— Это еще почему?

— Потому что у него не будет ста рублей в день.

— Ах, вот ты о чем вспомнила! — Оказывается, и он не забыл о том разговоре. — Должны быть!

— Вот как ты рассуждаешь?

— А как мне рассуждать? Как ты и твой отец рассуждали: хорошо живет — значит, ворует? Дорассуждались! Может, как раз потому и воровали, что плохо жили?

Кира разозлилась:

— Посмотрим, как вы дальше будете жить! Может, еще больше рассобачитесь?.. Как-то я не замечала, чтобы богатый был честнее бедного!

— А я как-то не замечал, чтобы ты и твой отец были счастливы при вашей честности.

— Смотря что ты называешь счастьем.

— Что и все: в личной жизни…

— Не то!

— Ну, в труде! — Валера стал накаляться. — Ты довольна своей работой с Ромкой в одной компании?

Как ответить на такой вопрос? Если сегодняшний ее поход в аэропорт Домодедово закончится поимкой Бармена, дела пойдут веселее. Без Ромки! А если нет? Майор Супрун — человек молодой, и покровители его еще не все состарились.

— Ты знаешь, почему я пошла в милицию?

— Потому что дура! Те, кто убил твоего отца, давно пойманы, а ты все гоняешься за их тенями. Ждешь, пока и тебя, как Кирилла-старшего, пырнут самодельной финкой из рессорной стали? Ну да это еще куда ни шло: романтика! Но неужели ты до сих пор не убедилась, что в милиции не ангелы служат с крылышками, а даже, может быть, наоборот. Нет! Ты судишь по Кириллу! Майор Супрун и тот не может Кирилла перекрыть. Да где это видано, чтобы дочь всю жизнь молилась на отца, который к тому же не любил ее мать?

— Он ее любил, — сказала Кира.

— По-твоему, можно любить двоих?

— Можно! — Она сама не ожидала от себя такого ответа. — А можно и только одного себя.

Зачем? Зачем она во всем обвиняет его, Валеру? Скорей она сама отпетая эгоистка, чем он. Валера — друг и всегда был другом. С седьмого класса он за ней этюдники носил, потом посуду мыл и Кирюшу на горшочек высаживал, пока она, как он говорит, за тенями гонялась. Не будь она эгоисткой, разве пошла бы замуж без такой любви, какая была у Лины Львовны к Кириллу? Перекосила всю жизнь человеку — замкнула его на себе. А может, все дело в том, что она женщина? Просто женщина, а не сумасшедшая фанатичка, какой он ее вообразил? Не могла же она не выйти замуж, как ее мать вышла, как все… нормальные люди.

— Знаешь, что я тебе, Валерик, скажу… Мы с тобой только в одном не сходимся: ты хочешь жить, как люди, а я — как человек. — Она потянула на себя пальто, он не выпускал. — Ты дядю Васю помнишь? Он к нам с мамой приходил и после того, как отца… Не помнишь? Так вот, его могут убить, если я не поеду в Домодедово.

“Внимание, — сказала та же простуженная девушка в радиорубке. — Заканчивается посадка на самолет Ил-86, следующий рейсом 218-м Москва — Чита”.

“Читинцы” потянулись к выходу. Кира быстро пересчитала “старожилов” — тех, кто так никуда и не ушел с момента прибытия хабаровского рейса: Приблатненный, Громадный… Пилот?! Молодой человек в форме Аэрофлота съел сосиски, полстакана сметаны, выпил какао, и буфетчик откупоривал для него бутылку фанты.

— Сейчас не время, понимаете, — сказала Кира, — выяснять наши с вами отношения. Вы же свою смерть держите в руках. Преступник пришел сюда убивать. Все равно кого… Того, у кого в руках окажется чемоданчик. Неужели вам жизнь не дорога?!

— По-твоему, жизнь в колонии какого-то там вашего режима так уж дорога?

“Не хватало мне сейчас расплакаться”, — подумала Кира, а вслух сказала:

— Я, что ли, виновата, что вы связались с Долговым? Делали бы фотопортреты, как когда-то… Но использовать государственную технику, материалы, торговую сеть, а денежки класть в свой карман… Вам бы вовремя покончить с этим!

— Я старый человек.

Кира сразу поняла, что он хочет этим сказать. Старые дельцы, куда более старые, чем Вася, говорили: “Я старый человек — воспитан при капитализме”. А этот — этот социализмом развращен. Ему развязывают руки, а он сам себе связывает. Зачем ему снаряжать себе новый возок? Пусть молодые… А он предпочитает и дальше ехать в рай на государственном транспорте.

— При вашей деловитости вы могли бы стать… ну, скажем, директором.

— Я для этого слишком честный… То есть вообще-то я могу обмануть, но не себя же. — Вася подумал и добавил: — Я бы так болел за дело, что умер бы. Я же не Долгов.

