Сеть поднялась.

На какое-то время все скрыл туман. Затем изменчивый морской ветер подул в сторону, и рыбаки замерли перед открывшейся им картиной.

Их сети поймали белый, до последней косточки отмытый морем скелет чудовища. Тэмарк никогда не видел ничего подобного. Скелет был гигантским, больше пятидесяти футов в длину, с головой больше лошадиной. Длинный, изогнутый позвоночник позволял судить о гнущейся, подобно змее, шее, а размер ребер предполагал, что тело должно было быть не меньше десяти футов в обхвате. Ни крошки плоти не осталось на скелете — в море есть кому за этим проследить. И все же кости не рассыпались, потому что связки и сухожилия большей частью сохранились, затвердев, как канаты. У черепа не хватало нижней челюсти, но огромные изогнутые клыки, свисающие с верхней, не оставляли сомнений в том, что это был хищник. Два оставшихся зуба были толще и длиннее руки Тэмарка. Вода стекала ручьями, до ужаса похожими на слезы, из черной пустой глазницы.

Рыбаки стояли молча, без движения. В тишине был слышен только скрип натянутых веревок. Затем сзади раздался знакомый свист воздуха, выходящего из расщелины в скале. Один из рыбаков закричал.

Как будто этот звук был последней каплей, одна из веревок, держащих невод, не выдержала и лопнула с резким хлопком. Это неожиданное движение было единственным, чего не хватало конструкции для того, чтобы рухнуть. Одна за другой веревки начали лопаться с оглушительным треском, похожим на хруст ломающихся костей. Рыбаки едва успели отскочить от освободившегося от веса механизма, Деревянные рычаги хлестали вниз и вверх, как кнуты, и, когда последняя веревка порвалась, Тэмарку показалось, что белый череп кивнул ему с пугающей значительностью. Затем скелет и остатки изорванного невода рухнули вниз. Несколько рыбаков подбежали к краю обрыва, чтобы увидеть, как кости чудовища исчезли в клубящемся тумане, и услышать отдаленный глухой всплеск. Тэмарк не двинулся с места. Перед его мысленным взором все еще стоял взгляд монстра, который по неведомой рыбаку причине выделил его из всех.

Рыбаки долго молчали, потрясенные произошедшим, а затем до слуха Тэмарка донеслись отдельные голоса.

— Что это было?

— Никогда такого не видел!

Высокий, дрожащий голос старика Кенана, того, что занимался починкой сетей, раздался над общим гулом.

— Я вам скажу, что вы поймали, — сказал он. — Это останки морского червя, змея морского, мы их называли крушителями кораблей. Они могли обернуться вокруг рыбацкой лодки и разбить ее в щепки. Я издалека видел одного, он погружался и всплывал, нырял в воде, что твоя иголка в ткани. Это уж лет сорок тому назад было, а я не забыл.

Снова раздался гул голосов. То, что произошло с ними, на глазах превращалось в легенду. Тэмарк повернулся и на негнущихся ногах пошел прочь. Рыбаки потянулись за ним, кто по домам, а кто в таверны Кейп Бейджа. Теперь, пока не починят невод, ловли не будет.

Старейшина Тэмарк тяжело дышал, словно пытаясь этим усилием прогнать страх. Он не был удовлетворен своей судьбой, хотя она была лучшей, чем у многих в Фандоре. Что ж, подумал он сожалением, возможно, всему пришел конец. Некая тень неясно вырисовывалась в его будущем, и он не стремился узнать, что это такое.

В своей комнате, позади деревенской пекарни, он нашел короткую записку, сообщавшую о встрече старейшин в Тамберли. Тэмарк всегда хотел сделать что-нибудь важное для общины, внести вклад, равный тому, что внес много лет назад его дед. Может быть, его время пришло? Происшествие на скалах и записка показались ему связанными. Это не могло быть простым совпадением.

Он сел на кровать и положил лист пергамента на табуретку перед собой. Писать он научился в путешествиях, но ему редко приходилось этим заниматься, поэтому он долго писал своим людям о том, что делать в его отсутствие.

В конце концов он поднялся, взял несколько монеток из ящичка стола и позвонил в звонок у окна, сделанный для того, чтобы старейшина всегда мог призвать гонца.

