашу общую маму.
В любом деле, кроме теоретических знаний, необходим практический опыт. Особенно если ты вместо пустопорожних разглагольствований должен сделать руками что-то материальное. И ремонт боевых механизмов – не исключение. Не имея опыта практических работ, горе-техники, извлекая секции внешнего контура, повредили внутренний. В меру своих скромных сил они наложили на поврежденные узлы теплообменников заплатки, но даже мне было понятно, что разогретая охлаждающая масса начнет просачиваться через трещины уже при включении реактора. Уже через четверть часа работы из-за утечки охладителя внутренний контур перестанет выполнять свои функции, перегрев вызовет отключение реактора, и мех застынет гигантской статуей. Впрочем, выход из положения был.
Использовать возможности нейронной системы управления было невозможно из-за защиты, настроенной на конкретного пилота-разумного, ныне покойного. Защитный кокон системы жизнеобеспечения в этом случае становился никому не нужен. Управление мехом в подобной ситуации осуществлялось техниками при включенных гироскопах. С помощью джойстиков, сенсорных панелей и педалей, которые обычно блокировались механическими предохранителями. Сам кокон извлекать никто не собирался (не хватало еще повредить бортовой компьютер меха неумелыми действиями), а вот извлечь пиропатроны системы катапультирования можно было легко и просто. В образовавшихся полостях без особых проблем размещались отводы датчиков к емкостям с машинным маслом, которое вполне подходило в качестве наполнителя контура охлаждения. Сами емкости занимали место снятых кассет с реактивными снарядами в верхней части корпуса.
