— Я не могу оставаться надолго, но разве это важно? Главное, мы сможем быть вместе!

— Ты прав.

Конечно, он прав! Он сжал кулаки и начал ковырять песок каблуком ботинка.

— Знаю, знаю. Я прекрасно знаю, насколько это важно. Ты привыкла к независимости, ты прекрасно обходилась и без меня. Но это не значит, что ты вечно готова будешь мириться с моим расписанием. А брак предполагает определенную стабильность в жизни.

Бриджет снова скрестила руки на груди, укоризненно качая головой в ответ на его сбивчивую речь.

— Ты хочешь на мне жениться? — в упор глядя на него своими бархатистыми глазами, спросила она.

— Просто скажи, чтобы я убирался, и дело с концом. Не знаю, зачем я вообще приехал.

— Потому что обещал.

Он мрачно смотрел на нее.

— А еще ты сказал — только что, — что приедешь ко мне, как бы далеко друг от друга мы ни оказались и каким бы коротким ни был твой визит.

Бен кивнул, испытывая невероятный прилив любви и нежности.

— Ничто меня не остановило бы.

— Я тебе верю.

— Правда?

Бриджет улыбнулась. Ее глаза сверкали, как вода в солнечных лучах.

— Я доверяла тебе с той минуты, как в первый раз увидела. И, кажется, всегда буду тебя любить. Она снова прикоснулась к его лицу, к шее, к отвороту синей ветровки, которую одолжил ему один из агентов.

— У нас впереди масса времени, чтобы поработать над этим вопросом. — Она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его. — Пока будем ждать нашего первенца.

Он обхватил ее за талию, боясь, что задушит ее, если прижмет к себе так сильно, как ему хочется. Она хрупкая, его Бриджет, — и в то же время она прочнее любой стали.

— Я не буду сидеть и ждать, пока тебя не будет, — строго сказала она, сгребая отвороты кулачками. — Я буду слишком занята своей работой и детьми и планами о том, что мы будем делать, когда ты приедешь. Так что не надейся получить женушку, которая станет дежурить у телефона, дожидаясь твоего звонка.

Он такого и не думал.

— Пообещай, что будешь меня любить. Больше мне ничего не нужно. Что до остального? — Бриджет пожала плечами. — Остальное — это жизнь. Будем принимать ее такой, какая она будет.

Если она выдержит свое обещание, то, может быть, у них все получится, понял Бен. Он поцеловал ее — сначала крепко, потом нежно, а потом и сам перестал замечать, как именно. Он целовал ее, пока они не забыли о времени. Но так оно и должно было быть. Именно поэтому у влюбленных в запасе вечность.

Год спустя

Бен вошел в гостиную. Карвилл Стоунсмит только что вытряхнул в камин пепел из трубки и теперь чистил ее серебряным ножичком.

— Ну, как идет суд?

— Еще четыре дня займут свидетельские показания, — ответил Бен. — Это жюри присяжных очень туго усваивает международное право. Боюсь, что по большей части мои объяснения нагоняют на них сон.

— Насколько я слышал, женская часть на твоих выступлениях всегда бодрствует.

— Бриджет говорит, что они погружаются в мечты и не обращают никакого внимания на мои показания.

Когда он упомянул ее имя, в комнате наступила тишина. Оба мужчины уставились в угасающий камин, где по неровным поленьям плясали последние язычки пламени.

— Наверное, пойду лягу, — сказал наконец Бен.

— Спокойной ночи.

Бен начал подниматься наверх. Его внимание привлекла паутина на бра из оленьих рогов. Надо будет сделать замечание группе обслуживания, которой поручен уход за домом на время слушания дела по монреальскому картелю.

Он прошел мимо первой спальни — той, в которой он провел первые несколько дней в этом доме. Ему не нужно было смотреть на белые бревенчатые стены — они навсегда запечатлелись в его памяти. Вторая и третья двери были заперты. Крошечные красные лучи лазеров свидетельствовали об оборудовании, установленном для охраны документов, хранящихся там.

— Ренфилд, ну, как там?

— Неплохо.

