Каждому образу — свое место и время. Эту истину Людвиг Нойнер усвоил еще в тот год, что провел в горном поместье Вацлава. Образ почтительного ученика был допустим только с Пражски, девушкам из обслуги больше всего нравился диковатый неудержимый горец, охранники поместья лучше подчинялись уверенному практику, не стесняющемуся продемонстрировать свою мощь, но и не пускающему ее в ход по поводу и без. Обосновавшись в сытой и спокойной Вене, Людвиг выбрал для себя образ преуспевающего бизнесмена, слишком любящего простые удовольствия, чтобы отказываться от них в пользу спортивного вида и здорового желудка. Впрочем, как раз со здоровьем у Нойнера все было в порядке, здоровье у него оставалось идеальным с самого Тибета, когда он только начинал эксперименты с силой, направленной на него самого. Австрийцы подсознательно доверяли невысокому пузатому человеку с вечной добродушной улыбкой и обрамленной длинными редкими волосами блестящей лысиной. Он выглядел успешным, довольным жизнью, радостным, спокойным за свое будущее — а значит, его партнеры могли быть спокойны за свое. Для России этот образ не подходил, и Людвиг подошел с другой стороны. Ненавязчивая демонстрация силы, прямой намек на собственное отличие от большинства, подчеркнутая современность и в то же время — традиционность. Для достижения поставленной цели Нойнеру пришлось провести два месяца в спортивном зале, совмещая физические и энергетические тренировки, но результатом он был более чем доволен. Низенький круглый человечек лет пятидесяти с мягким, одутловатым лицом превратился в невысокого, крепко сложенного сорокалетнего мужчину, подтянутого и чисто выбритого. Людвиг отказался от горячо любимой им-австрийцем коллекции бархатных и вельветовых костюмов, к которым прилагались рубашки светлых теплых оттенков, теперь в его гардеробе ровными рядами висели черные строгие пиджаки и брюки, белоснежные сорочки, а рядом — кожаные штаны и черные шелковые рубашки, и несколько комплектов камуфляжной униформы. Полка с обувью отличалась еще меньшим разнообразием — узкие модельные туфли со скрытым каблуком, прибавляющим к росту сантиметров шесть, тяжелые военные ботинки на толстой рифленой подошве, и байкерские сапоги-казаки с металлическими носами. Три похожих друг на друга образа, отличающиеся только акцентами. И надо признать, русские образы нравились Нойнеру куда больше, чем австрийские. Просыпался Повелитель всегда в шесть утра, вне зависимости от того, во сколько он ложился. Принимал ледяной душ, проводил полчаса в спортивном зале, потом завтракал и ехал работать. В отличие от своего предшественника, он очень четко разделял территорию личной жизни и личных дел, и территорию работы и дел Братства. От квартиры, принадлежавшей Дориану, Людвиг разумно отказался, предпочтя ей небольшой особняк на том же Крестовском острове. Для своей корпорации, где был устроен также и петербуржский штаб Братства, он приобрел в собственность недавно построенный бизнес-центр — разумеется, тоже на Крестовском. Негромко щелкнула минутная стрелка на больших часах — семь часов девять минут. — Аполлон! Через несколько секунд слуга появился в прихожей, поклонился. — Да, господин Людвиг? — Я позвоню за час до обеда. Сегодня подашь жаркое со свининой, в горшочке. Десерт не нужен — я поем и тут же уеду. — Как скажете, господин Людвиг, — грек снова поклонился, и Нойнер в который раз подумал, что не ошибся, решив все же взять к себе бывшего слугу своего предшественника: Аполлон был исполнителен, в меру инициативен, прекрасно готовил, причем блюда самых разных стран, но даже не кулинарные таланты были его главным полезным качеством. Грек служил Вертаску около десяти лет, и очень, очень многое знал. В отличие от Дориана, австриец никогда не забывал, что прислуга — не элемент декора и не удобный инструмент, прислуга имеет уши. А хорошая прислуга — еще и хорошие слух и мозги. После памятного разговора по мобилу, когда петербуржец обвинил Людвига в том, что тот украл базу, Нойнер сразу же отправился в Россию. Что бы он не сказал, он прекрасно понимал — Дориан не настолько глуп, чтобы пытаться не отдать информацию под таким смехотворным предлогом. Все это слишком хорошо проверяется. Прилетев, Людвиг тут же направился к собрату домой, но не обнаружил его. Чуть встревоженный Аполлон сказал, что господин уехал на какую-то встречу и должен был вернуться вскоре после полуночи, но почему-то не вернулся. Терзаемый дурными предчувствиями, Нойнер за пару