Туфли, обнаруженные экономкой в одном из свертков, были под стать платью и имели до смешного высокие каблуки.

— На таких каблуках вы запросто свернете шею, госпожа, — растерянно пробормотала фрау Хольц.

— Это не ваша забота, — ответила Сирена, надевая туфли.

— Но вы окажетесь выше ростом, чем любой мужчина на балу, и будете смотреть поверх их голов! Вы…

Домоправительница осеклась, увидев, каким суровым взглядом наградила ее хозяйка.

Фрау Хольц с ужасом посмотрела на платье. Лиф сидел очень туго, широкий вырез позволял разглядеть пышные груди испанки. Сама же ткань походила на горный поток, в котором купается прелестная нимфа. Когда Сирена прошлась по комнате, обнаружилось, что спереди на платье есть два разреза, в которых мелькают, обнажаясь при ходьбе до половины, обтянутые шелком бедра.

— Госпожа, когда вы идете, у вас над чулками видно голое тело! — сглотнула фрау Хольц.

— Неужели? — с напускной небрежностью ответила Сирена, а сама задумалась о том, хватит ли у нее смелости появиться сегодня перед гостями в столь вызывающем наряде. Но, не желая особенно задерживаться на этой мысли, она подошла к бархатному футляру, лежавшему на туалетном столике, и извлекла оттуда драгоценный кулон в виде китайского дракона на золотой цепи. Испанка надела украшение так, что камень поместился прямо в вырезе платья, словно бы специально был рассчитан на то, чтобы привлекать внимание к соблазнительно-сливочным выпуклостям под ним. Уши Сирена украсила длинными серьгами, также из нефрита, подчеркивавшими дивный изгиб шеи и роскошный глянец волос. Когда она повернулась к экономке, чтобы узнать ее мнение, то подумала на мгновение, что старушка собирается броситься к двери и, загородив проход собственным телом, не допустить появления госпожи на людях в этом наряде. Впрочем, фрау Хольц ничего подобного не сделала. Она только поджала губы и, нахмурясь, сказала:

— Если вы и впрямь не откажетесь от своего намерения, то после сегодняшнего бала нам придется удирать из этой страны. Быстрее, чем можно себе представить!

Практически все гости, приглашенные на вечер Сирены, уже собрались и либо прогуливались по саду, танцуя под музыку экзотического яванского оркестра, либо кружили вокруг изысканно убранных столов, ломившихся от самой разнообразной снеди. Хозяйка бала еще не появлялась, и Стефан начинал беспокоиться. Окинув взглядом толпу, он сразу же насчитал в ней восемь пастушек, одиннадцать кавалеристов, девять солдат короля. Кроме них, там присутствовали два средневековых рыцаря в начищенных до блеска бутафорских доспехах, четыре астролога, три монахини и восемь цыганок-танцовщиц.

— Отец, неужели вам именно здесь, у дома, нужно дожидаться хозяйку? — послышался звонкий девичий голосок. — Идемте в сад!

Стефан обернулся и увидел Камиллу, стоявшую рядом с голландцем. «Боже, какой скучный на ней костюм! — подумал взыскательный папаша. — Еще одна пастушка, теперь уже девятая!»

— Нет, я лучше подожду здесь, — сказал он вслух и с кислой ухмылкой добавил: — А ты прекрасно выглядишь, дочка!

— Да, но не слишком оригинально, — заметила Камилла, тряхнув своими золотистыми кудрями. — Впрочем, я думаю, что подобная небрежность простительна, особенно если учесть, как мы были заняты приготовлениями к свадьбе. Разве я не права, дорогой? — проворковала девица, вскидывая глазки на Ригана.

Голландец имел вид явно скучающий, и Стефан мог легко себе представить, как заморочила Камилла своего избранника обсуждением самых утомительных тонкостей предстоящей брачной церемонии. Риган оделся обычным матросом. Под его тельняшкой угадывались крепкие, мускулистые плечи и мощная грудь. Лихо заломленная кепка с черным глянцевым козырьком была натянута чуть ли не по самые глаза, плотные облегающие штаны были заправлены в сапоги.

— Вы очень естественно смотритесь в этом наряде, Риган, — сказал сэр Лэнгдом. — А шрам на щеке, уж позвольте заметить, придает старому морскому волку еще более натуральный вид.

