Виллен тоже был удивлен при виде Кайерта, но они с Твилом были слишком пьяны, чтобы осознавать, насколько это странно. Виллен прислонился к стволу сосны и смотрел, как Твил с издевкой приветствует принца индюшачьей ногой.

— Кусочек индюшки, принц? Вы, несомненно, проделали долгий и трудный путь!

— Да, путь был долгим, — ответил принц, — но я думал не о еде. Я долго вас искал, и мне пришлось многих расспросить, чтобы узнать о вашем местонахождении, Виллен. Я хочу знать, о чем вы говорили с моей женой, принцессой Эвирайей.

Виллен поднял голову и изобразил на лице выражение глубокой печали.

— Ах, я ужасно сожалею, что приходится отказывать вам, принц, вы же все-таки принц и все такое, но я дал слово принцессе, что то, о чем мы с ней говорили, останется между нами. Я человек слова.

Кайерту было трудно сдержаться, но он заговорил ровным голосом:

— Я принц Симбалии и муж Эвирайи. То, о чем она говорит, мое дело. Ее интересы — это мои интересы.

— Это все замечательно, но она исключений не делала, видите ли… Пока она сама не скажет мне… — Виллен развел руками.

— Идиот, — сказал Кайерт низким напряженным голосом, — к тому же пьяный. А ты что скажешь? — Он повернулся к Твилу. — Ты тоже собираешься отказаться исполнить приказ принца Симбалии?

Твил помедлил, смотря на Виллена, затем покачал головой.

— Виллен мне ничего не говорил, — сказал он, — так что мне нечего вам сообщить.

На поляне повисла тишина, нарушаемая только потрескиванием дров в костре и тихим шуршанием парусов корабля. Кайерт смотрел на двух пьяных северян. Он не мог силой вырвать у них то, что они скрывали. Такие дела были ему не по душе, к тому же сейчас трудно было ручаться за успех.

Эвирайя что-то замышляла, в этом он был уверен. Он был давно женат на ней и мог безошибочно распознать, когда она что-то замышляла всерьез. Только в этот раз все было по-другому. Эвирайя затеяла что-то опасное. Она начала игру так же легко, так же по-детски, как всегда, только на этот раз игра была взрослая и опасная, очень опасная. Эвирайя уже вовлекла в свою игру ни в чем не повинных простаков. Кайерту нужно было знать, что происходит, но он понимал, что от этих двух пьяных типов он ничего не добьется.

Лэтан смотрел, как глава всадников ветра отцепил якорь и корабль медленно всплыл в воздух. Стражник встал и потянулся, чувствуя, как хрустят суставы. Он-то надеялся отдохнуть перед тем, как отправиться назад, но теперь понимал, что сейчас не до отдыха. Нужно немедленно сообщить королю Ясветру об этой встрече.

Лэтан тяжело вздохнул и поплелся в лес, туда, где была привязана лошадь, думая о том, как иногда дорого обходится исправная служба.

Снаружи ярко светило полуденное солнце, но стоило Ясветру войти в туннель, наступила ночь. В шахтах всегда ночь.

Спускаясь по широким ступенькам с факелом из горючего мха в руке, он чувствовал, что возвращается к старой жизни, оставленной им давным-давно.

Туннель, закрытый несколько лет назад, был заброшен, дощатые стены и арки заросли мхом, ниши для факелов были пусты, и воздух пропитан затхлостью запустения.

Именно в этом месте случилось происшествие, которое, по мнению многих, стало первым шагом Ясветра по направлению к дворцу.

Хорошо, что он пришел. У него будет время привести в порядок свои мысли. Став королем, он редко бывал один. Всегда находились государственные дела, купцы и министры хотели его видеть. Даже в то время, которое он проводил с Керией, как он ни любил ее, он не принадлежал себе. Не было того одиночества, к которому он так привык в шахтах.

Это беспокоило Ясветра. Только в одиночестве он чувствовал согласие с самим собой. Любовь Керии, естественный закон соединения двух людей приводили его в равновесие с миром. Но только в одиночестве он становился Ясветром — сыном горняка, который пять лет, черный от грязи и пыли, врубался киркой в породу, пока его руки не стали крепче этих камней. Здесь, в шахтах, вдали от дворца, он мог со стороны посмотреть на свою жизнь, ставшую воплощением мечты.

