Вернемся к матчу сборной. Мы смотрели его в пабе, и настроение было прекрасным. Поговаривали, что «джоки» соберутся на Трафальгарской площади. Мы вышли из паба, рассказали представителям моба «Лидса» о своих намерениях и спросили у них, не хотят ли они пойти с нами. План был таким: если «джоки» не появятся, то мы отыграемся на их фирме. Но они отклонили наше предложение. Сказали, что собираются в «Хэрродс»[58] на распродажу или что-то в этом роде. Как я и говорил, «Белый носовой платок Йоркшира»…

Мы высадились, не доезжая одной остановки до Трафальгарской площади, и двинулись по направлению к ней. Парни находились на взводе и были готовы подраться с кем угодно. Однако уже за первым углом перед нами возник полицейский отряд спецназа в полной броне. «Боро» пришлось хорошо побегать также от конной стражи и полицейских собак, которых копы откровенно на нас натравливали. Вокруг было столько кордонов, что мы не могли подобраться к площади ближе чем на полмили. Все выглядело так, как будто полиция собиралась взять под контроль весь город. Но у нашего моба были совсем другие мысли на этот счет. К тому же копы сами помогали фанатам, отгоняя их от площади на близлежащие улицы. Мы зашли в какую-то забегаловку, в которой вскоре нарисовались парни «Челси». Они тут же получили свое, однако, не желая связываться с таким количеством копов вокруг, мы решили вернуться на свою «базу», в Паддингтон. С течением времени в «нашем» пабе собралось несколько небольших мобов, в том числе «Хаддерсфилда», «Олдэма» и «Виллы». Мы были вынуждены просто мирно с ними побеседовать из-за скопища полицейских на улице.

В итоге день выдался в общем-то неплохой. Мы гордились, что привезли в Лондон значительный моб. С другой стороны, нам так и не удалось встретиться с «джоками». Обидно, но нельзя объять необъятное.

Далее следует мое интервью со старым приятелем, «Овсоголовым» Ли Оуэнсом. Он, как и я, стоял у истоков движения казуалов, и до недавнего времени мы сражались плечом к плечу. И почти на всем протяжении нашего длинного пути Овсоголовый приходил мне на помощь в трудную минуту.

Кирпич: Итак, Овсоголовый, я хотел бы задать пару вопросов о твоем участии в футбольном насилии. Возможно, это единственное интервью, перед которым тебя не предупреждают об ответственности и правах.

Овсоголовый: Да уж! Похоже, ты прав, приятель.

Кирпич: Можешь рассказать о своей первой встрече с футбольным насилием, и что ты испытал при этом?

Овсоголовый: Впервые я принял участие в футбольных беспорядках во время матча с нашими злейшими врагами — «Челси». Мне было тогда лет 13 или 14. Я стоял на трибуне «Холгейт» на «Эйрсам Парке», излюбленном месте футбольных хулиганов и скинхедов. Около двух часов дня большой моб «Челси» ворвался на нашу трибуну и набросился на фанатов «Боро». Драка началась такая, что и не передать. Я стоял неподалеку от двух парней постарше, которые прикрывали руками своих детей. Они оказались в самой гуще «Челси», и я решил помочь этим людям, невзирая на свой возраст. Но вот что удивительно: летя навстречу парням «Челси», я ощутил большой прилив адреналина. Через мгновение меня сбили с ног, но я поднялся и продолжил начатое. Точнее, попытался сделать все, что мог. Наконец полиция восстановила порядок. После того инцидента я вспоминал о случившемся раз за разом, пока не пришел к окончательному выводу, что мне понравилось драться.

С тех пор у нас состоялось множество стычек с мобом «Челси». В каких-то побеждали мы, в каких-то — они. У меня даже есть друзья среди лидеров их фирмы. Но если бы «Челси» попытались взять верх над нами несколько лет спустя, когда мы стали более организованными, то это была бы совсем другая история.

Кирпич: Я хорошо помню, что ты входил в состав знаменитой фирмы «Стоктон Рекинг Крю». Расскажи об этом подробнее. Почему ваша группировка получила такое имя?