Ван дер Рис непроизвольно вскинул руку и пощупал тугой рубец на лице. В агатово-голубых глазах появилось грозное выражение, стоило ему только вспомнить, при каких обстоятельствах он был помечен. Ригану меньше всего хотелось в тот вечер присутствовать на балу у Сирены. Однако Камилла настояла, сказав, что просто обожает всякие маскарады и сборища ряженых. Как обычно, ван дер Рис уступил ее капризу, но сразу же раскаялся в этой своей уступчивости, едва вошел в сад и увидел декорации. На аккуратно подстриженных кронах деревьев распевали в клетках тропические птицы, яванские музыканты наигрывали свои мелодии, полные какой-то пряной неги. Даже ароматы изысканных кушаний явно были предназначены для того, чтобы напомнить Ригану об изобильной жизни в Батавии. Он вынужден был признать, хотя и сделал это с некоторой неохотой, что Сирена преуспела в своем намерении разбудить в нем чувство ностальгии. Испанка прекрасно знала о слабостях своего бывшего супруга и решила сыграть именно на них. «Сука!» — подумал ван дер Рис и тут же поклялся себе, что постарается обойти умело расставленные ловушки и не попасться в них.

— Не правда ли, отец сегодня выглядит великолепно, а, Риган? — осведомилась Камилла, но, увидев, что ее спутник погружен в какую-то странную задумчивость, вынуждена была повторить вопрос: — Я говорю, что отец сегодня выглядит великолепно, разве не так? Ну отвечай же, негодник! — надула она губки. — Или ты вновь предался мыслям о своем ввозе-вывозе?

— Что, дорогая? — спохватился ван дер Рис, торопливо изображая на лице улыбку. — Ах да! Стефан, весьма остроумно! — заметил он, впервые обратив внимание на костюм Лэнгдома. — В образе дьявола вы более чем убедительны!

— Ваши слова, судя по всему, следует расценивать как комплимент, — тонко улыбнулся сэр Лэнгдом, смахивая с угольно-черного жилета воображаемую пылинку и поправляя на своем плече алый как кровь плащ.

— Но где же твои рога, папа? — с невинным видом поинтересовалась Камилла. — И где хвост? Надеюсь, ты не забыл их дома?

— Да-да, — послышался некий голос сзади, — где ваши рога, Стефан?

Все трое обернулись и тотчас раскрыли от изумления рты. Перед ними стояла Сирена, одетая китайской куртизанкой, и блеск ее глаз ничуть не уступал блеску полупрозрачного, переливчатого платья.

На какое-то время Стефан просто лишился дара речи и в восторженном оцепенении глядел на мягкие изгибы ее тела, глубокое декольте и разрезы на платье, обнажавшие великолепные ноги.

Камилла была сражена. Она ожидала, что Сирена оденется строгой, целомудренной испанской сеньорой в роскошных миткалевых брыжах и юбке с фижмами, но никак не этой стройной, длинноногой куртизанкой, словно бы влитой в свое до безумия откровенное платье. От ненасытной женской наблюдательности Камиллы не ускользнула ни одна деталь наряда вплоть до чудовищно высоких каблуков на туфлях и украшенных бриллиантами подвязок. Девушка залилась румянцем стыда, поняв, как до смешного бледно и даже глупо выглядит она рядом с этой обворожительной искусительницей.

Риган рассматривал Сирену с нескрываемым интересом. Глаза его горели, на губах играла насмешливая улыбка. Да, испанка была роскошна! На мгновение ему показалось даже, что он снова очутился у Клариссы в борделе, славящемся своими жрицами, каждая из которых может удовлетворить вкус самого взыскательного мужчины. Впрочем, будь это в самом деле явью, Кларисса никогда бы не выпустила Сирену из рук, поскольку, владей она подобными красотками, доходы бы у нее возросли тысячекратно.

Восторг ван дер Риса был очевиден, и сеньорита Кордес решила еще больше подлить масла в огонь.

— Вы так и не ответили мне, сэр, — обратилась она к Стефану, — где ваши рога?

Лэнгдом побледнел.

— Я… э-э… Ах, да вот же они! — пробормотал бедняга, вытаскивая из-под полы плаща небольшую шапочку с прикрепленными к ней красными рожками. Мне показалось, что носить их довольно смешно. Я же говорил вам, что не люблю все эти маскарады!