— Целый месяц? Неужели? — Кейт отвела волосы со лба и выпрямилась, сидя на корточках.

— Что с тобой творится, Кейт? — укоризненно спросила Миранда. — Ты всю неделю сама не своя — путаешь номера телефонов, теряешь накладные, забываешь про назначенные встречи. Миссис Тисдейл вчера прождала тебя целый час, а я точно знаю, что ты уговорилась встретиться с ней в два, — я сама слышала. — Она откинулась на спинку обитого кожей викторианского вращающегося кресла и уставилась на Кейт с проницательностью, отточенной за годы воспитания четверых детей. — Это из-за Скайлер, да? Ты до сих пор расстроена тем, что она уехала?

Кейт осторожно задвинула ящик в комод и, поднявшись на ноги, оперлась на трость и стряхнула пыль с юбки.

— Отчасти — да, — призналась она, переступая через порог задней комнаты. — Просто все случилось слишком неожиданно. Лучше бы она заранее предупредила нас.

— Не забывай: Энн было всего восемнадцать, когда она переселилась к своему приятелю, — напомнила Миранда. — Если помнишь, я несколько месяцев сходила с ума. Но в конце концов все оказалось не так уж страшно. Ты только посмотри, какой стала Энн! У нее уже трое замечательных малышей.

— Если бы я знала, что у меня появится внук, я бы не так тревожилась, — пошутила Кейт, и эту шутку ей было суждено не раз вспомнить через несколько недель.

Миранда усмехнулась.

— Скайлер уже двадцать два. С ней ничего не случится. Девочке не придется просить милостыню и скитаться по чужим углам. Ты сама говорила, что твоя мать завещала ей дом!

— Конечно, но дело не в этом.

— А в чем же?

— Просто…

Кейт осеклась. Не слишком ли она разболталась? Они с Мирандой знали друг друга уже тридцать лет, но ведь не все скажешь даже ближайшим друзьям. Отчасти Миранда права: Кейт и вправду была не в себе — последние несколько недель, с тех пор как Скайлер вдруг объявила, что переселяется в бабушкин дом. Оттуда было всего двадцать минут езды до Нортфилда, и Скайлер курсировала между ветеринарной клиникой, школой Дункана, где готовилась к предстоящим Хэмптонским состязаниям по классическому конкуру, и родительским домом, куда наведывалась почти каждый день. И все-таки она отдалилась сильнее, чем когда училась в Принстоне.

Но это был всего один кусочек сложной мозаики. Гораздо больше Кейт тревожили истинные причины неожиданного переезда Скайлер. Должно быть, дочь почувствовала, что атмосфера в доме стала напряженной. От ее внимания не ускользнуло то, что Уилл теперь почти не бывал дома, а приезжая, углублялся в бумаги или часами говорил с клиентами по телефону. Даже коттедж на Кейп-Коде, куда они отправлялись на День труда [23], давно пустовал.

Мысли о неразумно проведенном лете огорчали Кейт. Пожалуй, стоит в этом году отдохнуть без Уилла. Может, и Скайлер согласится на несколько дней составить ей компанию.

Но бегство ничего не решит. До сих пор Кейт спасалась от суровой действительности именно бегством, но тщетно.

Долгие месяцы они с Уиллом вели себя так, словно ничего из ряда вон выходящего не произошло. Кейт рассудила, что муж с головой ушел в работу только из-за спада на рынке недвижимости. Такое время от времени случалось. Чтобы избежать серьезных потерь, ему просто-напросто необходимо как следует взяться за дело.

Но Кейт знала нечто большее. На прошлой неделе ее подозрения подтвердились. Уилл говорил по телефону со своим бухгалтером, Тимом Биглоу, и, увлекшись, не заметил, что оставил дверь кабинета открытой. Проходя по коридору, Кейт уловила несколько слов и обрывок фразы, которая обрушилась на нее как гром средь ясного неба.

— Господи, Тим, если нам придется прибегнуть к последнему средству и действовать согласно одиннадцатому пункту…

Вне контекста эти слова почти не имели смысла, но их хватило, чтобы Кейт пронзил панический страх.