часов развил бурную деятельность — деньги позволяли ему нанять на пару лет хоть всю полицию, спецслужбы, детективные и поисковые агентства. Пары лет, конечно, не понадобилось — за трое суток Петербург прочесали вдоль, поперек, и еще в глубину на километр. Безрезультатно — Дориан Вертаск как сквозь землю провалился. Пришлось звонить Вацлаву. Пражски прилетел через четыре часа, взял флаер с водителем, и за ночь объехал весь город, пытаясь найти хоть какие-то следы своего потенциального преемника. Вернулся злой, молча выгнал всех из квартиры Дориана, заперся в оранжерее и не выходил оттуда до следующего вечера. — Брат Дориан мертв, — объявил Вацлав, без стука входя в номер Нойнера. — Я знаю о конфликте, возникшем между вами с его слов. Хочу теперь услышать твою сторону. Людвиг ощутил волну энергии, хлынувшую от чеха, и приготовился заниматься неприятным и непривычным делом — говорить правду. Пражски проверил каждое его слово. Кажется, не поверил, но прицепиться было не к чему — в конце концов, австриец действительно не солгал ни в единой мелочи. Что-то недоговорил, да, но не более. Так ничего и не сказав, глава Братства вернулся в Чехию. И уже оттуда спустя неделю позвонил Людвигу. — Во-первых, принимай Петербург — в Вене тебе делать нечего, там все прекрасно работает и без тебя. Придется работать с нуля, раз база брата Дориана утрачена. Во-вторых — ищи базу. Сам понимаешь, если эта информация попадет в руки спецслужб, ничего хорошего не получится. — Хорошо, учитель, — сказал Нойнер коротким гудкам. И принялся за работу. Первым делом он взял в оборот слугу Вертаска, поставив его перед несложным выбором: работать на Людвига так же, как он работал на Дориана, плюс выполнять некоторые другие несложные обязанности, плюс рассказать новому хозяину все о делах хозяина прежнего, или же… — Я согласен, но у меня будет два условия, — спокойно ответил Аполлон. — Какие еще условия? — удивился Нойнер. — Дополнительные два выходных в месяц и повышение зарплаты. На несколько секунд австриец потерял дар речи — он-то думал, что речь пойдет о чем-то существенном! — Получать будешь вдвое больше, выходные — один день в неделю и еще два в месяц по твоему выбору, но с согласованием минимум за три дня. — Я согласен. — Значит, с этого момента ты работаешь на меня. И для начала — расскажи мне все, что ты знаешь о делах покойного Вертаска. Лгать не советую — я не силен в телепатии, и даже недоговорку могу принять за вранье. А когда мне врут — я злюсь. А когда я злюсь… — Я понял, господин Людвиг. Можно начинать? Рассказал он очень и очень многое. Пожалуй, гораздо больше, чем Нойнер мог рассчитывать. Да, с этим можно было начинать работать. Но сперва — база. — Как и когда вор мог проникнуть в дом и украсть системный блок? — В тот день, когда вы прилетели. Дориан приказал мне уйти, оставив дверь незапертой — видимо, боялся, что не сможет вам открыть. Еще он велел сказать охране на посту, чтобы те пропустили человека, который пойдет к Дориану Вертаску. Он нередко давал охране такие распоряжения, и они не удивились. Вор точно пришел в промежутке между моим уходом и вашим приездом. Иногда к Дориану приходило несколько человек за вечер, и потому охранники не удивились, что следом за одним гостем пришел другой. — А записи с видеокамер? — Уничтожены, к сожалению. С украденного системного блока управлялась система видеонаблюдения за квартирой, и был нелегальный доступ к компу охраны. Все записи за те сутки уничтожены и восстановлению не подлежат. Но есть словесное описание первого гостя, составленное одним из охранников. Это был молодой мужчина среднего роста, бледный, худощавый, с длинными темными — возможно, черными — волосами, в кожаных штанах и кожаном же плаще на голое тело. Я не припоминаю никого, кто подходил бы под это описание. Работать с Аполлоном оказалось сплошным удовольствием — грек обладал хорошей памятью, не имел привычки додумывать, если чего-то не помнил, рассказывал подробно, не упуская важных деталей, но в то же время не тратя время на ерунду. К сожалению, найти базу это не помогло. Нойнер искал ее полтора года, и все безрезультатно. — Господин Людвиг, с вами все в порядке? — осторожно спросил слуга, вырывая австрийца из воспоминаний. — Да, все хорошо, — он скинул пиджак, протянул его Аполлону. — Повесь обратно в шкаф — сегодня жарковато для полного костюма. — В вашем офисе хорошие кондиционеры, а в шкафу висит еще один точно такой же костюм с пиджаком, — напомнил