Овсоголовый: «Стоктон Рекинг Крю» преследует меня по сей день. Каждый раз, когда я предстаю перед судом, причем за любое правонарушение, обвинение всегда напоминает о моем участии в этой группе. В начале 1980-х несколько наших, включая меня, стали взламывать игровые автоматы и вынимать из них денежки. Если бы ты видел, во что превращались автоматы после того, как мы с ними поработали, то понял бы, почему нас называли «Рекинг[59] Крю». Это прозвище привязалось к нашей группировке на долгие годы. И оно всегда было связано с насилием.

Кирпич: Сколько раз тебя арестовывали на футболе?

Овсоголовый: Больше, чем я могу вспомнить. Первое, что приходит на ум, — поездка в Портсмут в начале 1990-х. Вместе со своими приятелями я выехал из Стоктона в пятницу днем. Состоявшийся накануне визит в Ньюарк показал, что в этом тихом месте неподалеку от Ноттингема находилось множество автоматов, которые можно было взломать. Поэтому мы решили, что это будет наша первая остановка в пути. Другими словами, наш моб собирался пополнить сбережения и немного выпить. Однако, когда мы туда приехали, атмосфера в городе резко отличалась от той, которая царит здесь в спокойный будний день. Мы спросили у какого-то местного, где находятся лучшие пабы, и он направил нас к одному из них. Я бы описал паб одним словом: «пещера». Уже на входе до нас дошло, что там находились фанаты «Фореста», поэтому мы расположились в отдельном зале. Все свидетельствовало о приближении хорошей драки.

Вскоре внутри и снаружи данного заведения собралось еще больше парней, которые быстро откликнулись на слухи о нашем появлении. Они предложили гостям выйти на улицу; явно рассчитывая на свое численное преимущество. Мы подождали какое-то время, перекинулись парой слов и решили не разочаровывать местных. Вышли на улицу и сразу набросились на них, раздавая удары направо и налево. Бойцов у «Фореста» было человек 30, но и они падали, как подкошенные. К нашему удивлению, на помощь недобитым остаткам врагов пришли посетители близлежащих пабов. В нашу сторону двигалась огромная толпа, и на какое-то время показалось, что нам хана.

Тем не менее мы не погибли и продолжали драться. По ходу дела я успел обратить внимание на лежавшие на земле шесты для рыночных палаток, видимо приготовленные для воскресной ярмарки, и крикнул остальным, чтобы они ими вооружились. Нашим не пришлось говорить дважды. Мы бросились на врага с шестами в руках. Я видел, как одного из парней «Фореста» отоварили шестом по башке и у него хлынула кровь. А его приятель получил то же самое от меня. Учитывая, что их было в шесть раз больше, чем нас, мы держались довольно неплохо во многом благодаря этим большим грязным шестам, которыми размахивали как сумасшедшие. Наконец появились копы под вой сирен и блеск мигалок.

Бросив шесты на землю, мы вернулись в свою забегаловку. Через окна было хорошо видно, что против нас ополчился весь город. Затем в паб вошли в сопровождении полицейских двое парней из моба «Фореста». Осмотревшись, они показали на меня и моего приятеля. Нас сразу арестовали и бросили за решетку. Получив обвинение в нарушении общественного порядка, следующие несколько месяцев мы провели в судах и настаивали на своей невиновности. В день вынесения приговора я не смог явиться в суд, так как находился на Сардинии, где проходили групповые матчи Чемпионата мира.[60] И меня признали невиновным в мое отсутствие. Круто, не правда ли?

Нескольким парням «Фореста» сильно досталось тем вечером. Просто они откусили больше, чем могли проглотить.

Кирпич: Как ты думаешь, футбольное насилие изменилось за те годы, что ты в нем участвуешь?

Овсоголовый: Главное, что изменилось — наказания. В наши дни людей могут арестовать за обмен ударами, не говоря уже о стычке с участием нескольких человек. Раньше ты мог принять участие в крупномасштабных беспорядках и отделаться всего лишь штрафом. Не думаю, что насилие прекратилось. Просто оно стало более организованным. Полиция добилась серьезных успехов, особенно с помощью наблюдателей в штатском. Они и впрямь доставляют нам серьезные неприятности. Запреты на посещение стадионов также получили широкое распространение. А таким, как я, к примеру, нельзя появляться в центре города в день матча. Это означает, что любой Том, Дик или Гарри может приехать к нам и добиться нужного результата. А вот раньше здесь практически все огребали по полной программе.