Приложив немного усилий, Джейн Джилмор могла бы стать привлекательной, даже красивой, но многолетняя печаль погасила задорный молодой огонек в ее больших карих глазах. Даже ее светлые волосы, которые она когда-то носила в соблазнительном стиле «Ку-ку», теперь потускнели и были собраны сзади в хвостик, что старило ее еще больше. Джейн работала портнихой и шила для клиентов красивые наряды. Сама же одевалась слишком просто, в темную, неброскую одежду, которая скрывала все достоинства ее стройной, даже хрупкой фигуры.

Джейн так и не вышла замуж. Не потому, что никто не предлагал, просто сердце ее было безнадежно разбито. Когда ей исполнилось двадцать три года и она уже жила совершенно самостоятельно, Джейн встретила недавно овдовевшего Уоррена Фаррела. Новичок в сердечных делах, она с первого взгляда влюбилась в богатого бизнесмена, когда он вошел в небольшой ресторанчик, где Джейн подрабатывала официанткой. В конце своей смены она удивилась, увидев, что Уоррен ждет ее в огромном черном автомобиле, и поразилась еще больше, когда он пригласил ее в бар по соседству. Они сидели в интимной обстановке и разговаривали почти два часа. Уоррен Фаррел был самым красивым, самым очаровательным мужчиной, которого когда-либо встречала Джейн. Она понимала, что он старше ее, более опытный и, несомненно, более искушенный, но Джейн скорее бы умерла, чем отказала ему, когда Уоррен предложил поехать в мотель, чтобы познакомиться поближе.

После этого свидания они стали встречаться дважды в неделю в одно и то же время и в том же самом мотеле, где Уоррен снимал номер под вымышленным именем.

Для Джейн эти свидания украдкой стали самыми лучшими часами жизни. Уоррен Фаррел никогда не признавался ей в любви, но та страсть, с которой он занимался любовью с Джейн, давала девушке надежду, что его чувства гораздо глубже, чем он показывает. Спустя месяц после их знакомства Джейн поняла, что забеременела, и сообщила Уоррену эту новость. Как она ошиблась в этом человеке! Сухим безжалостным тоном он сказал, что не будет иметь ничего общего с этим ребенком. С чувством безысходности она смотрела, как Уоррен вытащил из бумажника две банкноты по сто долларов и сунул их в ее сумочку.

— Сделай аборт, — произнес мистер Фаррел, не обращая внимания на слезы Джейн. — После этого мы возобновим наши отношения, но не раньше.

Целую неделю девушка плакала и днем и ночью. Она звонила Уоррену на работу, уверяла, что очень любит его, и умоляла передумать, но он даже слушать ее не хотел. Мысль о воспитании ребенка одной пугала Джейн. Но аборт был против всех ее моральных принципов. Джейн никогда не сможет убить зарождающуюся внутри нее жизнь.

Она обещала никогда не беспокоить Уоррена, но не сдержала слова и послала ему фотографию Люси, когда малышке исполнился один год. Джейн надеялась, что Фаррел увидит, как похожа на него дочка, и изменит свое решение, захочет хотя бы повидаться с ней. Но ответа на свое письмо Джейн так и не получила.

Когда Люси исполнилось четыре года, она стала расспрашивать о своем отце. Джейн не хотела говорить дочери, что Уоррен не признает ее, и выдумала воображаемого папу-героя, красивого и отважного, погибшего во Вьетнаме. Он, конечно, не мог заменить девочке живого и любящего отца, но все-таки Люси была счастлива.

— Мама?

Прикосновение теплых пальцев к руке Джейн отвлекло ее от грустных мыслей. Она поспешно вытерла слезы.

— Почему ты встала? — стараясь казаться строгой, спросила Джейн. — Уже почти десять часов.

— Я проснулась и услышала, что ты плачешь. — Красивые глаза Люси цвета морской волны выражали печаль. — Почему ты плакала, мама?

— Я просто думала о старом друге, дорогая, — ответила Джейн, усаживая одиннадцатилетнюю дочку себе на колени.

— Он умер?

— Почему ты так решила? — удивилась Джейн и посмотрела в наблюдательные глаза Люси.

— Лучший друг соседки умер на прошлой неделе, и теперь она все время плачет.

— Мне очень жаль, дорогая. — Джейн провела рукой по ярко-рыжим волосам дочери, унаследованным от Уоррена Фаррела. — Да, мой друг умер.

