— Мы зажжем для тебя свет в окне, — проворчал Бен.

Бедро болело просто дьявольски, и никаким черным юмором нельзя было растопить тяжелую льдину страха, застрявшую у него под сердцем. Он прислонился к дереву, стараясь справиться с головокружением и пустыми мечтами. Кто-то зажег свет в домике на краю обрыва, под которым лежал каменистый берег озера Сьюпериор. В окне мелькнул какой-то силуэт. Женщина.

Он не стал спрашивать себя, почему так уверен, что это женщина. В последнее время Бен наделал немало ошибок — и заплатил за них кровью. Может, это обман зрения: качнулась ветка или изменилось освещение. Прогремел гром, эхом возвратившийся от потемневших от дождя мощных стволов деревьев. Он шел по берегу и вовсе не рассчитывал наткнуться на жилье.

Стирая со лба дождевую воду, пот и липкую кровь, которой он измазал лицо, Бен для начала задал себе самые трудные вопросы. Это — единственный дом, кругом на много миль больше ничего нет. Вдруг она заодно с теми, кто в него стрелял? А что, если они уже в доме?

Очень скоро он это выяснит.

Или умрет от потери крови, оставаясь на месте.

Он коснулся повязки, заранее сжавшись в ожидании горячего удара боли. Она растеклась по его телу, словно отблеск слишком яркой лампы на радужной оболочке глаза — или огонь от ружейного выстрела в темноте.

Казалось, это случилось много часов тому назад. Бен сидел в укрытии и наблюдал. Он насчитал четверых мужчин, дюжину ящиков. И прозевал патрульного, который совершал обход вокруг заброшенного лагеря лесорубов. Берег озера Сьюпериор — рай для контрабандистов. По большей части это была глушь, мили и мили совершенно безлюдного берега. Как там говорилось об этих местах? «Это не край света, но отсюда его уже хорошо видно».

Он произнес эти слова вслух! Очередная ошибка отупевших мозгов. Ему тут точно будет крышка, если он не сдвинется с места. Ноги у него словно свинцом налились: одна из-за пули, другая из-за того, что он перенес на нее весь свой вес. Бен бежал, ковылял, а иногда и просто полз через лесные заросли, надеясь, что рев двигателей их джипов и шум сильной грозы заглушат шуршание старой листвы, треск сушняка и звук его тяжелого прерывистого дыхания.

Они организовали настоящую облаву. Тут надо отдать им должное. Его преследователи робостью не страдали. Чтобы пересечь озеро Сьюпериор на катерке, нужна отвага. Проблемой оставалось то, как им удается перевозить свой товар по суше. В такой малонаселенной местности они должны либо действовать очень скрытно, либо вовлечь в свою деятельность массу местных жителей.

Например, женщину из этого дома? Бен повернулся, чтобы получше рассмотреть ее окно. Треск сухой ветки заставил его замереть в полной неподвижности. Конец света приближался.

Он лихорадочно соображал. У него нет оружия, которое осталось где-то в лесу. Остатки его силы вытекали из раны в бедре. Но если в доме находится ни в чем не замешанное гражданское лицо, он обязан остановить того, кто притаился у него за спиной. Если ей вздумается выйти на звук выстрелов, его преследователи не остановятся перед тем, чтобы убрать ее как лишнего свидетеля.

Он прижался спиной к стволу, инстинктивно стараясь встать между домом и невидимыми врагами.

«И что ты собираешься сделать, герой? Убить их взглядом?» — ехидно поинтересовался он у самого себя.

Он еще раз взглянул на огонь в окне. Странная тоска сжала ему грудь словно тисками. Прежде чем заковылять прочь, прокладывая ложный след, — и, вероятно, умереть в этой глуши, — он хотел знать наверняка, что делает это ради спасения жизни какого-то человека.

Она снова прошла мимо окна. Женщина, судя по всему, — одна. По плечам у нее рассыпались темные волосы. Пламя камина, вспыхнув, залило ее фигуру золотом. Ему бы очень хотелось знать ее имя.