грек. — На случай, если будет какая-нибудь важная встреча. — Точно. А я и забыл. Спасибо, — он последний раз взглянул в зеркало, провел ладонью по чисто выбритому черепу, и направился к двери. — За час до обеда я позвоню. — Буду ждать, господин Людвиг. После уличной жары — всего семь утра, а уже духота, как в полдень, и куда только OverTown смотрит? — прохлада кабинета казалась райской. Нойнер приказал секретарше принести кофе, поздоровался с личным секретарем — в отличие от длинноногой блондинки-кофеподавательницы, секретарь была немолодой и не очень красивой, зато отрабатывала свою двойную зарплату на все сто процентов. — Доброе утро, господин Людвиг. — Здравствуйте, Маргарита Юрьевна. — Вы просили вчера напомнить, что ваша первая встреча — специалист по сетевой безопасности из две тысячи семьдесят третьего года. — Да, спасибо. Ага, конечно, специалист. То есть, специалист — но наоборот. Проще говоря, хакер. Знаменитый в очень узких кругах хакер, два года назад взломавший государственный сервер, на котором хранилась информация обо всех гражданах России. Он успел выпить кофе и просмотреть подробный список дел на сегодня, когда в кабинет постучалась секретарша Милочка и пропела: — Федор Андреевич Шестков, специалист по… — Пригласи. Федор Михайлович оказался мужиком лет пятидесяти с хвостиком, в джинсах и драной футболке, заросший недельной щетиной. Суммарная стоимость одежды на нем не превышала стоимости белья на Людвиге, зато костюм Людвига, сшитый на заказ у лучшего портного города, не стоил и одной четверти сверхмощного компа-наладонника, выглядывавшего из широкого кармана не очень чистых штанов. И все вместе это было слишком нарочито, чтобы казаться естественным. — Здравствуйте, Федор, — спокойно поприветствовал гостя Нойнер. — Итак, я позвал вас, чтобы предложить… впрочем, подождите минутку. Он быстро набрал на экране команду — тихо щелкнули замки, слабо загудело устройство, создающее непреодолимые помехи любой прослушке. — Итак, вы — тот самый знаменитый Вайсс, взломавший в семьдесят третьем госсервер. — Вы меня с кем-то путаете, — прищурился хакер. — Не путаю. И не предлагаю играть со мной. Я знаю, кто вы. Я знаю, что за тот взлом вы получили денег достаточно, чтобы всю оставшуюся жизнь провести на итальянском побережье, где вы приобрели виллу. Однако через год вы вернулись в Россию. Почему? Потому, что вам стало скучно. Вы не работяга, взломом зарабатывающий себе на хлеб и комп, и хакерство для вас — не ремесло, а творчество. Я прав? — Да, — после паузы сказал Вайсс. — Вы не полицейский и вы не из спецслужб. Вы не стали бы устраивать эту беседу, если бы собирались меня сдать. Следовательно, вы хотите дать мне задание. Так? — Именно. Задание крайне сложное даже для вас, хоть вы и считаетесь одним из лучших хакеров в мире. Кстати, хотите кофе? — Не откажусь. — Сахар, сливки, корица? — Просто кофе. — Маргарита Юрьевна, пожалуйста, принесите нам кофе. Мне — как обычно, а Федору Андреевичу — без корицы, — отключив связь, Людвиг вновь посмотрел на собеседника. — Так вот, господин Вайсс. Мне нужна информация, содержащаяся на трех компах. Один из них находится в Берлине, второй — в Нюрнберге, третий — в Гамбурге. К сети компы не подключены, но для вас, как мне известно, это не проблема. Оплата — на ваше усмотрение. В качестве аванса могу предложить… Да, Маргарита Юрьевна, спасибо. Дождавшись, пока секретарь выйдет, Нойнер открыл ящик стола, достал из него небольшую коробку, размером с две сигаретных пачки, протянул Вайссу. Тот повертел коробочку в руках, поставил на край стола, нажал единственную кнопку на гладкой металлической поверхности. Из края коробки выскочила крохотная игла. — Проверка ДНК, — пояснил Людвиг. — Придется уколоть палец. Хакер смотрел на коробку с недоверием, и австриец сам протянул руку, слегка надавил на иглу. Игла втянулась, а коробка начала стремительно раскладываться. Через несколько секунд перед Вайссом стоял разложенный ноутбук. — Максимальные характеристики, проецируемая на панель клавиатура, экран с сенсорным вводом, проецируемый голографический экран. Основной материал — специальный сплав, жаростойкий, водонепроницаемый, удароустойчивый, и так далее — но это все ерунда. Добраться до информации можно только включив комп. Включение — только по коду ДНК, и никак иначе. Экспериментальная разработка. Абсолютная безопасность. Хотите? — Да, — хрипло ответил Вайсс, не отводя взгляда от чуда техники. — Хочу. — В таком случае… — Нойнер