— Поэтому ты такая грустная?

Джейн кивнула.

— Тогда почему бы тебе не поступить так, как я, когда мне грустно?

— Как же, детка?

— Я разговариваю с папой. — Вскочив с колен матери, Люси побежала обратно в свою комнату. Вернувшись, она протянула Джейн фотографию мужчины в военной форме. — Вот. Возьми ее на ночь.

Сердце Джейн заныло от стыда. Эта фотография была таким же вымыслом, как и ее история о Томасе Джилморе, капитане вооруженных сил США. Джейн вырезала из старого журнала эту картинку с изображением актера Джона Лунда, известного во времена Второй мировой войны, и вставила ее в рамку. Она и представить себе не могла, что эта фотография станет такой важной для Люси.

— Ты все еще разговариваешь с папой, Люси? — спросила Джейн, взяв портрет и взглянув на него.

— Каждый раз, когда чем-то расстроена.

— А ты часто грустишь? — спросила Джейн, улыбнувшись и забыв на время о своем горе.

— Нет. Только когда сделаю какую-нибудь глупость на занятиях балетом.

— О, Люси! — воскликнула Джейн и обняла дочку. — Ты преувеличиваешь свои оплошности на уроках танца, ведь ты возлагаешь слишком большие надежды на себя. А теперь возвращайся в кровать, юная леди, — добавила Джейн, шутливо шлепнув дочку по попке. — У тебя завтра утром репетиция, помнишь? А ты знаешь мнение мадам Тарасовой насчет хорошего отдыха.

Как только Люси ушла к себе в комнату, Джейн опять взяла газету и посмотрела на фотографию Уоррена. Ей нужно сходить на панихиду. Не важно, сколько боли он причинил ей. Джейн все еще любила Фаррела и хотела попрощаться с ним. В последний раз.

Сильный ветер дул с залива, когда Джейн приехала в Объединенную методистскую церковь в Винсентауне. Таксист высадил ее у входа. В церкви было полно народу, но Джейн удалось найти место в четвертом ряду.

Около алтаря стояли урна с прахом Уоррена и его большая фотография в рамке. На кафедре священник говорил о всепрощении и вечном мире.

— Какой скандал с его дочерью! — прошептала какая-то женщина в ухо Джейн.

— Мне очень жаль, — с удивлением произнесла она, не ожидая, что кто-то обратится к ней, и посмотрела на сидевшую рядом женщину лет сорока с лишним, одетую во все черное.

— После всего, что он сделал для нее, — продолжала женщина. — Он вырастил ее один, давал ей все самое лучшее. Уж по крайней мере могла бы прийти на похороны отца. — Она с осуждением покачала головой. — С моей точки зрения, это самое худшее оскорбление.

Теперь Джейн узнала эту женщину. Она из тех сплетниц в Маленьких городках, кто распускает слухи вне зависимости от того, правдивы они или нет. Обычно Джейн не одобряла сплетниц, но женщина говорила об Уоррене, а она так мало знала о нем и о его семье.

— Почему его дочь не приехала? — не удержавшись, спросила Джейн.

Женщина пожала плечами, давая понять, что не знает или просто это ее не интересует.

— А кто здесь присутствует? — поинтересовалась Джейн. — Я имею в виду членов семьи Фаррелов.

— Его брат Сесил с женой, — женщина указала рукой в перчатке на элегантную пару в первом ряду. Хотя мужчина и не был похож на Уоррена, у него была такая же гордая осанка и тот же выразительный властный взгляд, как и у Уоррена.

— Думаю, брат и дочь унаследуют состояние старика, — продолжала женщина. — У него не осталось других родственников.

«Нет других родственников». Джейн не сводила глаз с брата Уоррена, а слова женщины эхом звучали в ее голове. «Нет других родственников». Женщина ошибалась. У Уоррена есть по крайней мере еще один родственник — это Люси. Джейн прикрыла рот руками, сразу же забыв о своем горе, когда неожиданная мысль осенила ее: а если Уоррен оставил что-то и Люси в своем завещании? Разве это невозможно? Он мог чувствовать вину, что покинул ребенка, и, вполне возможно, решил исправить свою ошибку. Но скоро воодушевление Джейн испарилось. Когда она последний раз встречалась с Уорреном Фаррелом, Джейн жила в другой квартирке. С тех пор прошло столько лет. А если адвокаты Уоррена пытались связаться с ней и не нашли ее?