Родители — отец-инженер и мать, преподаватель права в ВУМе, были искренне рады успеху сына. А радоваться стоило: хоть денег в семье водилось не особо много, но большие профессиональные связи, а теперь и качественный аттестат давали возможность поступить в любой московский институт. И вот здесь юноше пришлось крепко задуматься.

С одной стороны, в Вышке он знал практически всех и его знали практически все. Но при этом последние уже лет десять как набор специальностей там был… ну, очень специфичен. И ни на одну из них Володю не тянуло. С другой стороны, была куча менее престижных институтов, где интересные специальности были и связи куда было не так трудно подключить. А с третьей стороны, он и сам не смог бы со стопроцентной точностью сказать, на какую бы профессию ему больше хотелось. И это была проблема побольше двух предыдущих.

Проведя последние годы в непрекращавшемся конфликте с большей частью учителей, Левтанов мало-помалу стал обращать свой интерес в сторону психологии. Скачав из сети несколько учебников, он усвоил некоторое количество весьма полезных основных принципов, и вскорости сумел убедиться в их полезности — после чего данный раздел науки заинтересовал будущего абитуриента еще сильнее. При этом Владимир имел очень неплохие способности к математике и вполне мог бы поступить на какую-нибудь доходную специальность Экономического факультета, требующую данных знаний. И хотя его самого эта область привлекала не слишком сильно, родители надеялись, что выбор падет на именно на финансовую должность. К счастью, юноше бесконечно повезло с семьей.

Левтанов Николай Игоревич, отец Володи, потерял своих родителей в семнадцать лет — самолет, на котором они возвращались из отпуска, рухнул где-то в океане. Потерявший от горя всякое желание жить, молодой Николай тем не менее выполнил желание покойного отца и пошел учиться на инженера. Устроился на подработку — и в первый же день познакомился со своей будущей женой Юлей, дочерью богатого бизнесмена, сбежавшей из дома: родитель желал, чтобы дочь пошла по его стопам и даже слушать не желал о ее возможной преподавательской карьере. Молодые люди заинтересовались друг другом — сперва просто по-дружески. Через два года поженились, а через год после окончания обучения у них родился сын. К сожалению, после Володи других детей молодая преподавательница иметь не могла. Вся родительская любовь обрушилась на мальчика. Юлия Левтанова, насмотревшаяся на большинство своих студентов, более всего боялась, что сын собьется с пути, превратится в морального урода, которого не интересует ничего, кроме зарабатывания денег.

Владимир же, едва получив аттестат, загорелся новой идеей. Получив опыт общения с госструктурами в процессе выбивания нормальных оценок, он в какой-то момент поймал себя на мысли, что ему нравится копаться в законах, подыскивая те, которые могли бы послужить «на благо торжества справедливости», подбирать юридические аргументы и тут же — контраргументы, какими ответят его воображаемые оппоненты, и так пока не найдется какой-то полузабытый, но не отмененный закон, который гиблое, казалось, дело сумеет привести к справедливому и заслуженному разрешению. Воодушевившись этими мыслями, Левтанов твердо решил поступать на юридический факультет ВУМа.

А вот родители неожиданно оказались против этой затеи. Причем так жестко, что кто-нибудь другой мог бы только тяжело вздохнуть и смириться. Кто-нибудь, но только не Владимир.

— Видел я, какие мальчишки идут на юристов! — заявил отец на семейном совете по поводу выбора будущей профессии единственного сына. — И видел, какими они становятся. Я не позволю, чтобы мой сын превратился в продажную мразь! Чего бы мне этого ни стоило — не позволю!

— Я согласна с отцом, Володя, — поддержала супруга Юлия. — Он-то лишь поверхностно судить может, а я чуть ли не каждый день на работе наблюдаю, как это происходит. Сначала — постепенно, незаметно и не скажешь, что что-то меняется. А потом, после второй-третьей практики возвращаются — все, уже крутые: своя машина, а то и флаер, деньгами швыряются направо-налево, а откуда у студента с практики такие деньги? Взятки берут, просто воруют, а кто-то и шантажом не брезгует.