Долгов был директором, даже генеральным директором, целого треста бытовых учреждений — на нем держалось благополучие большого города.

Вася стянул с шеи свой мохеровый шарф, скомкав, бросил на диванчик.

— Всё! Итог.

Кира не могла смотреть на его обнажившуюся шею в жировых складках.

— Я понимаю, вам не начать жизнь сначала, но год или два за участие в делах Долгова…

— Нет, Кирочка, пора подбивать бабки. Может, для какого-нибудь воришки это и немного — год — два, но я, Кирюшенька, приличный человек, добропорядочный семьянин, уважаемый член общества садоводов-любителей. Соседи все люди как люди: полковник в отставке, солист оркестра Большого театра, врач — иглоукалыванием лечит. Здоровались со мной в лифте, а я оказался жуликом, сижу в тюрьме… Ну да ладно, черт с ними, с соседями, не им сидеть. Но мне-то каково? Из пуховой постельки — да на нары. У меня, Кирочка, привычки выработались: без телевизора да без таблеточки не засну. Если бы граждане судьи могли хоть на минуточку поставить себя на мое место, им бы совесть не позволила…

— Ни я, ни Кирилл никогда этого не хотели. Он вас, если хотите знать, любил, как брата. И я — как родного дядю… Даже несравнимо сильнее, потому что другого такого веселого и душевного человека, как вы, дядя Вася, мне уж, видно, никогда не сыскать.

— Спасибо, ласточка. Хоть посочувствовала.

— Не чужой же вы мне! Столько лет, можно сказать, вместе! — И вдруг новая мысль обожгла ее болью и злостью: — Сколько же можно так жить, дядя Вася? Сыщики и разбойники в одной упряжке!

— Ну, тут ты не права: никогда мы с Кириллом не ходили в одной упряжке. У нас с ним шло, как бы это сказать, соревнование: кому лучше? Кириллу, правда, это все было до фени. Он такой человек: если кому-то лучше, чем ему, так на здоровье. Вот когда наоборот — ему лучше, чем другому, — Кирилл чувствовал себя не в своей тарелке: вроде чужое отнял. Короче, мы с ним играли в разные игры на одной доске: я в дамки, он — в поддавки. Партия эта так и осталась неоконченной, потому что Кирилл и свою жизнь подставил вместо чьей-то, может, вовсе не достойной его… Но Кирилл на этом не кончился, он в лице дочери Киры цап меня за рукав: попался!

— А если бы не попались?

— Если бы не попался или попался не тебе, может, и не понял бы того, что я понял сейчас, Кирюшенька.

Васина рука легла на меховой обшлаг ее рукава:

— Ты вообще-то не принимай близко к сердцу. Не ты, так другой… Разве в том дело, куда вы меня пересодите. (Так и сказал: “пересодите”.) Какая, к черту, разница, что в итоге жизни — параша или унитаз? Главное, ничего другого. — Вася помолчал, глядя в сторону. — А совесть тут ни при чем.

— Но если не совесть, так что?..

— Как бы это сказать?.. Ну вот почему я тебя все время спрашиваю, ты в жизни счастлива или нет, а ты все время убегаешь от ответа?

— Но вы же понимаете, что момент самый неподходящий.

— Как раз подходящий. Ты человек, который подводит черту под всей моей биографией. Так вот, я хочу знать: сама ты хоть довольна жизнью? Или воруй не воруй — один черт?..

— Смотря что человеку надо.

— А что человеку надо в моем возрасте? На здоровье не жалуюсь, на жену — тоже. Дочери — красавицы, королевны! Обеих прибарахлил по высшему классу, придипломил и замуж повыдавал… даже по два раза. Зятьев и тех остепенил. Внуки!.. — Вася поспешно выуживал из карманов фотографии. — Видала? Щеки в формат не вписываются. Штангисты растут.

— И на вас похожи.

— В общем, да… Все Васино: уши, нос, даже характер. Бойкие ребята — палец в рот не клади. Но вот ты сказала: я веселый и душевный. А они только веселые. И уже Васи нет, есть так… веселый малый с Васиными ушами. Ну да грех жаловаться — были бы здоровы… И чтоб не было войны!.. Что еще? Работа? У меня и без злосчастного Долгова твоего с работой был ажур: фотовитрины, стенды, альбомы, проспекты, буклеты. Дом — полная чаша, ломится от мебели: серый клен, “птичий глаз”, арабская гостиная с перламутровыми инкрустациями, как у короля Сауда. Японская эта вся музыка с колонками… От стереозвука хоть из дому беги, что я и делал. Дача у меня есть. Там и гараж. Даже гараж, Кирюшенька, кирпичный! Так чего же еще мне до полного счастья не хватало?..