Долгое время Люси сидела неподвижно. Она обдумывала только что прочитанное. Имя Фаррел ей было знакомо, как и многим другим жителям штата Нью-Джерси — за ним стояли богатство и власть. Но мысль, что он был ее отцом, а Стефани Фаррел — ее сводная сестра, казалась Люси нереальной. И вместе с тем шок от этого признания матери был ничто по сравнению с той болью, которую она испытывала, понимая, что Джеймс Джилмор, боготворимый ею отец, никогда не существовал. Уже давно он стал для Люси героем, человеком, которого она вспоминала в своих молитвах каждый вечер, с кем она делилась своими мечтами, разочарованиями и страхами. А вот теперь простой росчерк пера, и он оказался не чем иным, как персонажем, выдуманным Джейн из-за стыда и отчаяния.

Стук в дверь прервал мысли Люси. Девушка поспешно сунула письмо в карман, вытерла глаза и пошла открыть дверь.

На пороге стояла хозяйка дома — миссис Шриверс. Она была худой как палка, неулыбчивой женщиной, которая и зимой, и летом ходила во всем сером и напоминала Люси суровую гувернантку из старинных романов.

— Мне жаль, что я не смогла присутствовать на похоронах твоей матери, — сказала миссис Шриверс тихим, монотонным голосом, как будто она повторяла эти слова сотню раз и устала от них. — Мне хотелось зайти и выразить свои соболезнования. — Она быстрым, проверяющим взглядом осмотрела маленькую гостиную. Эта привычка хозяйки всегда раздражала Джейн.

— Спасибо, миссис Шриверс.

— Твоя мать была хорошей женщиной. И мне, и другим жильцам будет ее не хватать. — Взгляд хозяйки остановился на оторвавшемся плинтусе, и она недовольно поджала губы. — Поэтому есть еще одна причина моего визита.

— Если вы беспокоитесь об арендной плате, то зря, — поспешила сказать Люси. — У меня хорошая работа.

— Понимаю. Но тебе нужно расплатиться и за похороны. Ведь твоя мать не оставила тебе кучу денег?

Это было скорее утверждением, чем вопросом. Хотя миссис Шриверс появлялась очень редко, только в дни взимания арендной платы, но умудрялась знать про своих жильцов все.

— Нет, но я договорилась с похоронным бюро о платеже в рассрочку. Я обо всем позабочусь, миссис Шриверс, обещаю.

— Обещания недостаточно, Люси, — покачала головой хозяйка. — Я не возражаю, чтобы ты осталась моим жильцом. Я знаю тебя и доверяю тебе. Но придется подписать новый договор аренды. Мне нужен больший гарантийный задаток.

— Почему?

— Потому что мне придется повысить твою арендную плату, моя дорогая. Я должна была сделать это еще давно, но так и не смогла, потому что жалела твою мать. Она так много работала и так мало получала.

— Я думала, вы не поднимали нам плату, потому что всегда делали это за счет других, — саркастическим тоном заметила Люси. — Кроме того, вы шили у мамы несколько платьев в год для себя и своих дочерей, и тоже бесплатно. Именно так вы договорились с мамой: никакого повышения аренды в обмен на ее работу. Не так ли?

— Правильно, — ответила миссис Шриверс, не меняя выражения лица. — Но Джейн больше нет, и мне придется шить одежду где-то в другом месте. — Она засунула руки в карманы. — Начиная с первого февраля аренда составит триста пятьдесят долларов в месяц. Еще сто долларов будет достаточно для гарантийного задатка, — добавила хозяйка таким тоном, будто делала одолжение Люси.

Когда дверь закрылась, Люси опустилась в кресло. Триста пятьдесят долларов в месяц! Она не сможет столько платить за квартиру, ее зарплата — 135 долларов в неделю после всех вычетов. А ведь надо еще рассчитаться за похороны. И вдруг такая теплая и уютная квартира, которая была неотъемлемой частью всей ее жизни, стала холодной и недружелюбной. Казалось, стены надвигаются на Люси и вот-вот раздавят ее. Ей необходимо выйти отсюда, вдохнуть свежего воздуха. Кроме того, ей нужно побыть с Джесси Рэем, почувствовать, как его сильные руки утешительно обнимают ее. Она встала и пошла к вешалке. Джесси Рэй извлечет разумное зерно из всего этого сумасшествия. Ему всегда это удается.

