Согласно традиции, на службу в Иностранный легион направляют только шестерых выпускников военной академии Сен-Сир, окончивших ее с наилучшими результатами. Нам достаются сливки офицерского корпуса. Хотя они сохраняют дистанцию и не демонстрируют отеческую заботу о нас, я верю, что они нас любят. А теперь их одного за другим отбирают у нас, чтобы предать трибуналу, подвергнуть бесчестью после того, как они много лет служили своей стране верой и правдой.

Вчера нам неожиданно приказали вернуться в лагерь Пео. Означает ли это, что мы прощены? Думаю, нет, но нам, по крайней мере, наконец заплатили. Я получил письмо от Энтони, в конверт были вложены вырезки из английских газет со статьями, посвященными путчу. Они освещают события очень подробно.

Вчера же состоялся торжественный строевой смотр, во время которого Дамюзе передал свои полномочия новому командиру полка, полковнику Ченнелу. Все рады избавиться от Дамюзе, но Ченнел тоже вызывает подозрения, поскольку он сторонник де Голля и, логически рассуждая, наш противник. Однако он с честью прослужил в легионе много лет и, по слухам, хорошо проявил себя при Дьенбьенфу в 1954 году.[55] Я видел его однажды в Маскаре. Он руководил тогда всей военной подготовкой в легионе. У Ченнела мощная фигура, он похож на большого добродушного медведя; если ему вздумается ласково потрепать тебя по плечу, есть опасность, что он сломает тебе шею. Сегодня он бродил по лагерю с небрежным видом, демонстрируя манеру «давайте познакомимся», и болтал со всеми подряд. На первый взгляд Ченнел вполне дружелюбен и безобиден, но он крепкий орешек, и глаза его холодны как сталь.

Вот уже две недели рыщем, как обычно, в горах. И вдруг сегодня вечером Папке объявляет, что мне даются десять дней отпуска для поправки здоровья в реабилитационном центре в Филипвиле и завтра я должен отправляться туда с нашим транспортом. Фантастическая новость! Отдых мне позарез необходим — я весь покрыт болячками.

Транспорт покинул лагерь в тот момент, когда все собирались на утреннее построение. Л'Оспиталье перекинулся со мной парой слов, пожал руку и пожелал хорошего отдыха.

Кроме меня, отпуск предоставлен еще двум легионерам. Всю дорогу до Филипвиля мы радостно отмечали это событие в кузове грузовика «СИМКА», промывая пересохшее горло пивом и сочувствуя нашим товарищам, топавшим в это время по горам до полной потери пульса. В Филипвиль приехали уже к вечеру.

Захватив свои пожитки, мы направились в принадлежащий легиону центр «Манжен», где базируются все отпускники. «Манжен» расположен в трехэтажном здании с высокими потолками; в нем очень чисто, койки одноярусные, а главное удобство — здание находится в самом центре города. Мы можем уходить и приходить, когда нам вздумается, у нас постоянный пасс де нюи (ночной пропуск). Единственное требование — отмечаться в центре каждый день. Впервые за долгое время я чувствую себя свободным. Иметь возможность распоряжаться собой по своему усмотрению — великое дело.

Днем Филипвиль имеет вполне цивилизованный вид. Люди ходят по своим делам, женщины закупают продукты в магазинах. Все это кажется столь непривычно нормальным. Мои карманы практически пусты, и я ожидаю денег с большим нетерпением. Пока что мои развлечения ограничиваются посещением кинотеатра и салон дю те, куда влечет не непреодолимое желание попить чая, а стремление увидеться с официанткой Шанталь, с которой я познакомился во время предыдущих выходов в город.

Сегодня мне удалось поболтать с ней и получить от нее несколько кокетливых взглядов и улыбок. И хотя, лавируя между столиками, она улыбалась каждому и перебрасывалась с ними парой слов, мне кажется, что улыбки, адресованные мне, были чуточку теплее. Однако тут возникает проблема. Она вроде бы замужем за офицером регулярных войск, который служит где-то на юге. И может оказаться, что результатом всех моих попыток завязать знакомство будут одни лишь улыбки, не считая ежедневной цистерны чая.

