— Я хотел сказать, что моей матери следовало бы лучше меня подготовить.

— О!

«Еще одна ложь», — отстраненно подумала она. Ей следовало бы рассердиться, почувствовать тревогу…

Она ощущала под повязкой его ребра. Волосы на его ногах щекотали ей ляжки. Между ними комом сбилось полотенце: передвигаясь выше, она утащила его за собой. Ниже полотенца их разделяла только тонкая ткань ее шортов. И она остро ощущала его сильное тело.

Бриджет закрыла глаза, пытаясь отогнать от себя картину, которую успела увидеть, поднимая полотенце с пола. Но эта картина была еще пустяком по сравнению с реальными впечатлениями. Его плоть была мощной и горячей, кожа очень гладкой. У внутренней части ее ноги началась пульсация, на которую жаром откликнулось все ее тело.

Бен провел большим пальцем по ее щеке, и Бриджет открыла глаза. Она даже не заметила, когда их закрыла. Его глаза неожиданно оказались синими, а их взгляд — мятежным. Они напомнили ей озеро в холодный солнечный день, когда над ним начинают собираться грозовые облака.

Бен прижался носом к ее щеке. Голос его звучал греховно-нежно:

— Я не делаю тебе больно?

— Все в порядке.

— Я ни за что не причиню тебе боли, Бриджет. Я хочу, чтобы ты это твердо знала. Тебе ничто не угрожает.

Бен ошибался. Бриджет чувствовала, что у нее разрывается сердце — ей вдруг остро захотелось того, без чего, как она давно себя убедила, вполне можно было обойтись.

— Переворачивайся на бок.

— А мне и так хорошо.

Эта типично мужская ухмылка должна была бы ее успокоить. Темные волосы в сочетании с голубыми глазами делали его дьявольски привлекательным. Слабость, вызванная упадком сил, делала его движения чувственно-ленивыми. Можно было подумать, что они любовники, оказавшиеся в постели днем, пресыщенные и усталые.

— Мне претит эта мысль, — сказал он.

Мысли Бриджет стали совершенно неуправляемыми и по большей части сексуального характера.

— Что тебе претит? — не поняла она.

— Мысль о том, что ты будешь матерью-одиночкой. Даже не сможешь подать в суд на папочку, чтобы он платил алименты…

— Прекрати, слышишь!

Бриджет резко его оттолкнула.

Бен вскрикнул от боли. Она — от испуга.

— Извини. Я не хотела, — смущенно пробормотала она.

— Тогда не двигайся, — посоветовал Бен.

— Извини. Твои ребра…

— Верю, верю.

Она затаила дыхание, ожидая, пока он снова начнет дышать нормально. Его близость не давала ей покоя. С каждым вдохом она ощущала запах его тела. Его губы были совсем близко — она так их и не попробовала. Его прикосновение ласкало все ее тело с головы до ног, и сама его неподвижность делала их близость еще более эротичной. Казалось, даже ее кости не остались равнодушными. Она прислушалась к его неровному дыханию — и услышала интимный шепот:

— Извини, что орал на тебя.

Бен имел в виду — насчет ребенка.

— Ты не привык отступать, да?

— Я просто не могу понять, как женщина вроде тебя…

Женщина вроде нее влипла в серьезные неприятности. Бен бессознательно передвинулся так, что оказался между ее ног.

— Тебе надо было бы кого-нибудь найти, — говорил он. — Человека, на которого ты сможешь полагаться. Должны же быть мужчины…

Из его горла вырвался хриплый вздох.

Мужчины? Бриджет представила себе Бена внутри себя, вообразила, как радостно подчинится его хрипловатым приказам. У нее между ног выступила влага страсти, и она чуть не застонала.

— А как насчет тебя? — спросила она. — Ты по-прежнему не сказал мне, кто ты такой. Что ты делал в лесу?

Приподнявшись на локтях, Бен поднял голову и заглянул ей в глаза. Она выдержала бы его взгляд, если бы он не продолжал гладить ее по волосам. Ее глаза невольно начали закрываться, и она усилием воли заставила себя держать их открытыми.

— Бен.

— Что? — прошептал он.

— Ты не ответил на мой вопрос.

Его взгляд скользнул по ее шее.

— Бен.

