Когда Джошуа склонился над нею, она открыла глаза. У нее были большие раскосые глаза, как у мультяшного пришельца, но такие же коричневые как у обезьяны, напрочь лишенные свойственного человеку белка. Они на миг расширились в тревоге, а затем посмотрели на него умоляюще.

Он ощупал живот существа.

- Она близка к сроку. Что-то явно пошло не так. Ребенок должен был уже появиться на свет.

- Рискну предположить, что чрезмерно большая голова ребенка не в состоянии выйти из этого существа, - пробормотал Лобсанг.

- Что ты положил ко мне в мешок? - Прежде, чем у Лобсанга появился шанс ответить, он уже порылся в нем и извлек аптечку. — И, Лобсанг? Подлети поближе. Мне потребуются дополнительные материалы прежде, чем мы закончим.

- Закончим что?

- Я хочу извлечь ребенка. - Он погладил щеку женщины. Его собственная мать когда-то также мучилась одна в целом мире. — Слишком большой, чтобы вытолкнуть, да? Давай сделаем это по-американски.

- Ты собираешься сделать кесарево сечение? - спросил Лобсанг. - У тебя нет в этом опыта.

- Может и так, но я совершенно уверен, что у тебя он есть. И мы сделаем это вместе, Лобсанг. - Он вывалил содержимое аптечки на землю, пытаясь собраться с мыслями. — Мне потребуется морфий. Жидкость для стерилизации. Скальпели. Иглы, нить...

- Мы очень далеки от дома. Ты исчерпаешь все наши медикаменты на это. У меня есть возможность произвести еще, но...

- Я должен сделать это. - Он ничем не мог помочь другим жертвам резни, но мог еще сделать что-то для этой женщины эльфа — или хотя бы попытаться. Это было шансом для Джошуа исправить несправедливость мира, пускай и немного. - Помоги мне, Лобсанг.

Повисла длительная пауза.

- Разумеется, у меня есть детальные инструкции большинства основных медицинских процедур. Даже акушерства, хотя я едва ли предполагал, что оно потребуется в нашем путешествии.

Джошуа зафиксировал попугая так, чтобы Лобсанг мог следить за его действиями, и разложил инструменты.

- Лобсанг, говори мне, что делать.

- Мы должны сделать продольный разрез в нижней части живота...

Джошуа торопливо побрил живот существа. А затем, пытаясь держать руку ровно, он занес бронзовый скальпель над брюшной полостью. И в тот миг, когда он собирался разрезать плоть, ребенок исчез. Он почувствовал его отсутствие, поскольку матка съежилась.

Он откинулся назад в шоке.

- Он переместился! Черт побери, ребенок переместился!

А потом появились взрослые. Две женщины: мать и сестра? Они размыто двигались огромными скачками, то появляясь, то исчезая перед ним. Джошуа никогда бы не поверил, что перемещение на такой скорости возможно.

- Просто замри на месте, — прошептал Лобсанг.

Взрослые впились взглядом в Джошуа, подхватили на руки новоявленную мать, и исчезли с едва слышным хлопком.

Джошуа резко выпрямился.

- Я не верю в это. Что только что произошло?

Лобсанг казался веселым.

Эволюция, Джошуа. Эволюция только что произошла. Все вертикальные гуманоиды испытывают затруднения при родах. Тебе известно, что и твоя мать испытала это на собственном горьком опыте. Когда мы формируемся, женский таз сжимается, чтобы обеспечить бипедализм, но в то же время мозг ребенка становился больше - именно поэтому мы рождаемся такими беспомощными. Мы появляемся с большим запасом для роста, который понадобиться, когда мы будем самостоятельны.

- Но, похоже, что у этой разновидности проблема с тазом решена. Буквально. — Он тихо засмеялся. - Здесь, ребенок не рождается через родовые пути. Он перемещается прямо из матки, Джошуа. Вместе с плацентой, пуповиной и всем прочим. Это имеет смысл. Способность перемещаться должна затронуть все аспекты жизни существ, если предоставить достаточно времени эволюции для ее использования. И если ты избежишь всех ограничений родов, твой мозг сможет стать столь большим, как пожелаешь.

Джошуа почувствовал себя опустошенным.

- Они заботятся о своих. Если бы я нанес ей порез, мать могла не пережить рану.