Что она в состоянии предложить мужу, кроме моральной поддержки? Антикварный магазин приносил мизерный доход; Кейт открыла его, чтобы иметь предлог заниматься излюбленным делом — приобретать антикварные вещи. «Увлечение Кейт» — так Уилл называл владения жены, и это слегка раздражало ее. Но как бы Кейт ни гордилась своим магазином, было нелепо предполагать, что ее вклад в семейный бюджет спасет их от серьезных финансовых трудностей.

Даже вместе с процентами от бабушкиного капитала, которые она получала ежемесячно, ее доходов хватало лишь на домашние затраты. Этих денег слишком мало, чтобы содержать Орчед-Хилл, «БМВ» и «вольво», лошадь Скайлер и коттедж на Кейп-Коде.

Кейт постоянно размышляла, насколько осложнилось положение. Компания «Саттон, Джеймсуэй и Фальк», основанная отцом Уилла, действовала на рынке недвижимости более сорока лет. Она не только пережила многочисленные спады и бумы, но и так разрослась за эти годы, что теперь занимала целый этаж здания на углу Парк-авеню и Сорок восьмой улицы.

К несчастью, компания так и не оправилась, потеряв несколько миллионов в семидесятых годах и потерпев неудачу с проектом Сити-Айленда. А в последнее время Уилл и его партнеры постоянно ощущали влияние последствий бума восьмидесятых — кооперативные квартиры пустели, офисы в центре города все реже брали в аренду, громадные торговые центры быстро теряли постоянных покупателей. Компания, не так твердо стоящая на ногах, не пережила бы такие потери… но «Саттон, Джеймсуэй и Фальк»? Ее банкротство было бы сродни разорению епископальной церкви, которую посещали Кейт и Уилл.

Так насколько же плохо обстоит дело?

Довольно скверно, если муж превратился в тень. Он где-то пропадает целыми днями, работает допоздна и задерживается в городе, чтобы поужинать с потенциальными клиентами. Уилл поседел и словно высох. Он так похудел, что костюмы висели на нем, будто были сшиты для другого человека.

Если бы только Кейт могла предложить мужу хоть что-нибудь, кроме массажа и травяного чая! Если бы ей хотя бы хватило смелости встретиться лицом к лицу с бедой!

Кейт заставила себя обратиться к фактам. Судя по подслушанному разговору, компания находится на грани разорения. О Господи!..

У Кейт сжалось сердце; она приложила ладонь к груди, но тут заметила, что Миранда с любопытством смотрит на нее, и опустила руку. Нет, она не собиралась делиться подозрениями с Мирандой. Представления о правилах приличия и справедливости не позволяли Кейт признаться Миранде в том, что происходит в ее доме, пока не состоялся серьезный разговор с Уиллом.

— В нашем возрасте моя бабушка начала выживать из ума. Должно быть, это наследственное, — сказала Кейт, избегая испытующего взгляда Миранды.

— Это радует. — Миранда с недоумением приподняла идеально ровную, выщипанную и подрисованную бровь и вежливо улыбнулась.

— Я так и не привыкла считать себя женщиной средних лет. Наверное, пропустила этот этап и теперь просто старею, — с принужденным смешком продолжала Кейт.

— Поживем — увидим, — фыркнула Миранда, но слова Кейт все же возымели действие. Внимание подруги переключилось с проблем Кейт на бумаги. — Куда это я сунула бланки?

Кейт вернулась к комоду в задней комнате и заметила недостающую деталь отделки, которую следовало бы заменить. И лаковая поверхность покрыта пятнами; придется попросить Леонарда заново отполировать ее, как только он закончит с кушеткой, которую обещал привезти сегодня к концу дня. А еще пусть посмотрит расшатанную ножку того стула, что стоит у стены. Сколько хлопот!

Она перевела взгляд на пару серебряных подсвечников в гнездах из стружки, привезенных вместе с комодом из Рейнбека. Изящные вещицы георгианской эпохи, с гравированными подставками и ножками в виде китайцев в развевающихся одеждах. Лаская их взглядом, Кейт ощутила трепет, неизменно появлявшийся у нее, когда она смотрела на изысканные вещи. «Возможно, просто потому, что они старинные», — рассудила она. Кейт нравилось думать, что ее бесценные лампы, часы, стулья и застекленные шкафчики пережили века, несмотря на кажущуюся хрупкость. Да, они вынесли все испытания.