– Это уж слишком круто, старина! – высказался гербоносный Дузи, ерзая и выставляя вперед челюсть. – В конце концов, мы с тобой учились в одном колледже.

– Бог свидетель, мне больно, Брики, старый приятель, но – ты, конечно же, сам понимаешь – я должен защитить «нашего парня»: это моя служебная обязанность, дело чести, долг мой и все в том же духе.

– Но он ведь не учился в колледже вместе с нами. И даже не входил в наше братство, поскольку никто не поручился за него.

– Жизнь несправедлива по отношению к большинству из нас, Брики, – молвил Фрогги, окидывая холодным взглядом государственного секретаря. – Но как сможешь ты защитить «нашего парня» в Овальном кабинете, возлагая на нас ответственность за Манджекавалло, что мы будем громогласно и решительно отрицать?

– Ладно, – проговорил, едва не задохнувшись, госсекретарь. Левый глаз его выпрыгнул из орбиты, будто стальной шарик, притянутый магнитом. – Получилось так, что совершенно случайно у нас оказались все протоколы заседаний консультативного комитета.

– Как?! – взорвался Брики, бледнолицый банкир из Новой Англии. – Там не было секретарей, и протокол не велся.

– Вас подслушивали, ребята, – сообщил шепотом глава государственного департамента.

– Что? – спросил кто-то из тех, кто не расслышал.

– Этот сукин сын, наш лояльнейший отпрыск благородной семьи, сказал, что нас записали на пленку! – гаркнул в ярости Муз.

– Объясните же, Христа ради, как могло произойти такое? – потребовал Дузи. – Я не видел там никаких приспособлений!

– Имеются микрофоны, которые включаются при звуке человеческого голоса, – произнес госсекретарь чуть громче. – Их нетрудно установить под любыми столами… где бы вы ни встречались.

– Как это так?.. И что это значит – «где бы вы ни встречались»?

Лица сидевших за столом окаменели в гневном изумлении. Потом, осознав трагичность своего положения, участники совещания затараторили наперебой:

– Выходит, микрофоны могут быть и у меня дома?

– И в моем коттедже на озере?

– И в моей усадьбе в Палм-Спрингз?

– И в моем кабинете в Вашингтоне?

– Да, их могли установить везде, – признал мертвенно-бледный Уоррен Пиз.

– Как ты, черт тебя возьми, допустил такое? – взревел угловатый Смитингтон-Фонтини. Галстук его перекосился, а мундштук принял положение сабли на изготовку.

– Вот оно – твои «дело чести» и «долг»! – заговорил блондинистый Фрогги. – Ты ублюдок, которому нет равных! Не рассчитывай больше играть в моем клубе!

– А я предупреждаю тебя, чтобы ты, презренный дегенерат, оставил всякие помыслы об участии во встрече выпускников нашего класса! – заорал Дузи.

– Начиная с этой минуты я жду от тебя заявления о твоем выходе из «Столичного общества»! – возгласил Муз с пафосом.

– Но я же его почетный председатель!

– Уже нет. К сегодняшнему вечеру у нас у всех будут отчеты о твоем чудовищном поведении во время пребывания в должности государственного секретаря. Там все будет сказано о твоих сексуальных домогательствах по отношению и к женщинам, и к мужчинам. А этого мы не потерпим! Среди нас такое невозможно!

– Мы не станем более держать в своем яхт-клубе твою жалкую однокаютную лодчонку! – не отстал от других и Смити. – Знай это, грязный алкоголик!

– Муз, Фрогги, Дузи и ты, Смити, как могли вы так обойтись со мной? Ведь вы решаете мою дальнейшую судьбу, лишаете меня всего того, чем я столь дорожу!

– Тебе следовало бы подумать об этом раньше…

– Но я не имею к этому никакого отношения. Ради создателя, не уничтожайте гонца только за то, что он принес дурную весть!

– В этом слышится что-то знакомое, – молвил Брики. – Вроде пропагандистского трюка этих комми и розовых.

– А по-моему, это скорее смахивает на стиль японцев, что еще хуже! – поделился своим мнением облаченный в зеленый пиджак Муз. – Они утверждают, будто наши холодильники слишком громоздкие, чтобы раскупаться, а машины – чересчур большие для их улиц. Почему бы им не строить жилье попросторней, а улицы – расширить? Одним словом, проклятые фанатики-протекционисты!

– Не о том вы ведете речь, старые друзья! – закричал госсекретарь. – Я же прав!

– О чем ты? – спросил Фрогги.

– Ну, о том, что гонец не должен отвечать за доставленную им весть. Это он подкупил официантов и садовников, чтобы установить подслушивающие устройства!

– О чем, черт подери, толкуешь ты там, Бенедикт Арнольд?[110] – изрек язвительно «петротоксический» Дузи.

– Да о нем же, об Арнольде!

– Об Арнольде? Но о каком?

– Об Арнольде Сьюбагалу, руководителе аппарата президента!

– Никогда не мог запомнить его имени! Как, понятно, и никто другой из нас. Так что с ним такое?

– Это от него узнал я о микрофонах! Что я понимаю в этих штучках, включающихся от звука человеческого голоса? Боже милостивый, да я не знаю даже, как включается мой собственный видеомагнитофон!

– И что же сделал этот Субару? – вновь попытался понять хоть что-то бледнолицый банкир из Новой Англии.

– «Субару» – это автомобиль, – поправил финансиста министр. – Он же Сьюбагалу.

– Это ты о холодильнике? – поинтересовался Муз из «Монарк-Макдоуэлл». – «Суб-Иглу» – чертовски хорошая машина! Он должен быть в любой занюханной японской семье!

– Ты имеешь в виду «Субзиро». А я говорю о Сьюбагалу, руководителе аппарата!

– О, так ты об этом шустром парне с Уолл-стрит? – встрепенулся Смитингтон-Фонтини. – Он выступал по телевизору, и довольно забавно. Это было несколько лет назад. Я думал, что у него будет собственная программа на телевидении.

– Прошу прощения, Смити, но он умер. Еще при другом президенте.

– Ах, да! – согласился яхтсмен. – Помню его: славный малый из кинобизнеса. Из-за его улыбки моя жена буквально сходила с ума. Или это была моя любовница, маленькая шлюшка из Милана? Откровенно говоря, я ни слова не понимал из того, что он говорил, если только он не читал по бумажке.

– Да нет же, я говорю об Арнольде Сьюбагалу, руководителе аппарата президента!..

– Ясно, что не о ком-то из нас: у нас ни у кого не может быть такой фамилии!

– Он сказал мне, чтобы я сообщил вам о том, что ваши разговоры записаны. Это его рук дело!

– А зачем он пошел на это?

– Потому что он против всех и всего, что представляет хотя бы потенциальную угрозу для Белого дома, – заметил Фрогги. – Значит, во время смены президентов он, предвидя возможность возникновения различного рода проблем, принял собственные меры предосторожности…

– Однако сделал он это, черт возьми, совсем не по-джентльменски! – не выдержал Брики.

– Но зато он сможет заставить нас поступить так, как сочтет нужным, – продолжил светловолосый циник, сверяя время по своим золотым наручным часам «Жирар-перрего». – Ему же угодно, чтобы мы сами убрали Манджекавалло и разрешили таким образом проблему без участия президента… Этот Сьюбагалу – один из лукавейших сукиных сынов!

– Должно быть, собаку съел на стезе исполнительной власти, – промолвил Дузи из «Петротоксик». – Заседает, наверное, в дюжине советов.

– Хотелось бы мне ознакомиться с его послужным списком, когда истечет срок его полномочий, – признался Муз в зеленом пиджаке. – Все лукавые ниспосылаются с небес.

– Послушай, господин секретарь, – подал голос светловолосый Фрогги, – у меня мало времени, и, поскольку Смити уже покончил с одной животрепещущей проблемой, я предлагаю всем присутствующим перейти к рассмотрению другой, уже упомянутой нами проблемы. Само собой разумеется, я говорю об этом безумном и гнусном исковом заявлении в Верховный суд – том самом, из-за которого Омаха может быть отдана этим такобанни или как их там еще!..

– Уопотами, – отозвался министр. – Мне говорили, что они происходят от населявших берега Гудзона могауков, которые отреклись от них из-за того, что те не выходили из своих вигвамов, когда шел снег.

– Да наплевать, откуда взялись эти чертовы индейцы и чем они там занимались в своих грязных иглу….[111]