— А, понятно, — вздохнула она, чувствуя себя круглой дурой.

Но кому же пришло в голову назвать лошадь Джейн? У животных должны быть достойные их имена. Когда они с Кэти были маленькими, именно она, Шелби, всегда давала имена их домашним любимцам. Щенка ирландского сеттера, которого однажды летним вечером принес им отец, она назвала Задирой; далматинский дог стал Герцогом, а черный пушистый кот — Бойцом. Вспомнив его, Шелби улыбнулась. Он оправдывал свое имя: не проходило и недели, чтобы они с матерью не врачевали его раны и царапины.

— Вот она! — крикнул вдруг Бобби и, выпустив ее руку, побежал вперед, где у куста стояла лошадь, мирно дожевывая пучок травы.

Бобби отвязал ее от ветки и выжидательно посмотрел на Шелби:

— Меня надо подсадить.

— Да, конечно. — Она подошла к нему и, сцепив пальцы, сделала «ступеньку». — Готов?

— Ага.

Бобби поставил на «ступеньку» ногу, оттолкнулся от земли; в тот же момент Шелби подняла сцепленные руки, и он оказался на спине Джейн.

Она вернулась к Леди и тоже села в седло. На какую-то долю секунды ею овладело сомнение — а не проще ли остаться здесь и дождаться, пока их найдет Коди? Но девушка тут же отказалась от этой мысли. Она сама найдет дорогу в лагерь. Она должна. Иначе потом никогда не сможет смотреть Коди в глаза.

— Я поеду впереди, а ты следом за мной, — сказала она Бобби. — И не вздумай снова потеряться, договорились?

Шелби повернула Леди, и они начали свой обратный путь, надеясь лишь на удачу и тусклый свет крохотного фонарика.

Ее руки дрожали, где-то внутри шевелился страх, а мурашки, бежавшие по коже, трудно было объяснить одной лишь ночной прохладой.

— Далеко еще, мисс Шелби? — поинтересовался Бобби.

— Нет, уже скоро, — солгала она, полагая, что вот-вот они должны выехать из соснового леса. За ним — луг, потом тополиная роща… Но почему же этот чертов лес не кончается? Ею начала овладевать паника, и бороться с ней становилось все труднее и труднее. Но ей надо держать себя в руках. Нельзя, чтобы Бобби заметил ее страх. О, Коди, где ты? Она сейчас все бы отдала за встречу с ним, за тепло его сильных надежных объятий… Даже за его упреки и гневный взгляд!

Полчаса спустя фонарик почти погас и стал практически бесполезен. Страх Шелби рос, набирал силу, захлестывая сердце, разум, лишая ее способности соображать. Никогда в жизни она не была так напугана. Они заблудились. О, пресвятой Господь и все его небесное воинство, они заблудились! Она не имела ни малейшего представления, в какой стороне от них расположен лагерь. Похоже, что они кружат на одном месте. Даже луны не было видно — ее скрывали кроны деревьев.

И почему только она не послушалась Коди и не осталась в лагере?

— Мисс Шелби, мне холодно. И я хочу есть.

Шелби устыдилась своей минутной слабости. Если бы она осталась в лагере, что было бы с Бобби?

Стараясь казаться уверенной и спокойной, она ответила:

— У меня в седельной сумке есть пара шоколадок. Хочешь?

Шелби обернулась, чтобы взглянуть на мальчика, одновременно протягивая ему шоколад правой рукой, в которой держала и фонарик. Внезапно воздух прорезал резкий, леденящий кровь вопль, и прямо на нее метнулась огромная черная тень.

Коди вернулся в лагерь последним. Он проехал по тропе дальше всех остальных, затем еще раз проверил каждый куст, каждую кочку, где, по их предположениям, мог быть мальчик, но не нашел никаких следов Бобби Ротмена.

Он спрыгнул на землю за секунду до того, как Солдат остановился, и подбежал к Джеми, стоявшему рядом с другими ковбоями в ожидании его приказа — расседлывать лошадей или продолжать поиски.

— Нашли? — спросил Коди, глядя ему прямо в глаза.

Джеми отрицательно покачал головой. Коди переводил взгляд с одного ковбоя на другого, но в их глазах был тот же ответ. Его сердце сжалось, а тревога и страх вспыхнули с новой силой.