Бен крепко зажмурился и стал ждать следующий шорох. Барабанная дробь дождя стихла, сменившись туманным шепотом. Озеро с хрипловатым дыханием лизало каменистый берег. Где-то заухала сова. Какой-то зверек пробежал мимо него — скорее всего небольшой грызун. Господь вдруг пожалел его: облака расступились. Воспользовавшись лунным светом, он осмотрелся. Никакого движения. Никаких лишних теней. Может, они отступились? Может, он получил еще один шанс?

Бен отшатнулся от дерева, вытянув руку в сторону, чтобы не потерять равновесия. К рубашке его прилипла смола. Ветви цеплялись за него, словно женщина, которая хочет задержать миг расставания. Похоже, он начинает бредить. Ни одна женщина никогда в жизни так за него не цеплялась. Даже Карла.

Бен мысленно прикинул, за какие деревья ухватиться, чтобы добраться до входной двери. Одно окно на первом этаже продолжало гореть. Женщина ждала. Большего ему не нужно было.

Стук громадного бронзового дверного молотка гулко разнесся по всей прихожей. Бриджет чуть не вывалилась из своего кожаного кресла. У нее сердце бы из груди выскочило, не будь оно прочно укреплено на месте.

— Бриджет Бетани Бернард!

Но даже любимое ругательство матери не помогло ей успокоиться.

Чутко прислушиваясь, она покинула уютное тепло камина и стала дожидаться нового стука. После бесконечной минуты ожидания она прокралась вверх по трем сосновым ступеням, которые вели из огромной комнаты в прихожую. В камине громко затрещало полено — и она стремительно обернулась, подняв кочергу. Бриджет даже не заметила, когда схватила ее.

— Говорила тебе, нечего читать такие книги! — прошептала она. Ни одна разумная женщина, согласившаяся провести в огромном пустом охотничьем доме шесть месяцев — и одна, не посмела бы читать произведения Стивена Кинга.

А она запаслась именно его книгами.

— Наверное, всегда можно кинуть в непрошеных гостей книгой.

Она напрасно ждала нового стука.

— Может, это был медведь… — И сама тут же возразила: — Чтобы медведь воспользовался дверным молотком? Умненький мишка.

На дрожащих ногах, постоянно напоминая себе статистические данные о низкой преступности в северных штатах, она тихо ступала легкими тапочками по сверкающему деревянному полу. В прихожей было тридцать футов длины и почти восемнадцать — высоты. Вверху арками смыкались громадные потолочные балки из грубо обтесанного дуба, напоминая церковный свод. Звук всегда гулко разносился по помещению, отдаваясь эхом и усиливаясь. Свет остался позади. У массивной двери было почти совсем темно. С расстояния пятнадцать футов она разглядела, что дверь надежно закрыта на железный засов.

Успокоенная мыслью о том, что никто не сможет ворваться в дом, Бриджет привалилась к двери, прижав пальцы к холодным стальным петлям. Дверной молоток снова тревожно загудел.

Она отскочила. Осыпая проклятиями себя и того дурня, который перепугал ее до полусмерти, она нажала кнопки на всех старомодных выключателях, рядами расположенных у двери. Прихожую осветили две люстры, сделанные из рогов оленя. Гостиные по обе стороны прихожей тоже наполнились светом. Крыльцо у двери теперь тоже должно быть освещено.

Никому не пришло в голову сделать в двери глазок. Она велела себе взять это на заметку, а потом стала напряженно прислушиваться к тишине. Не слышно было шороха испуганных зверьков, хихиканья подростков — ничего, кроме пугающего чувства, что кто-то замер по ту сторону двери, слушает, дышит, ждет…

Откашлявшись, она спросила:

— Кто там?

— Мне нужна помощь.

Бриджет постаралась оценить негромкий мужской голос. Он показался ей усталым, хрипловатым, даже чуть безнадежным. Если этот человек на самом деле попал в беду… Разумней было бы не открывать двери.

И в то же время вокруг на много миль нет другого жилья, один только густой лес. Если ему действительно нужна помощь… Она сжала кочергу в правой руке, подняла огромный засов, повернула ручку двери — и стремительно отскочила. Когда ничего не произошло, Бриджет подалась вперед. Тяжелая дверь бесшумно открылась.