Джесси Рэй сидел на полу мастерской «Мотоциклы Рика» и во второй раз читал письмо Джейн, адресованное дочери, пытаясь убедиться, что это не сон. Наследница. Его девчонка — наследница. Джесси понятия не имел, кем был Уоррен и кто такая Стефани Фаррел. Но ему было достаточно знать, что они богаты. А это означало, что Люси тоже богата. Только сама она этого не понимает.

Джесси чуть не расхохотался. Итак, его интуиция все-таки не подвела его. Он был бы счастлив, если бы старая миссис Луджак сдохла и оставила кондитерский магазин Люси. Но благодаря письму Джейн все оказалось гораздо лучше, чем он мог себе когда-либо представить.

— Иди ко мне, — сказал Джесси, вставая и раскрывая объятия. Он видел Люси насквозь, мог читать ее как открытую книгу. И сейчас он заметил, какое смятение охватило девушку. Джесси решил выглядеть сострадательным.

— О Джесси! — Люси, рыдая, упала ему на грудь. — Мне так больно. Как будто я похоронила сразу обоих родителей — мою маму и человека, который, как я думала, был моим отцом.

— Ш-ш-ш. Знаю, сладенькая. — Джесси взял Люси за руки. Это была самая большая глупость, которую он когда-либо слышал. Как можно похоронить человека, которого никогда не существовало в природе? — Должно быть, ужасно узнать, что один отец оказался просто выдумкой, а второй ни черта о тебе не заботился.

Слова Рэя причинили боль Люси, но ведь это правда, которую ей придется признать.

— Я чувствую себя такой опустошенной, такой… одинокой, — произнесла Люси, освободившись из объятий Джесси.

— Послушай, если это тебя немного утешит, то мне безразлично, что ты незаконнорожденная и что твой настоящий отец был ничтожным подонком. Для меня ты останешься все той же Люси — обожаемой и особенной девушкой, которую я люблю. — Джесси поцеловал Люси в губы и отдал назад письмо. — Знаю, твоя мать недолюбливала меня. Думаю, у нее были на то причины, — вздохнул он. — Мне бы только хотелось, чтобы она достаточно долго пожила, чтобы увидеть, кто я есть на самом деле.

Джесси поднял подбородок Люси двумя пальцами, и она взглянула на него полными слез глазами. Никогда раньше он не говорил, что любит ее, даже когда они страстно занимались любовью. Вообще-то временами Джесси вел себя так, будто Люси ему совсем не нравится.

— Я тоже люблю тебя, Джесси Рэй, — горячо сказала Люси. — Больше всего па свете.

Джесси Рэй ухмыльнулся, сразу став похожим одновременно и на ангела, и на дьявола, а потом опять поцеловал Люси. На этот раз его поцелуй был таким, какой нравился Люси — долгим и нежным. Нежность никогда не входила в достоинства Джесси, но, черт возьми, ради девчонки, которая скоро сделает его миллионером, он был готов поцеловать даже жабу.

— Итак, — пробормотал Джесси. — Теперь, когда ты знаешь правду о своем рождении, что ты собираешься делать?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты же дочь богатого человека, сладенькая. Ты же не можешь просто сидеть и не обращать на это никакого внимания.

— А что еще мне делать? Он умер двенадцать лет назад. Разве я могу что-то изменить?

Джесси Рэй едва сдержал раздражение. Несмотря на свой ум, Люси иногда была такой наивной. Он медленно поднял грязную тряпку с рабочей скамейки и стал не спеша вытирать руки, каждый палец в отдельности.

— Для начала тебе нужно поехать в Калифорнию и встретиться со своей сестрой. В конце концов именно этого хотела твоя мать, правильно? Ты даже можешь рассматривать это как ее последнее желание перед смертью.

— Ну, хорошо. Но ты понимаешь, кто такая Стефани Фаррел? Я же не могу просто постучаться в ее дверь в Беверли-Хиллз и заявить, что я ее сводная сестра? Она мне, конечно, не поверит.

— А почему нет?

— Ты же читал письмо моей матери: у меня нет доказательств.

— Но это вовсе не говорит о том, что этих доказательств вообще не существует. И не забывай о своем сходстве с отцом.

— Не называй его так, — огрызнулась Люси. — Даже в шутку. Он для меня никто.