Ее сын, маленький Кирилл, переваливался на неумелых иож-ках у самого края неогороженного, обросшего льдом балкона, и казалось, колючий зимний ветер со снегом вот-вот сдует его с головокружительной высоты…

Кира, задыхаясь, взбежала по лестнице. Спортивного покроя папа стоял у балконной двери, обвисший, как мешок.

— Валера! Ты что?..

— Боюсь спугнуть.

Оттолкнув мужа, Кира тенью метнулась через балконную площадку. Кирилл и не услышал, как очутился у нее на руках.

— Мама? — удивился он. — Мама Кира?..

Вновь оттолкнув Валеру, Кира с Кириллом сбежала вниз. Тут собралась толпа.

Кира пошатнулась, передала сына мужу и села прямо в снег.

— Что с тобой? — опять растерялся Валера. — Тебе воды?

Его снова оттолкнули. На этот раз какая-то женщина:

— Обморок, не видите?.. Надо дать воздуху. — Женщина расстегнула на Кире пальто, жакет и вдруг испуганно вскрикнула: — Ой, что это… боженьки?!

Киру вызвали к начальнику на следующий день.

— Как здоровье, Кириллова?

— Спасибо, не жалуюсь.

— А у нас другие сведения. В районе новостройки… вы знаете где… дамочка упала в обморок. А сердобольных у нас хватает… Одна гражданочка расстегивает на ией пальтишко, жакетик, а там… у дамочки под мышкой… как вы думаете, что?..

— Я не врач.

— А гражданка, которая жакет расстегивала, как раз врач, но она позвонила нам. “Это, — говорит, — по вашей специальности”. Короче: женщина решила, что леди, та, что упала в обморок, по меньшей мере резидент одной из иностранных разведок, потому что под жакетом оказалась…

Начальник сделал многозначительную паузу…

— Ну… спецкобура с пистолетом.

— Вот именно. Сперва надо сдавать оружие, а уж потом падать в обморок, Кириллова.

Спорить с начальством не полагалось. Кира молчала, а начальник как будто позабыл о ней — уткнулся в бумаги.

— У меня просьба, — вдруг сказала Кира.

Начальник быстро поднял голову:

— Перевести вас на более спокойную работу? Так? В детскую комнату милиции?..

— Нет, — сказала Кира, — просьба личного характера…

Валера мыл посуду на кухне.

— Кирилл спит? — спросила Кира.

— А то мы тебя ждали! Поканючил для виду: “Мама, мама!” — и вырубился.

Валера помог ей раздеться.

— Чаю налей!

— Бу сделано, гражданин начальник!

Кира присела к кухонному столу, пила чай, пока не отогрелась после улицы.

— Меня вызывали к начальнику. В управлении уже знают про обморок, предлагают другое, более женственное занятие.

— Укротительницей тигров в цирке? — Валера расхохотался.

— Сейчас ты заплачешь, — сказала Кира. — Я отказалась от квартиры: попросила, чтобы дали на первом этаже.

На Валеру было жалко смотреть — так он испугался.

— Надеюсь, тебе дали… койку в психушке. Нормальные люди не обращаются с такими просьбами.

— Твои нормальные люди сами с балкона бросятся и детей побросают с шестого этажа, но на первый этаж не пойдут. А я хочу быть спокойной за ребенка.

Валера все еще не верил в “катастрофу” — так он определил все это мысленно.

— Может, ты меня разыгрываешь? Ты же не можешь не знать, что во всех объявлениях об обмене пишут: “Первый этаж не предлагать”.

— Значит, будем разменивать эту квартиру.

— Ну, вот и до развода дошли. Ты так любишь сына, что готова его без отца оставить.

— Какой ты отец?.. Для этой роли нужен мужчина. А ты бы до сих пор там стоял, на балконе, ждал, пока милиция прибудет, пожарная команда или парни, которых ты тренируешь по тройному прыжку.

— Чтоб решиться, надо быть не отцом ребенка, а…

— Матерью!

Кире показалось — сейчас он ее ударит, но Валера разжал кулаки.

— Думаешь, ты хорошая мать? — спросил он тихо. — Да?.. Таких вообще надо лишать материнства… по суду! У нормальных людей мать сидит дома с ребенком, а у нас папочка, мужик, спортсмен, выкупал сынулю, высадил на горшочек и моет молочные бутылочки, вот… в передничке… пока мамочка падает в обмороки со спецкобурой под мышкой. Да о чем нам с тобой разговаривать?! — Махнув рукой, он достал из кухонного ящика рулетку и ушел в комнату.

