— Чего? — Бен хотел полной ясности.

— Мужа, любовника… Того, что обычно предшествует ребенку. Например, замужества.

— Это понятно.

— И вот я решила: а зачем ждать? Зачем упускать возможность родить ребенка, дожидаясь, пока жизнь сведет меня с идеальным спутником? Я решила забеременеть самостоятельно. Пробирки со спермой доноров. Врачи. Романтичным это не назовешь, но главное — результат, а не процесс.

— А я бы сказал, что процесс — половина удовольствия, — не согласился Бен.

Она ухмыльнулась:

— Чувство юмора тут как нельзя кстати.

Если эта женщина решила, что он относится к этому как к шутке, то она явно плохо его поняла.

— Примерно через неделю я буду знать, стану ли вскоре матерью.

— Имплантация.

— Оплодотворение. Имплантация — это когда яйцо оплодотворяют в пробирке, а потом уже имплантируют. А оплодотворение — это…

— Не будем, ладно? Я только что поел, — поморщился Бен.

Ее смех изумил бы его, если бы в этот момент у него еще осталась способность изумляться.

Она одарила его ласково-сочувствующим взглядом и, понизив голос, спросила:

— Я тебя случайно не ввела в шок?

В шок? Дьявол, он много лет проработал секретным агентом и успел перевидать много всякого. Но мысль о том, что эта милая, привлекательная женщина забеременела от… от чего? От манипуляций врачей?

— Ты и правда в шоке.

— Скорее в ужасе. Я оскорблен и поражен. Да скажи что угодно! Любой мужчина, если у него глаза и голова на месте, был бы счастлив сделать тебе ребенка!

— Ему понадобилось бы для этого нечто еще, кроме глаз и головы.

— Можешь дальше не объяснять, я знаю, как делаются дети. — Он тряхнул головой, сбросив со лба непослушную прядь слипшихся волос. Надо бы вымыть голову. А еще надо бы побриться, принять душ — и найти телефон. Даже арестованным разрешается сделать один звонок. — Чему ты улыбаешься? — проворчал он.

— И еще важнее: о чем мы, собственно, спорим?

— Это твоя жизнь, ласточка.

— Да, вот именно.

— Если ты не нашла подходящего отца своему ребенку, могла бы кого-нибудь усыновить. Младенцев на свете сколько угодно.

— Но это был бы не мой ребенок.

— А ребенок неизвестно от кого будет твой? — хмыкнул Бен.

— Наполовину, — не сдавалась она.

— Наполовину твой, наполовину пробирочный.

— Я не хочу, чтобы на мне и брате закончилась наша семья.

— И делаешь ребенка с мистером Спермобанком, — насмешливо заключил он.

— Я предпочту родить ребенка без мужа, чем выйти замуж за человека, которого не люблю, только для того, чтобы иметь ребенка.

— Тогда поищи мужчину получше…

Чем сильнее он повышал голос, тем мягче она ему отвечала.

— Искала.

— Где? — Он широко взмахнул рукой, обведя комнату, охотничий домик, мир. — Где ты рассчитываешь найти подходящего мужчину: посредине этой чертовой глуши?

— Ты совсем разбушевался, Бен.

— Я просто говорю тебе…

— И говоришь, и говоришь… Я же не говорю тебе, как ты должен жить, вот и ты не учи меня. И потом, — тут она легонько постучала пальцем по его раненой ноге, — моя жизнь, похоже, идет намного глаже, чем твоя.

— Пока не получишь положительный анализ на мышку, — пробормотал он.

Бриджет направилась к двери, не желая больше выслушивать его колкости.

Он сел прямее, намереваясь высказать ей еще пару истин, но боль впилась в него когтями коршуна. Бен стиснул зубы и стал ждать, чтобы она прошла.

Бриджет приостановилась в дверях, вытаскивая из кармана ключ.

— Этот древний замок меня не остановит, — предупредил он ее.

— И левая нога тоже? Я зайду к тебе после полудня, хорошо? И успокойся, Бен, это не заразно. Бояться нечего. Честно.

Он пробормотал свое мнение по этому поводу, обращаясь к закрывающейся двери. Ему вообще наплевать на то, что она делает со своей жизнью! Она явно чокнутая и только на первый взгляд кажется благоразумной и привлекательной.

