Тридцатишестилетний Уилл Кейд обладал мужественной красотой. У него были светло-пепельные волосы, светло-карие глаза и лучшая, с его собственной точки зрения, фигура во всем штате. В этот теплый июньский вечер на нем были рыже-коричневые брюки и белый пиджак от Армани поверх шелковой рубашки. Для сержанта Кейда одежда всегда имела огромное значение, так же как и другие предметы роскоши.

Взглянув на Уилла или на его современный особняк в Бурлингтонском квартале городка Тауншип, трудно было поверить, что все это он мог себе позволить на более чем скромный заработок полицейского.

Итак, Кейд был очень обеспеченным человеком. На его счету в банке одного из Каймановых островов лежал почти миллион американских долларов, несколько облигаций на предъявителя и документы на виллу в Карибском бассейне.

Такое состояние он заработал не за счет строгой экономии и бережливости, а благодаря продаже части наркотиков, которые он конфисковывал как полицейский ежедневно. Из каждой унции кокаина или героина он сдавал только половину. Вторую же половину оставлял себе и потом продавал. Он здорово рисковал. Но Уилл Кейд был слишком умен, чтобы попасться. Он имел дело только с теми, кому полностью доверял и кто платил наличными. Уилл никогда не афишировал, насколько он обеспечен. Он носил очень дорогую одежду, но это можно было объяснить тем, что его жена получала высокую зарплату, работая секретарем в юридической фирме, а детей у них не было. Чтобы рассеять последние подозрения окружающих, Уилл каждые четыре года продавал свою старую машину, прежде чем купить новую, сам стриг газоны в саду своего особняка и вел себя так, словно совершенно не тратил денег на развлечения.

Уоррен Фаррел познакомился с сержантом Кейдом десять лет назад, когда молодой мошенник подошел к нему с просьбой о пожертвовании для Полицейской атлетической лиги. Будучи проницательным наблюдателем, Уоррен сразу подметил, каким алчным взглядом полицейский осмотрел особняк Фаррелов, его интерьер, с каким оценивающим чувством молодой человек небольшими глотками пил марочный портвейн, которым угостил его хозяин.

За последние десять лет Уоррен не раз находил применение талантам Уилла Кейда, и хотя услуги полицейского обходились ему совсем недешево, результаты стоили того.

— За прошедшие десять лет, Уилл, — произнес тост Уоррен, подняв свой бокал и неотрывно смотря на красивого полицейского. — Пусть следующее десятилетие будет таким же прибыльным — для нас обоих.

— Превосходно, — прищелкнул языком от удовольствия Уилл Кейд, сделав глоток коньяка шестидесятилетней выдержки, и улыбнулся Уоррену. — Как всегда.

— Мне нужна твоя помощь, Уилл, — минуту спустя произнес Фаррел и сел напротив полицейского.

— Что я могу сделать для тебя, Уоррен? — спросил сержант Кейд, выбрав узкую гаванскую сигару из пододвинутой ему Уорреном пачки и неторопливо вдыхая ее аромат.

— Предположим, мне хотелось бы посадить кое-кого в тюрьму на пару лет, — наклонившись, сказал Уоррен. — Как это сделать?

— Обвиняется впервые? — улыбнувшись, уточнил Уилл. У старика никаких угрызений совести. Но ведь Кейд и сам такой же.

— Да.

— Тогда все легко. Наркотики.

— Какие наркотики? Как?

— Кокаин. Мы подбросим ему домой достаточное количество кокаина, а также пистолет и несколько маленьких пластиковых пакетиков, будто бы он собирался сбывать наркотики.

— И за это он получит только два года тюрьмы?

— Нет. Ему дадут лет двадцать. Но в большинстве судов найдутся доводы по смягчению наказания лет до десяти. При примерном поведении и хорошей работе твоего парня выпустят года через два, два с половиной. Он отбудет лишь одну пятую часть всего срока приговора.

Уоррен едва сдержал желание потереть руки от радости. Кейд как всегда выручит его.

— Тебе придется привлечь еще кого-нибудь, чтобы устроить это дело?

— Только своего партнера. Мы сошлемся на информатора, который будто бы предупредил меня, что твой парень занимается наркотиками.

— Это необходимо?