переставил ноутбук, удалил из его памяти информацию о своей ДНК — комп тут же сложился обратно в коробку, которую Людвиг вернул на самый край стола. — Забирайте. Он ваш. Будет открываться только по вашей ДНК, если не перепрограммируете. На меня он уже не сработает. — Я приступлю к работе сегодня же. Максимум через месяц… — Не надо сроков. Просто сделайте как можно быстрее. И самое главное — никто не должен знать, что информация скопирована. Адреса и вся прочая информация, которую я могу предоставить — в этом пакете, — он положил на стол простой бумажный конверт. — Ну и, само собой, я не потерплю ни малейшего обмана. Вы пейте кофе, он вкусный и хорошо бодрит после бессонной ночи. Вайсс залпом выпил обжигающий напиток, даже не почувствовав вкуса. — Какие гарантии моей честности вы хотите? — тихо спросил он. — Мне не нужны гарантии. Мне нужна сделанная работа, и только. — Она будет сделана. — Вот и хорошо. Тогда обсудим детали… На обсуждение деталей ушло минут десять — все это время австриец внимательно следил за зрачками визави и за скоростью его реакции. Когда препарат, подмешанный в напиток, проходящий под кодовым названием «кофе без», начал действовать, Людвиг легко вытянул из ставшего очень разговорчивым и неосторожным хакера всю нужную ему информацию. Теперь Вайсс не сможет обмануть ни при каких обстоятельствах — Нойнер знал о нем все. — Кстати, вот еще что хотел спросить! Скажите, а кому вообще мог понадобиться тот взлом госсервера? Или вы это делали исключительно для себя? — Для себя? Не, для себя это слишком геморройно и рискованно. Это парень один заказал, он хотел кого-то из корпы вытащить. Устроил побег — помните, как раз в том апреле была история? Вот мы и подчищали следы за теми, кого он вытаскивал. Вообще, странный мужик, говорил странно, одевался странно, платил совершенно бешеные деньги даже за такую работу. Людвиг почувствовал, как в груди вдруг стало на мгновение очень холодно. Он ненавидел само это ощущение, но безумно любил то, что оно означало. Он напал на след. Неизвестно, чей это был след — но точно что-то очень важное и нужное. — Странно говорил? — Ага. Короткие такие рубленые фразы, и смотрел на нас, словно бы не видел. А одевался — вообще атас. Мы первый раз встретились в марте. Тогда холодно было, градусов шесть ниже нуля — а он приперся в плаще. Плащ кожаный, и так не греет, так еще и распахнутый. А под плащом — ничего, голая грудь. — Как он выглядел? — тихо спросил Нойнер. — Ну, довольно высокий, худощавый, но крепкий, жилистый, сильный очень на вид. Волосы длинные, черные, распущенные всегда — ни разу его с хвостом не видел. Бледный, взгляд злой. — Когда вы его видели в последний раз? — Да в тот же день, когда побег был. Он велел начинать, и ушел. Это около девяти вечера было, шестнадцатого апреля. Но это не главное. Вы бы знали, как сложно было удержаться от соблазна и не перекачать к себе с государственного сервака инфу на всяких там политиков, бизнесменов, и тому подобных! Можно было бы вообще никогда в жизни больше не работать ни мне, ни детям, если они у меня вдруг появятся. — А его изображение у вас есть? — Да, остался один снимок с камеры, который я сохранил на всякий случай… Сейчас покажу, в наладоннике есть. Так… вот он. — Позволите скопировать? — Копируйте, — махнул рукой Вайсс. — Вам и вашим детям и так можно будет никогда не работать после того, как вы выполните мое поручение, — торжественно провозгласил Нойнер, возвращая хакеру комп. — А теперь, извините, я должен работать. — Да, конечно! Что-то я засиделся. — Буду ждать от вас вестей, Федор Андреевич, — сказал Людвиг, открывая перед гостем дверь. — Маргарита Юрьевна, мне нужно поработать, никого ко мне не пускайте, пожалуйста! — Конечно, господин Людвиг. Тщательно заперев дверь кабинета, Нойнер дошел до стола, рухнул в удобное кресло, вытер платком выступившую на лбу испарину и открыл досье, в котором была информация обо всех людях, когда-либо как-либо контактировавших с Братством. Выбрал папку со снимками, и запустил поиск на совпадение с оставленным Федором изображением. Спустя полторы минуты напряженного ожидания программа завершила работу. Чувствуя, как бешено колотится сердце, Людвиг посмотрел на результаты поиска. Семнадцать похожих изображений. И среди них — только одно подходящее, все остальные просто не могли быть в Петербурге в то время. Теперь Нойнер знал, кто его враг. И, в отличие от собратьев, не собирался давать этому врагу ни единого шанса.