У него не было настроения болтать с одним из агентов, поселившихся здесь. Дом отдыха для крупных администраторов, задуманный Бриджет, стал популярным местом для каникул начальников полицейских отделений и политиков, которым хотелось, чтобы их имена в общественном мнении связывались с борьбой с наркотиками. Бен сомневался, что дому когда-нибудь вернется его первоначальное предназначение.

Но, с другой стороны, его прекрасное местоположение и комфортабельность привели к тому, что Бриджет получила дюжину новых заказов. Она еще не рассказывала ему о «новом Кэмп-Дэвиде», который пожелал получить президент. В этом и не было нужды. У него есть собственные источники информации.

А вот Бриджет у него сейчас нет.

Он прошел в башню, закрыл за собой дверь и зажег камин. Скинув пиджак, галстук и ботинки, Бен лег на кровать. Он с самого начала знал, что им придется надолго расставаться, но никогда не ожидал, что это ему придется сидеть на месте и скучать по ней.

Подавив внезапный приступ мужского самолюбия, он потянулся к телефону. Бриджет подняла трубку после третьего сигнала.

— Как ты?

— Подожди минутку.

Он слышал негромкий звук ее шагов: она несла телефон из одной комнаты в другую.

— Ну, вот. Я в спальне. — Внезапно голос ее стал медовым. — Как ты, крошечка? Скучала без мамочки?

Бен понял, что она обращается к их дочке.

— Что она делает? Спит?

— С ней все хорошо. Ты бы только ее видел!

— Я сейчас на нее смотрю. — Бен потянулся к фотографии в серебряной рамке, стоявшей на тумбочке у кровати. На ней Ричи держал названную в честь него племянницу. — Как она?

— Великолепно перенесла переезд. И спит почти целую ночь напролет.

— А ты?

— У меня все в порядке.

Бриджет не ответила на его вопрос. Что, видимо, означает долгую бессонную ночь. Он не стал ее расспрашивать, понимая, в чем дело.

— А как Ричи?

— Немного лучше.

Немного лучше по сравнению с просто отвратительно, понял Бен. Он закрыл глаза.

— Извини, что не могу быть с тобой. Слушания растянулись до бесконечности.

— Ничего, — ответила она.

Бен все боялся услышать в ее словах лед. Его так и не было. В этот их хлопотливый год она ни разу не укорила его за то, что его нет рядом. Он вел расследование, а она выполняла заказы, он летал в Вашингтон, а она — в Сан-Франциско. А еще он встретился со своей дочкой Молли — не говоря уже о том, что они с Бриджет поженились и успели заиметь ребенка.

— О чем ты думаешь? — спросила она, и, несмотря на три тысячи разделяющих их миль, ее голос звучал, казалось, совсем рядом.

— Я думаю о том, что люблю тебя за все то, чего ты мне не говоришь.

— Ты хочешь сказать, что я слишком много болтаю? — в шутку обиделась она.

— Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать. Ты никогда не ругаешь меня за то, что я где-то далеко.

— Но ты же всегда со мной! И сейчас. Ты со мной всякий раз, когда я думаю о тебе, или смотрю на нашу малышку, или надеваю твою рубашку, которую прихватила с собой.

Он дотронулся до шелковой комбинации, которую она оставила у него под подушкой. А он-то решил, что она просто забыла положить ее в чемодан! Мудрая женщина. Она знала, что ему нужны напоминания. Он поднес ткань к губам.

— Я буду сегодня по тебе скучать.

— Я скучаю по тебе все время.

Он посмотрел на луну, вставшую над озером.

— Когда ты возвращаешься домой?

— В конце недели.

Дом. Их дом был там, где они могли встретиться: иногда — комнаты в ее очередном доме отдыха, иногда — ее чикагская квартира. Бен от своей квартиры в Атланте отказался. Но самым любимым их местом был Березовый охотничий домик.

Надо будет запастись свечами. И принести побольше поленьев для камина.

— О чем ты думаешь? — снова спросила она. Ее шепот заставил его кровь закипеть от страсти.

Он потер шрам на ноге.

— О том, как сильно я тебя люблю. И как тебя хочу.

— Я тебя тоже люблю. Увидимся через пару дней.

— Я зажгу для тебя свет в окне.