— Без информатора, который донесет, что у твоего парня дома хранятся наркотики, я не смогу получить ордер на обыск, — произнес Кейд, отрезав конец сигары. — Л без ордера на обыск я не сумею арестовать его.

— А если тебе придется назвать имя информатора?

— Не придется. — Кейд чиркнул спичкой и поджег кончик сигары. — Все знают, информаторы должны оставаться анонимными, — произнес он, дымя сигарой. — В противном случае их убьют.

— Ты сможешь помочь мне, Уилл?

— Сколько? — спросил полицейский, откинувшись назад и наблюдая, как кольца дыма от его сигары поднимаются вверх, к потолку.

— Сто тысяч долларов.

— И кто этот молокосос? — поинтересовался Уилл, улыбаясь и не отрывая взгляда от потолка.

Проводив Уилла до машины, Уоррен вернулся в свой кабинет и очень удивился, увидев там Дугласа. Выражение лица дворецкого насторожило Фаррела.

— Что-то случилось, Дуглас?

— Да, сэр. — Дуглас помедлил, как бы подыскивая слова, хотя это было на него не похоже. — Я слышал ваш разговор с сержантом Кейдом, сэр.

— Подслушиваешь, Дуглас? — прищурившись, спросил Уоррен. — Это совсем не в твоем стиле.

— Я не подслушивал. Я направлялся в библиотеку за книгой для Эсель, а дверь в ваш кабинет была приоткрыта.

— Тебе следовало уйти, как только ты понял, что я не один.

— Да, сэр. Следовало.

— Итак? — Уоррен поднял свой бокал с оставшимся в нем коньяком и помешал напиток, который был густого янтарного цвета. Он особенно не переживал насчет Дугласа. Тот был ему безгранично предан. Уоррен убедился в этом еще много лет назад.

— Я знаю, Майк Чендлер ужасно поступил, ударив вас, сэр. Но разве наказание, выбранное вами для него, не слишком сурово по сравнению с его проступком? — Уоррен молчал. — Может, вам лучше выдвинуть против него обвинение за нападение и телесные повреждения? — добавил дворецкий. — Это послужит для молодого человека хорошим уроком, но в то же время не повлечет за собой слишком суровое для него наказание?

— И он останется на свободе, чтобы и дальше преследовать мою дочь. Она упомянула свадьбу, Дуглас, разве ты не знаешь? Маленькая дура влюбилась в этого голодранца.

— Уверен, есть другие способы помешать им быть вместе, сэр.

— Нет, нету. Пока Майк Чендлер остается в поле зрения, она никогда не согласится выйти замуж за Джона Бергмана. И у меня нет другого выхода, как избавиться от него, до тех пор пока Джон Бергман не закончит Пристон и они со Стефани не поженятся.

— А что же будет с Майком Чендлером? — настаивал Дуглас.

— Довольно, Дуглас. — Уоррен сохранял спокойствие. Он поставил свой бокал на стол и повернулся к дворецкому. — У меня нет настроения выслушивать твои ханжеские проповеди. А если ты начал забываться, вспомни, скольким ты мне обязан. — Фаррел приподнял бровь. — Я понятно выразился?

— Да, сэр. Совершенно, — ответил Дуглас, опустив голову.

Было уже одиннадцать часов, когда наконец Дуглас вошел в небольшое бунгало в западной части поместья Фаррелов, где он вместе со своей женой Эсель жил последние двадцать лет.

Как всегда в это время, Эсель сидела в гостиной и смотрела по телевизору комедию о богатой негритянской семье и их забавной служанке. Эсель была дородной, привлекательной женщиной с химической завивкой седеющих, коротко остриженных волос, веселыми голубыми глазами и жизнелюбивым характером.

— М-м-м. — Дуглас, принюхиваясь, втянул носом воздух. — Ты опять приготовила свой фирменный мясной рулет? — Хотя дворецкий никогда не возвращался домой раньше одиннадцати вечера, его жена всегда ждала его, чтобы вместе поужинать.

— Да, — сияя от удовольствия, ответила Эсель. Она любила комплименты по поводу ее кулинарных способностей. — С молодым картофелем, как ты любишь, и со свежей спаржей.

— Но ты не слишком устала? — Дуглас наклонился над стулом и с любовью чмокнул свою жену. После сердечного приступа, который случился у нее четыре года назад, дворецкий оберегал свою супругу, как наседка цыплят.