— Зато здесь все улицы ведут к морю, а если они кривые и постоянно петляют то вправо, то влево, то это для того, чтобы подъем не казался слишком крутым, Кадис — очень древний и очень богатый город. Ах, милая моя подруга, вы, кажется, совсем не романтик. Но мы обязательно что-нибудь придумаем, чтобы поправить это дело. Однако как только «Дух моря» будет завершен, нам придется уезжать отсюда. Судя по темпам, с которыми работают плотники, времени у меня хватит лишь на то, чтобы пару раз прогуляться по комнатам, где жила моя мать, да насладиться сочными испанскими фруктами.

— Да-да, — пробормотала фрау Хольц, не вполне веря словам своей госпожи.

— Когда вы увидите имение Вальдесов, оно вас просто очарует, — продолжала болтать Сирена, стараясь рассеять недовольство экономки этими странными местами. Конечно, старушка так долго жила на Яве, что ей трудно было приспособиться к новому окружению. — Мы нанимали целую толпу садовников, чтобы они ухаживали за нашими фруктовыми деревьями. Дом Вальдесов был самым красивым в Кадисе. Тео Эстеван говорил, что за порядком в доме постоянно следили и не раз делался серьезный ремонт, но я уверена, фрау Хольц, что вы найдете, к чему приложить там руку.

От этой реплики немка просияла, и Сирена, заметив ее реакцию, добавила:

— И сады тоже ждут, чтобы вы присмотрели за ними. Апельсины, виноград… И, конечно же, домашнее вино! Сегодня за обедом мы непременно разопьем бутылку такого вина. Ах, фрау Хольц, вы не представляете, как я скучала по Испании. Ява, кажется, была в какой-то другой жизни!

На прекрасном лице Сирены появилось пасмурное выражение.

— Теперь, впрочем, это уже не имеет значения, — прошептала она, когда фрау Хольц протянула руку, чтобы успокоить госпожу. — Смотрите! Вот и вилла!

Экономка прильнула к окну и глянула на вершину холма. Там, утопая в великолепии, высился двухэтажный дом Сирены. Черепичная крыша со всех четырех сторон далеко выступала над стенами, и отовсюду с нее свешивалось множество глиняных горшков с благоухающими, пышно цветущими растениями и травами. По мере того как карета приближалась к дому, становились видны различные надворные строения, и фрау Хольц догадалась, что в некоторых из них живут слуги. Мощеная белым камнем дорога ослепительно сверкала в лучах солнца, и глаза невольно обращались туда, где, смешиваясь с листвой, стояла в тени легкая, почти воздушная плетеная мебель. Дом явно щеголял своими огромными окнами, стекла которых буквально плавились от жары, а гигантский балкон обрамлял весь верхний этаж.

Почти час после приезда пришлось посвятить тому, чем обычно занимаются женщины, устраиваясь в новом жилище. Естественно, фрау Хольц первым делом обследовала просторную кухню и бельевую. Сирена поздоровалась с некоторыми из слуг и представилась тем, кого еще не знала. Она бегло осмотрела дом и поблагодарила слуг за заботу по благоустройству родового гнезда. Потом счастливая испанка взяла за руку фрау Хольц и провела ее через анфиладу комнат, указывая то на одну вещь, то на другую и попутно сообщая истории, связанные с каждой из них. Наконец, проинструктировав дворецкого относительно того, где он сможет найти Якоба, и предупредив, что команда должна присоединиться к ней за обедом, Сирена заперлась у себя в комнате и уселась на кровать, где когда-то с таким пылом предавалась девичьим мечтам.

Внезапно, без всякого предупреждения, черный комок меха вспрыгнул на кровать подле Сирены.

— Ах, только не говори мне, — обратилась к котенку женщина, — что ты тоже чувствуешь себя бездомным, когда нет никого, кто мог бы полюбить тебя. Да, в жизни нет ничего ужаснее этого. А ведь я его так сильно любила! Я сама разрушила свою любовь, о которой можно только мечтать. Мне больше нечего предложить даже самому замечательному из мужчин. Я все отдала ему, Ригану! — она прижала к себе котенка и прошептала: — Я заставлю его вновь полюбить меня. Он должен будет сделать это. Я разыщу Ригана и скажу, как много значит для меня его любовь. Все сделаю, чтобы он снова полюбил меня. Все сделаю, все!