Так-так-так! Письмо от Дженнифер. Давненько их не было.

Посылка с часами дошла-таки до нее — я не зря доверился владельцу магазина в Марнии. Он переслал посылку, — правда, везли ее, по-видимому, на мулах. Дженнифер ошеломлена; похоже, ею владеют противоречивые чувства и она пребывает в некоторой растерянности. Это обнадеживает. К тому же день свадьбы еще не назначен. Это обнадеживает еще больше.

Дела принимают интересный оборот. Я разговорился на пляже с молодым парнем, штатским по имени Ален Моро, и он познакомил меня с двумя девушками: Жозе (не помню фамилии) и Николь Барболози. Николь — это нечто сногсшибательное. На вид ей лет двадцать, а на самом деле, наверное, меньше, — это всегда так бывает. Ее густые черные волосы мягкой волной ниспадают на плечи. У нее бронзовая от загара кожа, а от ее фигуры у меня начинается зуд в коленях. Мы поболтали о том о сем на берегу, затем они обе ушли домой, но вечером мы встретились снова и гуляли по набережной.

Николь в восторге оттого, — что я англичанин. Она учится в лицее и надеется, что я помогу ей подготовиться к экзамену по английскому. Я поспешил укрепить в ней эту надежду и договорился встретиться с ней в самое ближайшее время, чтобы приступить к занятиям.

После прогулки я зашел в салон дю те, где с большим воодушевлением разговаривал с Шанталь. Она выглядела великолепно, а когда я, больше для поддержания разговора, обронил, что неплохо было бы встретиться завтра на пляже, она неожиданно согласилась. Вот это фокус! И почему все всегда случается одновременно? Теперь придется действовать очень осторожно, чтобы не потерять сразу обеих.

В «Манжене» новости: какой-то араб зарезал солдата регулярных войск. Нам советуют гулять парами, особенно по ночам. Если арабы начинают так себя вести, ничего хорошего не жди.

Утром я поспешил на пляж в Сторе, довольно долго прождал там и уже начал отчаиваться, но тут появилась она, Шанталь. Внешне она почти полная противоположность Николь — блондинка с длинными волосами и голубыми глазами. Ей двадцать шесть лет, и, в отличие от Николь, она зрелая женщина, типичная француженка: маленькая, проворная и грациозная. От ее улыбки невольно таешь, а от прикосновения ее руки температура подскакивает выше крыши.

Обстановка была как на рекламном щите: жаркий день, синяя прохладная вода, белый песок и прекрасная девушка. Мы со смехом бросались в воду, плескались, ныряли, касались друг друга, передавая друг другу электрические импульсы, затем мокрыми падали на разостланные на песке полотенца, наши пальцы встречались, а глаза говорили, что мы оба хотим одного и того же. После пляжа я сводил ее пообедать в маленький французский ресторан под названием «Казино». Кроме нас, в ресторане никого не было, и патрон сразу понял, что нам надо: столик на террасе, где море плескалось о берег в десяти футах от нас, клетчатая скатерть, мягкая музыка. Никогда не забуду этот вечер. Мы рассказали друг другу о себе. Она сказала, что у нее проблемы с мужем и дело идет к разводу. Я поверил ей. Может быть, я был чересчур наивен, но мне было ровным счетом наплевать, правда это или нет. Мы медленно возвращались в Филипвиль по берегу, останавливаясь каждые три минуты, чтобы посмотреть на лунную дорожку, бегущую по воде прямо к нам, и друг на друга. Если не обязательно оценивать любовь по ее интенсивности, то это был самый прекрасный момент любви. У нас ушло три часа на то, чтобы дойти до Филипвиля, и уже далеко за полночь я проводил ее до дверей ее дома, но не дальше. С самого начала подразумевалось, что сегодня этим все ограничится, но если мы будем встречаться еще, то будет и продолжение.