Обычно подобные поездки проходили без происшествий. Впрочем, однажды такое уже случилось — потерялся ребенок, но потребовалось не больше десяти минут, чтобы его найти. Но тогда был ясный день. Остаться же одному на всю ночь в прерии — нелегкое испытание даже для видавшего виды ковбоя, а для городского мальчишки это могло обернуться настоящим кошмаром. Очень опасным кошмаром…

Коди выругался вполголоса, подошел к лагерному костру, снял с решетки кофейник и плеснул себе в чашку немного раскаленного темного напитка. Присев под деревом, он пил кофе мелкими глотками, чувствуя, как жидкость согревает его изнутри, а руки вбирают в себя тепло горячей чашки. Ему не хотелось даже думать о тех опасностях — реальных и мнимых, — с которыми мог столкнуться Бобби Ротмен. В горах Монтаны все еще водились ягуары, пумы, медведи и волки. Но дело было не только в диких животных. Здесь до сих пор жили люди, не желавшие общаться с внешним миром — отщепенцы, добровольно влачившие то же существование, что и их предки лет сто тому назад. Против многих из них Коди ничего не имел: каждый имеет право жить так, как хочет, но были и другие — двуногие хищники, жестокие и опасные. Они-то и беспокоили ковбоя.

Коди встал и налил себе еще чашку. Заметив неподалеку Джейка, негромко переговаривавшегося с несколькими ковбоями, он жестом подозвал его к себе.

— Я возвращаюсь в прерию, Джейк, и хочу, чтобы вы с Джеми поехали со мной. Остальные ребята останутся и займутся гостями. Нет смысла рисковать кем-то еще. Да, вот еще что… Пошли Тома за шерифом, так, на всякий случай. — Он посмотрел по сторонам. — А где Шелби? Ей, как хозяйке «К + К», следует быть в курсе всего происходящего.

Избегая смотреть Коди в глаза, Джейк откусил кусок жевательного табака и неохотно ответил:

— Она еще не вернулась.

У Коди вдруг противно засосало под ложечкой; отказываясь верить вуслышанное, он изумленно уставился на Джейка. Внезапно в нем вспыхнула ярость; он отшвырнул чашку, схватил старика за отвороты кожаной куртки и с силой встряхнул.

— Что значит еще не вернулась ?!

Джейк сглотнул, оторвал руки Коди от куртки и мрачно произнес:

— Только то, что я сказал. Она уехала вслед за вами. Я говорил ей, чтобы она осталась, но это не помогло.

— Тебе нельзя было ее отпускать.

— Черт возьми, Коди, она же здесь хозяйка, о чем, кстати, и не постеснялась мне напомнить.

Глаза Коди горели гневом. Он страшно злился на Джейка, позволившего Шелби уехать, на нее, имевшую глупость это сделать, но еще больше на себя — не догадавшегося, что именно так она и поступит.

В этот момент из своей палатки показалась Рут Ротмен. Увидев Коди, она бросилась к нему и схватила за руку.

— Почему вы ничего не предпринимаете? Вы должны снова послать своих людей на поиски. Вы не можете бросить моего Бобби ночью одного в этой ужасной прерии! Найдите, найдите мне его, пожалуйста!.. — Она захлебывалась слезами, ее голос звучал все громче, срываясь на истеричный визг.

К ней подбежал Генри Ротмен и попытался оттащить ее от Коди.

— Перестань, дорогая, этим ты делу не поможешь, — твердил он. — Они обязательно разыщут Бобби, с ним все будет в порядке…

Она резко высвободилась и гневно обернулась к мужу.

— Наш сын там один, а скоро ночь! И ты смеешь говорить, что с ним все в порядке?!

— Не надо так убиваться, миссис Ротмен. Ланс найдет вашего мальчика.

Все удивленно повернулись на голос и увидели рыжеволосую почитательницу таланта голливудской звезды, стоявшую в двух шагах от них.

Она подняла бровь, окинула всех высокомерным взглядом и без тени сомнения в голосе добавила:

— Разумеется, найдет! Он делал это уже сотни раз. Разве вы не помните тот фильм, где женщина потеряла память, ушла из дому и…

— Но это же кино! — возмущенно воскликнула Эва Монтальво, глядя на нее даже с некоторой жалостью, как смотрят на умственно отсталых. — В жизни все бывает по-другому!

— Когда он уехал? — отчеканил Коди, и казалось, что каждое его слово истекает ядом.