Но ему не давала покоя мысль, что он мог подвергнуть ее жизнь опасности. Сегодня его могут искать контрабандисты. Дождь должен был бы смыть кровавый след, и они, наверное, потеряли его. Они не могут знать, где он укрылся. Но, с другой стороны, вполне вероятно, что они решили проверить единственный дом в окрестности. Если они появятся у ее дверей, ей в голову не придет солгать.

Если только она не усвоила от него эту способность.

Бриджет открыла дверь и, легко ступая, прошла к изножью его кровати, прежде чем он успел стереть с лица мрачное выражение.

— Я подумала, что если ты начнешь скучать, тебе захочется почитать.

Она и так дала ему богатую почву для размышлений, не имеющую ни малейшего отношения к положению, в котором он оказался.

— Стивен Кинг. Одна из моих любимых. — Подмигнув ему, она прошествовала обратно к двери. — Это про одну женщину, которая нашла у своих дверей раненого мужчину и стала ухаживать за ним. Он — писатель, и вот она заставляет его написать книгу, которая кончается так, как хочется ей.

Бен моментально понял, к чему она гнет.

— И если этот твой младенец не привьется, ты собираешься воспользоваться моими услугами?

Ее озорной смех разнесся по коридору:

— А вот это интересная мысль!

Бен провел пальцем по корешку книги «Отчаяние». Что может быть более кстати?

Бриджет развернула рулон обоев. Прикрепив полосу к стене скотчем, она немного отошла назад и попыталась оценить эффект. Когда гостям начнут приедаться бревна в большей части комнат, приятно будет посмотреть на цветочный узор обоев, которыми она кое-где оклеит оштукатуренные стены. Или, может, мужчины предпочли бы узоры из геометрических элементов? Надо бы посоветоваться с Беном.

— Да, но как же быть с обещанием забыть о том, что он здесь?

Работая все утро, ей удавалось не думать о нем только считанные минуты. Когда она включила магнитофон, то сразу же спросила себя, любит ли он классическую музыку. Открыв окно, попыталась решить, не предпочтет ли он спальню на этой стороне дома, где бриллиантами сверкает озеро. Бен показался ей не столько созерцательным, сколько человеком действия.

Она поймала себя на том, что задумчиво смотрит вдаль, напевая что-то медленное и страстное. Кажется, из Синатры. А еще — улыбается. Чуть ли не десятый раз за утро.

Он чуть до потолка не подпрыгнул, когда она упомянула о беременности. «Гипотетической беременности», — поспешно напомнила себе она. Еще по крайней мере неделю ничего определенного сказать нельзя. И даже потом все еще может разладиться.

К этому времени Бен уже покинет этот дом. Она обнаружила, что ей трудно это себе представить. За свое недолгое пребывание он уже успел произвести на нее глубокое впечатление. Из леса донеслось легкое дыхание ветерка. Она вспомнила, как накануне от его одежды пахло влажным лесом, а сегодня утром от его кожи — терпким запахом мужского тела. Развертывая обои, она вспомнила о его повязке, о белых бинтах, туго стянувших ему грудную клетку. Она больше не беспокоилась за его жизнь. Однако, если учесть его бледный вид за завтраком, можно спокойно оставить его на несколько часов без присмотра.

«А что именно имеется в виду под словом «спокойно»?»

Усевшись по-турецки на пол, Бриджет начала листать альбом с образцами мебели и не сразу заметила, что лениво проводит по подбородку кончиком заплетенных в косу волос. Одета она была свободно и легко. Воздух быстро нагревался, и она сменила свитер на шелковистую тунику. Вместо брюк на ней теперь были короткие шорты. Бриджет пристально рассматривала картинку с новоготической обстановкой, хотя прекрасно знала, что она не имеет ни малейшего отношения к ее нынешней работе. Что-то не давало ей покоя.

Задумавшись над этим, она вдруг поняла: не «что-то», а «ничего». Ее беспокоило то, о чем Бен ничего не сказал. Он ни разу не попросил ее связаться с его родными и оповестить семью. Единственное, что ему надо было бы сказать, — это что кто-то где-то ждет его звонка, и она мгновенно кинулась бы за телефонным аппаратом. Но он ни о ком не упомянул — ни о жене, ни о подруге, ни о родственниках.