— Но я ведь не стану таким! — тщетно пытался уверить родителей Володя.

— Нет, нет и нет!

На следующий день после произошедшего скандала как раз должны были начать работу приемные комиссии в высших учебных заведениях. Отец на работу уехал рано — видимо, чтобы не встречаться с сыном. А мать за завтраком предупредила:

— Пойдешь поступать на юрфак — не обижайся. Если понадобится, я подключу всех знакомых, чтобы не пропустили тебя даже на платный.

— Угу, — равнодушно отозвался тот.

Вернувшись в комнату и посмотрев по сети сайты интересовавших его институтов, будущий абитуриент взял все деньги, которые у него были на тот момент, необходимые документы, наскоро собрал сумку и одновременно с матерью вышел из квартиры.

Юлия в душе уже жалела о случившемся, но поделать ничего не могла: она считала, что лучше один раз пережить подобную ссору, чем потом наблюдать, как единственный сын теряет все человеческое.

— Ты надолго? — рассеянно спросила она, закрывая входную дверь.

— По результатам, — спокойно ответил Володя, закидывая сумку на плечо.

— Ну ладно… Я сегодня чуть задержусь.

— Хорошо.

Вечером родители нашли на столе в гостиной письмо, в котором сын сообщал, что ближайшее время поживет у друга. Письмо было выдержано в холодном тоне, и Левтановы чуть было не поругались уже между собой — правильно ли они поступили. К счастью, второй ссоры в семье удалось избежать — сошлись на том, что парень уже взрослый и сам может во всем разобраться, так что ничего страшного не случится — поживет несколько дней без родителей, а потом соскучится, и вернется обратно.

Но Володя не вернулся ни через несколько дней, ни через несколько недель, ни даже через месяц. Раз в два-три дня он исправно присылал электронные письма: «Жив, здоров, все в порядке. Не волнуйтесь, не ищите — через некоторое время приеду».

Только через полтора месяца изнервничавшимся несмотря ни на какие сообщения Левтановым пришло еще одно письмо, на этот раз — обычной почтой. С видом Эрмитажа на переднем плане. В нем студент первого курса юридического факультета Высшего института Петербурга Владимир Левтанов сообщал свой новый номер мобила и адрес общежития. Также была приложена распечатка списка поступивших на бесплатное отделение. Левтанов стоял на седьмом месте из десяти.

Устроившись поудобнее на продавленном диване и поставив ноутбук на колени, Владимир судорожно набирал текст, то и дело косясь на индикатор батареи и мысленно костеря на все лады Саньку Васкелина, своего соседа по комнате — пока Левтанов сидел в информатории, готовясь к завтрашнему зачету, тот приволок в комнату свою очередную подружку, а заниматься под аккомпанемент не очень-то скрываемых стонов, вздохов и ритмичных поскрипываний старой кровати Володя не мог. Вот и приходилось сидеть в коридоре общежития, проклиная собственную забывчивость — это же надо было, просидеть в информе полдня и не зарядить аккумулятор ноута, ведь видел, что осталось чуть больше двух процентов! — неуемного Саньку, который и дня без потрахушек прожить не мог, и деканат вкупе с завхозом общежития, который вот уже лет пять тянул с проведением в коридоры сверхпроводящих кабелей для установки точек беспроводного подключения к электросети. Теперь приходилось дописывать эссе по психологическому портрету преступлений первой половины двадцать первого века на завтрашнюю первую пару практически на последние крохи энергии.

На экран поверх открытого документа всплыло системное сообщение «Немедленно зарядите аккумулятор!».

Досадливо поморщившись, Владимир коснулся сенсорной панели — сообщение исчезло. И тут же появилось другое:

«Немедленно сохраните все открытые документы! Через одну минуту произойдет выключение системы. Отсчет: 59 секунд… 58… 57…»

Несколько команд — все сохраненные файлы закрываются, оставляя на мониторе только мигающие цифры обратного отсчета.