Он представил ее себе в спальне в башенной комнате. Заснет ли она, прижимая к себе его подушку? Или переменит постельное белье? Будет ли полог мягко падать вокруг кровати или она забросит его наверх? Может, она вообще вернется в свою комнату, оставив ту, которая стала их общей на ту незабываемую ночь.

Он отпил глоток тепловатого кофе прямо из термоса. Так поступила бы Карла — это не в стиле Бриджет. Но, с другой стороны, что он знает о женщинах? Ему нечего ей предложить: только одно опасное задание за другим и бесконечные расставания, страхи за его жизнь и пустую холодную постель. Так отношений не построишь. Супружеская пара не может построить общей жизни на основе всего одного месяца, проведенного под одной крышей, — так же как за одну ночь нельзя сделать ребенка.

Если только людям повезет — очень и очень сильно. А он везучим себя не чувствовал.

Бен вышел из машины. На немощеной подъездной дороге его шагов не слышно было. Лениво качавшийся на крыльце Карвилл Стоунсмит опустил «Уолл-стрит джорнэл».

— Вы тоже сюда переехали? — поинтересовался Бен.

— Ответственные работники имеют свои привилегии, — протянул он своим самым аристократическим тоном. — Кажется, она на обрыве.

После долгих лет знакомства Бена не удивила проницательность Стоунсмита. Он осматривал дом, надеясь заметить ее присутствие — увидеть лицо в окне. Ему было неприятно, что его чувства так легко разгадать.

Бен стремительно зашагал мимо дома. Он не стал спрашивать, в какую сторону ушла Бриджет. Он ее найдет. Ведь именно ради этого он сюда и приехал.

Примерно в одной миле к югу шел крутой песчаный спуск к воде. У кромки берега громоздились скалы. Бриджет прислонилась к одной из них и смотрела на воду.

Она не повернулась ему навстречу.

— Как я узнаю, что с тобой все в порядке?

Он остановился, и его ботинки глубоко погрузились во влажный песок.

Она повернулась, скрестив руки и плотно сжав губы.

— Как я узнаю, что с тобой все в порядке? В прошлый раз ты был ранен.

Бен прошел к воде, засунув руки в карманы. Он приехал, чтобы просить ее стать его женой, убеждать, уговаривать, настаивать. И благородно уйти, когда она скажет «нет». Почему-то она уже перескочила на два шага вперед — на то, как они будут жить.

— Ты можешь справляться в агентстве, — сказал он.

— По тому номеру, где постоянно работает только автоответчик?

— Нет, я дам настоящий телефон. С тобой будет разговаривать Стоунсмит.

Бен не понимал, почему у него так колотится сердце. У Карлы были такие же возможности. Она так и не приспособилась к их образу жизни.

Бриджет немного подумала.

— Стоунсмит, да? Ну, он хоть не привез мне в этот раз сигареты.

Бен ждал.

Она завела вежливый разговор:

— Мы с ним постепенно узнаем друг друга.

Это — скрытый намек? Он обещал позвонить, если не вернется до полуночи. Это было четыре дня тому назад. Если она злится из-за того, что он с тех пор ей не звонил, так почему прямо об этом не скажет? Он знает, как надо реагировать на упреки. Его слабые оправдания должны были прозвучать примерно так:

— Я ничего не мог поделать. Мы на полтора дня застряли в лесу. А стоило нам арестовать наземную группу — как прибывает катер из Канады. Мы гнались за ним по воде десять миль. Я даже стрелял им в нос. Тебе бы понравилось.

Бриджет рассмеялась. Может, ей стало щекотно от волос, которые ветер забросил ей на лицо. Она сгребла их рукой.

Он ждал неотвратимого взрыва. Обязательных: «А как же я?», «Я тебя ждала», «Где ты был?», «Я так жить не могу!».

Но она только пожала плечами.

Бен изумленно моргнул.

Она повернулась к нему и снова пожала плечами.

— Стоунсмит предупредил, что ты задерживаешься. Это твоя работа. Я все понимаю.

Эту фразу он слышал и раньше. Но тогда она обязательно произносилась с холодным сарказмом.

— Понимаешь?

— Я просто хочу знать, кто будет рядом, если тебя ранят? Кто о тебе позаботится, тебя перебинтует? Скажет, что любит тебя?