— Наиболее точное слово, которым можно передать своеобразие «Духа моря», — горделиво заявил Ян, — это слово «стремительный». Так что имя кажется вполне подходящим.

— «Дух моря»! Звучит хорошо, правда? — сказала Сирена, кивнув головой.

— Да, конечно, — согласился Ян в полном восторге. — Это имя легко скатывается с языка и в зубах не вязнет, как некоторые другие. Корабль длинный и обтекаемо-гладкий — именно те качества, которые я ценю в женщинах, — рассмеялся он, поднимаясь рука об руку с Сиреной на борт судна.

— Его линии чем-то напоминают нашу «Рану», — заметила капитан, проведя ладонью по планширу, и легким поклоном поприветствовала команду. — Этот корабль строил настоящий художник, и мы должны этим гордиться.

Сирена приняла поистине королевскую осанку, отдавая первые приказания на борту нового судна:

— Поднять якорь! Ставьте паруса! Виллем, встань к штурвалу, а ты, Ян, займись фалами. Якоб, приготовь ужин, да такой, чтоб и короли могли позавидовать. Ближе к вечеру мы закатим настоящий пир!

— Есть капитана, — ответили хором те, к кому были обращены эти приказания.

Впрочем, Ян, стоящий к Сирене ближе других, сумел разглядеть за ее воодушевлением прежнюю печаль. Нет, она ни на минуту не могла его одурачить. Она выглядела так же, как и тогда, когда они бросили якорь в Голландии. Может быть, у берегов Англии из ее глаз исчезнет это тоскливое выражение, кто знает…

Два дня спустя после отплытия из Кадиса Сирена вновь вполне вжилась в морские привычки. Стоя у руля и глядя в небо, она почувствовала приближающуюся непогоду. При мысли о надвигающемся шторме сердце начало биться быстрее. Впрочем, это была реальная возможность испытать судно и увидеть, как оно поведет себя в бурю. Уже постепенно наползал туман. Скоро он зазмеится по воде, взберется на палубу, обовьет ноги и тело, подобно скользким щупальцам…

Сирена еще раз взглянула на небо, мгновенно выкинув из головы все мысли о Ригане. Нужно было думать лишь о «Духе моря» и его команде. С тех пор как судно вышло в плавание, ему постоянно досаждал сильный западный ветер. Озноб, пробежавший по телу Сирены, напомнил ей о необходимости сосредоточить внимание на управлении кораблем.

Внезапно сверху раздался крик:

— Эй, вижу парус!

— Посмотри, под каким они идут флагом, Ян!

— Ничего больше не вижу, только туго натянутый парус.

— Свистать всех наверх! Четверо — на ванты, четверо — на нок-реи! Они излохматят весь наш такелаж, если вздумают атаковать.

— Их судно довольно неповоротливое, капитана! — крикнул Ян. — Судя по его виду, корабль не сможет легко ложиться на другой галс, а это именно то, что мы вскоре собираемся сделать. Так что, если они все-таки вздумают атаковать, у нас будет преимущество. Мародеры, чертовы мародеры, — сплюнул он злобно.

Внезапно издалека донесся звук пушечного выстрела, и почти тут же раздался оглушительный треск: пущенное с вражеского судна ядро пробило брешь в палубе «Духа моря». От грохота ломающегося дерева заложило уши.

— Ублюдки! — хрипло прокричала Сирена. — Вы за это заплатите!

— Огонь! — приказала она. — Поднять все паруса, я иду на сближение, и наш таран запросто продырявит им корму! Двигайтесь поживее. Мы переживем, что у нас брешь в палубе. В лучшем случае это был лишь удачный выстрел, но такого больше не повторится. Держитесь твердо на ногах. Буря нас только подгоняет, все в порядке! Они не сумеют повернуть на другой галс. Огонь!!!

Когда пущенное с огромной силой ядро настигло цель, в небо поднялось целое облако густого черного дыма. После второго попадания раздался оглушительный треск проломленной обшивки и во все стороны разлетелись щепки. Даже сквозь туман Сирена могла видеть, как часть вражеской команды повалилась на палубу от удара, а другая бросилась к простреленным парусам.