Мальчик убежал с письмом, а Тэмарк все еще не мог справиться с неуютным чувством не то страха, не то некой неуверенности. Мечты о делах, достойных предков, никуда не делись, но на совет он ехать не хотел.

Тамберли был наполнен обычным городским шумом: криками детей, играющих на улицах, сердитыми окриками их родителей, перепалкой торговцев и пересудами фермеров. Пожалуй, никто из фандорцев еще не испытывал возбуждения, подобного тому, что царило сейчас на рыночной площади. Горячо обсуждая последние события, горожане нет-нет да поднимали головы к небу, словно опасаясь внезапного появления симбалийского корабля.

Разговоры шли о симбалийцах и о пугающей близости войны с ними.

— Я слышала, они просто дьяволы, — говорила госпожа Сарнесс сестре. — Говорят, они могут превратиться во что угодно в мгновение ока, хоть в пчел и пауков, пробраться в дом и задушить нас в собственных постелях!

Она так это описала, что ее сестра убежала домой с криком ужаса и до вечера уничтожала насекомых в доме.

— Магия, конечно, — со знанием дела рассказывал пекарь мяснику. — Все, что нужно, — это клок твоих волос или заусенец, и ты так запляшешь под их дудку — в страшном сне не приснится!

— Да если они ко мне подойдут, я у них не то что клок волос отрежу! — обещал мясник, пробуя мозолистым пальцем остроту лезвия ножа.

— Не верь всем сказкам, что тебе рассказывают, — увещевал Эгрон жену, — симбалийцы тоже люди, и их война тоже вряд ли порадует.

— Меня беспокоят не те, кто войны боится, — сказала жена, — они-то как раз разумны. Вот те, кто хочет воевать, — они пугают меня.

Дети играли в войну на улицах города, сражаясь на мечах, сделанных из стеблей чертополоха, превращая силой воображения тележки и корзины в воздушные корабли. Много таких сражений было выиграно во дворах, и множество симбалийских колдунов там бесславно погибло.

— Ты правда пойдешь на войну? — выспрашивала девушка своего парня, сидя рядом с ним на высоком холме, с которого открывался вид на город. — Ты будешь носить форму и меч, как в легендах, что рассказывают трубадуры?

— А то! — важно кивал он. — А ты будешь ждать, когда я вернусь с орденами?

Она скорчила кислую гримасу:

— А долго тебя не будет? Долго-долго? Год?

— Ну нет! Да мы выпорем этих симбалийцев и к концу недели дома будем с такими сокровищами, что тебе и не снились!

Прошла неделя с тех пор, как Йондалран созвал старейшин окрестных городов. Было принято, что город, созвавший совет, принимал у себя тех, кто откликнулся и приехал. И вот холодным весенним вечером Тамберли приветствовал двадцать старейшин Фандоры.

Напряжение последней недели улетучилось само собой перед торжественностью случая. Пир, достойный королей, был организован на городской площади, и буквально все население участвовало в подготовке. Знамена свисали с высоких строений. Дети с восторгом смотрели, как гонцы развешивали фонарики над улицами. Сапожники заработали кучу денег на горожанах, готовых заплатить вдвое за то, чтобы их обувь выглядела прилично случаю. Танцоры — нарядные юноши и девушки с раскрашенными лицами — развлекали гостей пантомимами и танцами.

Приехавшие издалека старейшины усилия хозяев оценили. Лэгоу из Джелриха с удовольствием поглощал палтуса, которого ему давно уж не приходилось есть. Рыба, как ему сказали, была подарком от Кейп Бейджа к собранию старейшин. Лэгоу этот жест старейшины Тэмарка из Кейп Бейджа оценил высоко. Заметив рыбаков, сидящих под алым знаменем, он поспешил выразить Тэмарку свое почтение и благодарность за щедрый дар и поразился произошедшей со старейшиной из Кейп Бейджа перемене. Рыбак говорил коротко и угрюмо, отпуская циничные замечания насчет излишнего веселья собрания. Сначала Лэгоу был готов списать настроение рыбака на выпитое вино, но стоило ему упомянуть Йондалрана, как Тэмарк посерьезнел.