Таких вопросов он совершенно не ожидал.

Бен провел рукой по щеке. Его небритость уже нельзя было назвать просто щетиной. Но пришлось выбирать между тем, приводить ли себя в порядок или быстрее увидеться с ней.

— Послушай, я не могу измениться. Я уже один раз пробовал это обещать.

— Мне — нет.

— Теперь я умнее. Поэтому не обещаю измениться.

— А разве я тебя просила?

Нет, но это только вопрос времени.

— Разве я просила от тебя пунктуального ухода на работу и возвращения вовремя с возгласом: «Милочка, я пришел!»?

Бен абсолютно ничего не понимал. Наверное, потому, что за эти четыре дня спал не больше четырех часов. Он снова воспользовался словами, которые подготовил во время бесконечного ожидания. Он все скажет, мужественно примет ее отказ — и проковыляет к себе.

— Когда я только здесь появился, — глухо проговорил он, — я хотел увериться, что никто не причинит тебе вреда. Это стандартное правило. Мы обязаны защищать население.

Она склонила голову, пристально глядя на него, но не пытаясь сократить разделяющее их расстояние.

— Ты ел как следует?

Очередной идиотский вопрос.

— Нет, черт подери! Мы же были в засаде!

Бриджет поцокала языком.

— Так я и думала. И чем вас при этом кормят?

Ему уже было все равно. Он гневно протопал к обнажившимся корням дерева, цеплявшегося за обрыв, потом вернулся обратно. Ведь это она должна сейчас злиться! Он рисовал себе ее возмущение из-за того, что он ведет себя как типичный мужик-трудоголик, которому работа дороже отношений с ней. А вместо этого она все время задает ему какие-то дурацкие вопросы. А теперь еще шагнула к нему и отвела волосы у него со лба!

— Так что ты говорил? — весело спросила она.

Он начал все сначала. Хорошо, что он выучил свою речь наизусть. Она буквально запечатлелась в его памяти.

— Я хотел тебя защитить. Но в какой-то момент вместо этого мне захотелось сделать тебя счастливее. А потом — сделать тебе ребенка. Это я все равно могу. И хочу сделать.

— И я тоже.

— Если не получится, я могу вернуться. Я могу тебя навещать.

Она фыркнула. Ну вот они — гнев, обида.

— Не слишком соблазнительное предложение.

Если она помолчит еще минуту, он дойдет и до предложения.

— Ты меня любишь, Бен?

Еще один вопрос не о том.

— Да. — Он любит ее с той ночи, когда она пришла к нему в слезах — или когда уснула на кресле-качалке возле его кровати, после того, как не побоялась впустить его к себе в дом. — Не знаю, когда именно это произошло, но я тебя полюбил и ничего не могу с этим поделать. Я любил тебя тогда, когда мы проснулись рядом тем утром. И до этого тоже любил. И каждый раз, когда я думаю о тебе, или слышу твой смех, или позволяю тебе разозлить меня той чушью, что ты несешь, — я люблю тебя все сильнее.

— Позволяешь мне?! — возмутилась она.

Она его дразнит! Но вопрос слишком серьезный, чтобы Бен мог оттянуть его решение хоть на одну чертову минуту.

— Я не могу на тебе жениться.

Вид у нее был немного удивленный.

Ему было бы гораздо легче увидеть хоть одну слезинку на ее глазах.

— Я не могу уйти с работы и устроиться в какой-нибудь конторе или ездить за тобой с курорта на курорт, пока ты будешь устраивать дома отдыха для утомленных бизнесменов. — Он ухватился обеими руками за ее плечи, словно цепляясь за опору. — Но я могу тебя находить, черт подери! Куда бы ты ни уезжала, за какую работу ни бралась бы, я мог бы приезжать к тебе в любой уголок страны. Я не могу быть с тобой все время. Но я тебя найду. Я буду с тобой столько, сколько смогу.

— Ты не перестанешь меня любить?

— Нет.

— Тогда ладно.

Что?! Она, кажется, его не поняла. Бен думал, что Бриджет или совсем не примет его предложения, или тут же начнет уточнять: «Будешь со мной — и что с того? Пробудешь неделю? Или на этот раз я заслужу целых две?» У него на все были готовы ответы, вот только вопросов он почему-то не дождался.