— Я пошел дальше своих грез, — сказал он вслух, как будто обращаясь к тому молодому человеку из своего прошлого, — но у меня еще есть несбывшиеся мечты.

Ясветр хотел для себя немногого. Разве что брака и ребенка. Он был счастлив. Его надежды теперь были связаны с Симбалией.

Он медленно шагал по наклонному туннелю. Здесь и там вдоль его пути встречались арки, открывавшие проход в боковые туннели, многие из которых были навечно заделаны кирпичом и известкой. Он знал, что некоторые из проходов вели к туннелям, прорытым корнями деревьев под улицами города. Прямо перед ним на голом камне лежало ржавое лезвие кирки. Ясветр наклонился и поднял его, повертел в руках, вспоминая…

Он был смотрителем по добыче таниума — жидкого металла. Шахта, самая глубокая из всех, круто опускалась вниз в самом конце туннеля. Она была такая глубокая, что воздух внизу был горячий и тяжелый, так что горняки иногда теряли сознание от ядовитых газов, сочащихся сквозь почву. Добыча таниума — рискованное дело, на такой глубине давление было столь велико, что неосторожный удар кирки мог открыть путь стремительному потоку жидкого металла. И тогда таниум заливал шахту.

Однажды после удара кирки вместо жилы таниума обнаружилось нечто похожее на природную пещеру, примыкающую к шахте. Ясветра вызвали осмотреть пещеру, и он нашел ее полной красивейших сталактитов и сталагмитов, колонн и водопадов, застывших причудливыми формами. Восхищенные горняки хотели обследовать пещеру, но Ясветр приказал подождать до следующего утра, когда все отдохнут.

Сейчас в заброшенных туннелях было тихо. Ясветр вдруг подумал о сотнях футов земли над ним и хрупкости сделанной человеческими руками конструкции, поддерживающей свод. Он зашагал быстрее, ему почему-то хотелось добраться до шахты в конце туннеля.

Той ночью больше четырех лет назад часовой снаружи услышал доносящиеся из глубины шахты странные звуки, вызывающие дрожь, похожие на волчий вой. На следующий день они узнали об исчезновении женщины. Молодая вдова шахтера жила недалеко от входа в один из корневых туннелей в маленьком каменном домике. Утром дом стоял с распахнутой дверью, пустой. Молодая женщина, жившая там с ребенком, исчезла. На полу нашли следы грязи, и в одном из них отпечатался след ноги, странный, вывернутый наружу след.

Ясветр резко остановился. Он повернулся и поднял факел, позволяя свету проникнуть назад, за изгиб туннеля. Ему показалось, что он что-то слышал — возможно, шорох камешков, осыпающихся по стене, а может быть, царапанье когтей по каменному полу?

Он помедлил, затем снова пошел вперед. Верхняя часть наклонной шахты была уже близко, за следующим поворотом, и у него было очень плохое предчувствие. Он должен был убедиться в том, что шахта была по-прежнему запечатана, как он и приказал много лет назад. Его сапоги намокли в лужах дождевой воды, просочившейся сюда с поверхности.

В шахте, вырытой под крутым углом в скале, были проделаны уступы для спуска. Еще там был ворот, на который наматывался канат, поднимавший из шахты бадью с добычей. В тот далекий день Ясветр и остальные спустились в шахту и вошли в пещеру, вооруженные и с факелами.

Они не зашли далеко, когда обнаружили тело молодой вдовы. Горняк, нашедший ее, едва не потерял сознание от ужаса, так изгрызено было тело. Не успел он рассказать об этом Ясветру, как из-за каждого уступа скал, из-за каждой колонны, из каждой расщелины хлынула толпа отвратительнейших маленьких созданий с мертвенно-белой кожей, с телами, похожими на бочонки, и мускулистыми руками и ногами. У них были огромные глаза, а ушей на лысых головах не было видно вовсе. Рядом с ними подкрадывались к застывшим от ужаса горнякам похожие на волков создания, но тоже лысые, с кожей мертвецов и огромными глазами.