- Теперь мы уже не узнаем, - пробормотал Лобсанг в его ухо. — Ты пытался сделать как лучше. А теперь возвращайся. Тебе не помешает принять душ.

Все также дальше на запад, Долгая Земля постепенно становилась более зеленой, и засушливые миры попадались реже. Лесные миры были покрыты толстыми, подобными дубу деревьями, обильно растущими вдоль речных долин и вплотную подступающие к возвышенностям, как зеленый прилив. На редких равнинах по-прежнему паслись животные, в основном знакомые Джошуа — всевозможные разновидности лошадей, оленей и верблюдов. И все же порой ему попадались на глаза незнакомые виды, вроде массивных приземистых хищников, которые не были ни кошками, ни собаками, или стада огромных травоядных животных с длинной шеей, которые были похожи на гибрид слонов и носорогов. На девятнадцатый день, где-то в районе Земли-460000, Лобсанг немного небрежно объявил, что они достигли границы Кукурузного пояса. Миры здесь были слишком теплыми, а лес слишком густой для ведения сельского хозяйства.

И примерно в то же время они пересекли Атлантическое побережье Европы, где-то на широте Великобритании. Путешествие, которое стало унылой прогулкой над бескрайним лесным массивом, стало еще более унылым, когда они полетели над сплошными морскими волнами.

Джошуа часами сидел на смотровой палубе. Лобсанг редко говорил, что его вполне устраивало. Судно было почти беззвучным, за исключением шепота воздушных насосов и жужжания лопастей винтов при поворотах. Запертый в этой летящей камере сенсорной депривации, Джошуа опасался потери мышечного тонуса и общей физической подготовки. Иногда он выполнял упражнения на растяжку, принимал различные позы йоги, или бегал трусцой на месте. На дирижабле остро не хватало спортзала, но Джошуа не хотелось просить Лобсанга изготовить какое-нибудь оборудование; так или иначе все вылилось бы в соревнования в силе с репликантом.

Над океаном, Лобсанг набрал скорость. На двадцать пятый день они пересекли восточное побережье Америки, в районе широты Нью-Йорка, и снова полетели над равнинами покрытыми лесом.

‘Больше не было разговоров об остановке или возвращении. Оба признали необходимость продолжить путь, пока они не смогут приоткрыть завесу тайны массовой миграции перемещающихся по мирам гуманоидов. Джошуа бросало в дрожь от одной мысли о панической резне, результаты которой он видел в городе жертв космического мошенничества, только развязанную в его родном Мэдисоне.

Однако, они достигли одной договоренности. Лобсанг путешествовал по ночам. Это не беспокоило сон Джошуа, и чувства Лобсанга были бесконечно лучше даже в темноте. Днем же Джошуа договорился о пребывании как минимум нескольких часов на твердой земле, в одном из наиболее подходящих для этого миров. Периодически Лобсанг, в воплощении репликанта, спускался вместе с ним. К удивлению Джошуа он с непринужденностью гулял по пересеченной местности, а иногда даже плавал в озере, и притом очень реалистично.

По правде говоря, скитания по бесконечным лесам этих отдаленных миров начинало надоедать. В ходе ежедневных спусков Джошуа наблюдал особенности природы, различные виды травоядных и плотоядных животных и постепенно выявил общую закономерность: в этих мирах было меньше цветущих растений, больше папоротников, и пейзажи были более унылыми. Они преодолевали двадцать или тридцать тысяч новых миров в течение суток. Но, по сути, сколько бы тысяч миров не проносилось перед глазами, если ты видел один, ты видел их все. В промежутках между остановками, пока Лобсанг каталогизировал свои наблюдения и заполнял технические документы, Джошуа сидел на кушетке и дремал, или давал ход воображению, и позволял сознанию погружаться в сны, столь яркие, что он не всегда был уверен, когда спал, а когда бодрствовал.

Но порой им в пути попадались и сюрпризы. Где-то в районе гипотетического расположения Тумстоуна, Джошуа покорно взял образцы огромных с человеческий рост грибов, которые способны были создать препятствие даже для Уайта Эрпа и Дока Холлидея⁴, пожелай они проехать этой дорогой. Грибы имели сливочный оттенок, и пахли просто замечательно, с чем вероятно были также согласны маленькие подобные мышам зверушки, которые изрешетили их как сыр эмменталь.