Его губы раскрылись. Бриджет увидела, как он провел языком по нижней губе, задержав его в уголке рта.

— Что именно ты хочешь знать?

«О, мелочи, — подумала она. — Например, что я тут с ним делаю. И почему испытываю не страх, а желание».

Она мысленно встряхнулась. Он предлагает ответить на ее вопросы. Если бы можно было, она стала бы в позу, скрестив руки на груди.

— Скажи мне свое настоящее имя.

— Бен Ренфилд.

— А работаешь ты?..

— Что о ней рассказывать? Ничего интересного…

Если бы она могла заставить его объяснить, почему в его взгляде вдруг появилась тень.

— Ты безработный?

— Я отдыхаю.

— От чего? — настаивала Бриджет.

— От разговоров о работе.

Она попробовала другой подход:

— На что ты охотишься?

— На то, на что открыт охотничий сезон.

— Насколько я знаю, сейчас только сезон строчков.

— Ну и что?

— Как это понимать?

Бриджет попыталась сесть.

Бен удержал ее, соображая, что сказать. Соображать было трудно. Голова у него была словно набита ватой. По ноге прокатывались волны боли. Что еще хуже — движения ее тела заставили его мысли устремиться в таком направлении, какое было для него нетипично. Он остро ощущал каждый ее вздох, изгибы ее стройного тела, нежность обнаженной кожи. Он ощущал ароматы ее шампуня, мыла и ее собственного тела. Если бы они любили друг друга на этой постели, ее кожа блестела бы от пота, в их телах пульсировало бы желание…

Бриджет ждала. Чувственная фантазия растаяла.

— На что ты охотился? — прямо спросила она.

Бен смотрел ей в глаза и думал, найдет ли он когда-нибудь то, что ищет.

— Ты же уже слышала — на строчков.

— Ах, так ты на них охотился? — протянула она.

Бен отчаянно пытался сообразить, что к чему. Он рос во Флориде. Что он может знать о природе северного Мичигана? Слово «строчки» ему было знакомо. Видимо, это нечто распространенное. Не то чтобы он знал, что это за твари. Грызуны? Нечто вроде хорьков?

— Я надеялся взять штучку на обед.

Вид у нее был скептический.

— Или парочку.

Похоже, это ее убедило. Бриджет перевела взгляд на потолок, и он вздохнул спокойнее.

— Но пистолет тебе для этого не понадобился бы, — вслух размышляла она. — Они такие медлительные. Да и шкуру с них снимать трудно.

— Охотничьего ножа у меня нет, если тебя это волнует. Ты ведь вчера перебрала мои вещи. И содержимое моего бумажника.

Он увидел в ее глазах неохотное подтверждение этой своей догадки.

— Все в порядке, — признала она. — Бенджамен Ренфилд. Возраст — тридцать четыре года. Вес — сто восемьдесят фунтов. Кредитные карточки. Водительские права. Удостоверение личности.

— Но лицензии на охоту нет. Ты к этому? Боишься, что я занимался браконьерством на твоей территории?

— Это со строчками-то? Честно признаюсь, что такая мысль мне даже в голову не пришла.

— Тогда в чем дело?

Она высвободила свои руки, оказавшиеся прижатыми к кровати. Прикоснувшись к его лбу, она несколько грубо обошлась с его вчерашней ссадиной. Если уж совсем точно, то она ткнула в его череп, словно в спелую дыню.

— Да, уж эти мне охотники за строчками, — насмешливо протянула она. — Палят из своих ружей в любое время дня и ночи. Привязывают выпотрошенных строчков к крышам своих автомобилей. В главном зале внизу, наверное, тоже есть табличка, на которой написано, чей это рекордный строчок превращен в чучело.

— Ох! — запоздало застонал Бен.

— Слишком сильно?

Даже палка в руках погонщика скота действует мягче. Видимо, он затронул очередной больной вопрос.

— Только не говори мне, что ты — горячая поклонница Бемби.

— Я просто обожаю Бемби. И слона Дамбо тоже.

— Ого! Насколько я понимаю, охотников ты не любишь.

Она пожала плечами:

— Мое мнение — надо выбирать себе достойных противников. Я хочу сказать — в чем перед тобой провинились грибы? Бедные, беззащитные представители флоры.