— Валерик…

Кире показалось — она крикнула: “Валерик!..” Но она только разевала рот, как рыба… Он обмеривал комнату.

— Как думаешь, сколько здесь метров? — спросил, когда она вошла.

— Ты же знаешь: восемнадцать и шесть десятых.

— А по длине?

— В объявлении пишут общий метраж.

Он не слушал.

— А если по диагонали?..

Назавтра она сама зашла за Кириллом в садик. Домой не спешила: боялась увидеть вешалку с голым крючком вместо Балериной куртки, пустоту под тахтой, где стоял его чемодан…

— Почему сегодня меня ты гуляешь? — спросил Кирилл. — Почему меня папа не гуляет?

Кира молчала, думала: “Валера прав, таких надо лишать материнства”.

У “Чемпиона” Кирилл вырвал свою руку из ее руки, прижался к стеклу.

В витрине уже не было байдарки — лишь какие-то скучные майки и штаны.

— Уплыла синяя лодка, — затянул Кирилл дрожащим голосом…

Кира не выдержала — схватила его за руку и буквально волоком потащила домой. Он орал не умолкая, но она словно одеревенела. Открыла наружную дверь своим ключом. Кирилл, едва переступив порог, умолк, и глаза его сказочно расширились: комнату наискосок, по диагонали, пересекала синяя лодка. Здесь она казалась гораздо длиннее, чем в магазине. Кирилл видел ее совсем близко, и не сбоку, а сверху, новенькую, с дюралевым языком руля, с медными барашками креплений. Поблескивая светлым лаком деревянных шпангоутов, стрингеров и красными полосками фальшбортов, она словно плыла по паркету комнаты и носом вплывала в коридор.

— Так я и знал, — сказал Валера. Он как ни в чем не бывало сидел тут же, собирая лодку. Пот лил с него, как на тренировке в зале. — Так я и знал: по диагонали ляжет.

Кира разделась и пошла на кухню. Конечно, ужина Валера не готовил, посуду не мыл: сегодня он принадлежал лодке. Кира заплакала и стала мыть тарелки. Ночью, когда уже лежали вдвоем, она сказала:

— Ты очень хороший, Валерик. Другой бы за этот выбрык с первым этажом меня убил.

— И убью!..

— Все равно понять друг друга мы никогда не сможем.

Да! Тысячу раз он прав: таких баб надо всего лишать, не только материнства. Ну кто ее тянет за язык?!

— Если вы не можете, Кира Кирилловна, — сказал Вася, — облегчить участь пожилого человека, у которого нет лишних лет в запасе — по вашей милости сидеть в колонии, так я вам вашу задачу облегчу. Чтоб вы, не кривя душой, могли доложить начальству: не удалось, мол, изъять без шума вещественное доказательство. — Вася, прижав к животу чемоданчик, поплотнее уселся на аэропортовском диванчике. — Посидим, за жизнь побеседуем. Как насчет личного счастья?..

Ну что ты с ним будешь делать? Тащить куда-то? Силой отнимать чемодан? На виду у всех? Кира оглядела зал. Громадный и Приблатненный — они теперь не расставались, играли в крошечные дорожные шахматы. Остальные сгрудились у стойки кафе-бара. Буфетчик обслуживал пилота, молодого человека в форме летчика гражданской авиации… Нет уж! Вспугнешь птичку — потом ищи-свищи!

— Ну так как насчет личного счастья?

— Вы уже спрашивали.

— А ты не ответила. Кто твой мужик? На безмужнюю ты не похожа.

— У меня сын… Уже в кроссовках шеголяет сорок шестого размера.

— Кириллом назвала?

— Угадали.

— Я знал, что Кириллу в конце концов повезет… А у меня вон две дочери и два внука: один — Руслан, другой — Артур. Васей там даже и не пахнет.

Громадный в кафе-баре заспешил: сунул в карман дорожные шахматы, встал и зашагал в их сторону. Ростом и шириной плеч он значительно превосходил дядю Васю. Кира рядом с таким великаном вообще показалась бы малявкой. Гигант этот надвигался прямо на них. Вася испуганно подобрал ноги, стараясь отодвинуться как можно дальше… Но Громадный, едва не наступив на Васю, развернулся так, что задел его полой распахнутого пальто, и прошел мимо. Вася, осмелев, даже бросил ему вслед реплику — правда, не очень громко, на всякий случай: