– Черт возьми, не могу не согласиться с вами! У меня оно действительно есть. И даровано мне это право свихнувшимся братцем моим Чарли и моим новым знакомым Сэмом в насквозь промокших штанах.

– Подумайте сами, выбор у вас весьма ограничен: или тот доверительный документ, или спецрейс в ад.

Вернувшись к письменному столу, Редуинг уперла руки в бедра и, откинув голову назад, уставилась в раздумье в потолок. Провокационная поза, в которой стояла она, вызвала у Дивероу соответствующую реакцию.

– Вам обязательно это делать? – полюбопытствовал он.

– Что «это»? – отозвалась Афродита из племени уопотами, переведя взгляд на Сэма.

– Ну вот принять такую позу.

– Какую «такую»?

– Конечно, вы можете сколько угодно изображать из себя бесстрастную леди: не у вас же при этом вырабатывается в избытке тестостерон![106]

– О чем вы там, не пойму никак, толкуете?

– Где вам понять: вы же не мужчина.

– Вы совершенно правы: я не мужчина. – Редуинг бегло оглядела себя. – Ах так… Послушайте, адвокат, давайте-ка покончим с этим. Сконцентрируйте внимание на своей монахине.

– Не прозвучала ли в вашей речи нотка ревности? О лучшем я не мог бы и мечтать! – Сэм запел, безбожно фальшивя: – «Ре-е-е-вность… Вижу я, ре-е-внуешь ты меня…»

– Господи, да заткнитесь же!.. Этим мог бы заняться и Чарли…

– Надеюсь, что нет.

– Что вы хотите этим сказать?

– Не важно. Итак, чем бы мог заняться этот ваш Чарли?

– Составлением доверительного документа, – ответила Редуинг, берясь за телефонную трубку. – К его услугам – моя секретарша. Он может передать по факсу все, что следует. Это займет у него не больше дня.

– Хэй! – воскликнул Дивероу, вскакивая с кушетки. – Звоните же ему побыстрее. И, кстати, я не смог бы принять участие в разговоре в качестве вашего секретаря?

– А зачем?

– Чтобы услышать голос бедненького сукина сына, вляпавшегося в грязные делишки Хаука точно так же, как и я когда-то… Можете называть это идеей фикс, но я рассмотрел ваше брачное предложение. Что вы скажете по этому поводу?

– Только то, что я разрешаю вам побыть здесь в роли моего гостя, – проговорила Дженнифер, набирая номер.

– А как его полное имя? – поинтересовался Сэм, подходя к умопомрачительной индианке-юристу. – Чтобы он не усомнился в моей аутентичности.

– Чарлз… Заход Солнца… Редуинг.

– Вы шутите?

– Он родился, когда последние лучи заходящего солнца золотили небо. Что же касается ваших комментариев по этому поводу, то я не собираюсь выслушивать их.

– Разве отважился бы я на такое?

Набрав номер, Дженнифер передала трубку Дивероу. Спустя какое-то время Сэм спросил в ответ на спокойное «хэлло» на другом конце линии:

– Это Чарлз Сансет[107] Редуинг?

– Вы от Орлиного Ока? – отозвался братец. – Там что-нибудь не так?

– От Орлиного Ока? – повторил недоуменно Дивероу и, прикрыв микрофон ладонью, обернулся к Дженнифер: – Он сказал: «Орлиное Око». Это что, индейский пароль?

– Нет, это наш дядя. Вы произнесли среднее имя Чарли, которое мало кому известно. Дайте-ка я сама с ним поговорю.

– Он до смерти напугал меня, – признался Сэм.

– Почему? Он же славный паренек.

– У него такой же голос, как у меня.

– Чем и поверг он в ужас белого человека, – съязвила Редуинг, беря трубку. – Хэлло, осел, это я, твоя старшая сестра! Запомни: ты будешь делать то, что я скажу. И не смей приставать к моей секретарше, а не то я перепеленаю тебя, как делала это, когда ты был маленьким, только на этот раз ты недосчитаешься парочки очень важных своих принадлежностей. Усвоил, Чарли?

Сэм направился было к кушетке, однако, передумав, подошел к утопленному в стене зеркальному бару и замер, потрясенный изобилием разнообразных напитков. Пока Ред Редуинг отдавала распоряжения своему брату, он извлек из этой сокровищницы графин сухого мартини: если уж ему не остается ничего, кроме как кричать, то он прекрасно сделает это и в состоянии легкого опьянения.

– Эй! – сказала Дженнифер, опуская трубку на рычаг и оборачиваясь в уверенности, что Дивероу – на кушетке. Но, не обнаружив Сэма там, перевела взгляд на бар, где и застала его в момент священнодействия – приготовления коктейля. – Чем это вы занимаетесь?

– Стараюсь смягчить боль, как мне кажется, – ответствовал Сэм, тыча крошечной вилочкой в горшочек с маслинами. – Скоро здесь появится Арон, а затем раньше или позже и Мак, если, конечно, ему удастся выбраться из «Времен года»… Но это будет вовсе не то совещание, в котором я хотел бы принять участие… Хотите глоточек?

– Нет, благодарю. Ведь хотим мы того или нет, а в совещании участвовать нам придется. От хорошего «глоточка» я запросто могу оказаться на полу. Боюсь, виной тому – мои гены. Так что лучше воздержаться.

– Право? А я-то полагал, что это все дурацкие выдумки об индейцах и огненной воде.

– Уж не думаете ли вы, что Покахонтас[108] взглянула бы на этого тощего англосакса Джона Смита, если бы не была пьяна в стельку? Как-никак ее окружали такие славные парни!

– Я считаю, что от этих слов отдает расизмом!

– Да бросьте вы! Оставьте же нам хоть что-нибудь!

Пройдя в импозантные парадные двери фешенебельного загородного клуба в Фонинг-Хилл на восточном побережье штата Мэриленд, крепко сбитый мужчина кивнул в ответ на почтительный, но молчаливый, без обращения к нему по имени, поклон, которым приветствовали джентльмена элегантный управляющий этого заведения и его помощник, и прошествовал дальше.

– Роджер, мой мальчик, – сказал затянутый в смокинг управляющий, – ты только что видел, как эти двери впустили сюда не менее двенадцати процентов богатства нашей страны.

– Да ты шутишь, – ответил младший собеседник, столь же чисто выбритый, как и его начальник, и тоже в смокинге, но без белой розы в петлице.

– Вовсе нет, – молвил управляющий. – Сейчас в Золотой комнате состоится тайное совещание. В присутствии самого государственного секретаря. И при этом – никакого угощения, никаких напитков, только минеральная вода. Вопрос обсуждается очень серьезный. Час назад здесь побывали двое из госдепартамента и прочесали комнату электронными приборами, чтобы убедиться в отсутствии подслушивающих устройств.

– И кто еще там будет, кроме министра, Морис?

– Промышленные магнаты и прочие предприниматели, Роджер. В их числе – руководители таких компаний, как «Монарк-Макдоуэлл эйркрафт», «Петротоксик амалгамейтид», «Зенит болл-биарингз уорлдуайд» и «Смитингтон-Фонтини индастриз», чьи владения простерлись от Милана в Италии до Калифорнии.

– Вот это да! А кто этот тип?

– Король международных банкиров. Он из Бостона. В его руках больше ремешков от кошельков, чем у казначейства.

– Как ты думаешь, что они там решают?

– Если бы я знал, то, вероятно, был бы несметно богат.

– Муз! – приветствовал громко владельца «Монарк-Макдоуэлл эйркрафт» Уорнер Пиз и обменялся с ним у дверей сердечным рукопожатием.

– Твой левый глаз вылез из орбиты, Уорти, – ответил новоприбывший, быкоподобный мужчина. – У нас какие-то проблемы?

– Ничего такого, чего бы мы не смогли разрешить, приятель, – ответил нервно государственный секретарь. – Поздоровайся с ребятами.

– Привет вам, старые друзья! – произнес Муз, обходя стол и пожимая каждому руку. Одет он был в зеленого цвета почетный пиджак для гольфа, своего рода униформу Фонинг-клуба.

– Рад тебя видеть! – сказал Дузи из «Петротоксик амалгамейтид». Его синий блейзер был украшен не эмблемой клуба, а фамильным гербом.

– Ты опоздал, Муз, – заметил блондинистый Фрогги, владелец и глава администрации «Зенит болл-биарингз уорлдуайд». – А я спешу. Они там в Париже создали новый сплав, который позволит нам заработать миллионы на наших оборонных контрактах.