Воздух прорезал пронзительный крик, и Шелби подпрыгнула в седле от испуга. Над ней пронеслась большая тень; взглянув вверх, девушка увидела орла: его широко раскинутые крылья резали темнеющее небо. Вскоре он исчез вдали за верхушками черного леса.

Она тронула лошадь и въехала под полог обрамлявшего луг соснового леса. Призрачный свет вечерней зари сюда уже не пробивался. Шелби поежилась и натянула поводья. Леди остановилась. В воздухе заметно посвежело, но было трудно сказать, что тому причиной — поздний час или сыроватая мгла густого леса. Девушка отогнула рукав рубашки и посмотрела на часы. Тонкие золотые стрелки были почти неразличимы. Она пошевелила запястьем, пытаясь подставить циферблат часов под ускользающие лучи света, но это мало помогло: обе стрелки, казалось, смотрели вниз.

— Я не могла пробыть здесь больше часа, — растерянно пробормотала Шелби, опуская руку. Когда она уезжала из лагеря, не было еще и пяти, значит, сейчас примерно половина шестого. До семи не стемнеет… Она с сомнением огляделась — сумерки сгущались что-то уж слишком быстро. «Это потому, что я в лесу», — сказала она себе. Отхлебнув из фляги глоток холодной воды, Шелби тронула Леди каблуками: — Давай, девочка, нам надо проехать еще немного вперед. Если мы и там ничего не найдем, то повернем к лагерю. Быть может, Коди и его ребятам повезло больше.

Она от души на это надеялась. Одна мысль о том, что ребенку, боящемуся темноты, придется провести ночь в прерии, приводила ее в ужас.

Лошадь и всадница забирались все глубже и глубже в лес. Единственными звуками были хруст сухих веточек под копытами Леди и голос Шелби, время от времени окликавшей Бобби.

Могучие деревья, казалось, росли все ближе друг к другу, образуя сплошную стену, сцементированную темнотой. Шелби снова натянула поводья.

— Пожалуй, Леди, нам все-таки лучше вернуться назад, — невесело заметила она и развернула лошадь.

Везде, куда бы она ни посмотрела, ее окружала лишь надвигающаяся тьма и неясные тени; свет был уже так слаб, что скорее обманывал, чем помогал.

Внезапно в ее мозгу, подобно молнии, сверкнула неприятная мысль: она совершенно не представляет себе, где, собственно, находится это «назад». В темноте все деревья казались одинаковыми и само понятие направления теряло свой смысл.

«Прекрати немедленно!» — резко скомандовала себе Шелби, чувствуя, что ее охватывает паника. Нельзя было поддаваться провокациям воображения, уже рисовавшего затаившихся в кустах монстров и диких зверей, когда где-то там бродит потерявшийся малыш, который, конечно же, напуган в сто раз больше нее.

«Кто знает…» — пискнул трусливый голосок в отдаленном закоулке сознания, но она тряхнула головой, прогоняя его.

Вдруг ее слух уловил какие-то звуки, похожие на отдаленный детский плач. Они были такими слабыми, что Шелби вначале даже не могла с уверенностью сказать, слышала она что-нибудь на самом деле или ей это померещилось. От неожиданности она так резко рванула поводья, что голова Леди вскинулась вверх. Испуганная лошадь заржала и встала на дыбы; ее передние ноги поднялись высоко над землей.

Шелби вцепилась в луку седла и обхватила бока Леди коленями в отчаянной попытке удержаться в седле.

— Спокойно, девочка, спокойно! — кричала она, успокаивая бедное животное.

Наконец копыта Леди с громким стуком снова опустились на землю, но лошадь тут же принялась нервно бить правой ногой и мотать головой, словно протестуя против столь грубого обращения. Еще несколько долгих секунд Шелби не могла заставить себя отпустить луку седла — так дрожали ее руки.

Когда же наконец первый испуг прошел, она склонилась в седле и потрепала Леди по шее, горько сожалея, что рядом не было никого, кто мог бы ласковым жестом успокоить и подбодрить ее саму. Но ее рука внезапно замерла на месте, она в изумлении застыла в седле: всего в нескольких футах от нее в слабом пятне света стоял маленький мальчик.

— Бобби?! — ахнула Шелби. — Бобби, это ты? С тобой все в порядке?

От радости, что он нашелся, она с трудом подбирала слова, но, взглянув на его искаженное страхом лицо, вдруг испугалась, что мальчик не узнает ее и бросится бежать.

По лицу ребенка текли слезы, и он размазывал их по щекам грязными ручонками. Но вот он всхлипнул, вытер нос рукавом и тяжело вздохнул.

— Я… я заблудился, мисс Шелби, — выговорил он наконец.

Шелби спрыгнула на землю и, ведя Леди за собой, подошла к нему.

— Все хорошо, Бобби, теперь все хорошо… Но что случилось? Куда ты исчез?

— Я увидал енота. Как-то мы с мамой и папой поехали на пикник, и там нам встретился енот. Я кормил его хлебом. И этого я тоже хотел покормить печеньем, которое у меня в кармане.

— Ну и ладно, самое главное, что с тобой все в порядке.

— Мама очень сердится?

Чувствуя несказанное облегчение, Шелби обняла мальчика за плечи и прижала его к себе.

— Бобби, мама будет так рада тебя видеть, что просто не сможет сердиться.

— А папа сможет.

— Глупенький, единственное, что тебе грозит, так это задохнуться в их объятиях.

В его мокрых от слез глазах блеснул лучик радости.

— Вы правда так думаете, мисс Шелби?

— Ну конечно! — рассмеялась она. — А теперь нам надо возвращаться в лагерь, уже очень поздно. — «И темно», — добавил трусливый голос в ее голове, вновь будя былые страхи. — Где твоя лошадь, Бобби?

— Там, — ткнул он в самую чащу. — Когда я увидел енота, я привязал ее к кусту, и она начала его есть.

— Хорошо, пойдем. Найдем твою лошадь и поедем в лагерь.

Она посмотрела по сторонам. Тьма стала почти непроглядной. Если не отправиться немедленно, то можно вообще не выбраться из леса, не говоря уже о том, чтобы найти лагерь.

Впервые за все это время она пожалела, что рядом нет Коди. Сейчас ей так нужны были его сила, уверенность, ловкость… ей нужен был он сам.

Она взяла мальчика за руку, и они пошли вперед.

— Показывай дорогу, Бобби.

Не успели они пройти и десяти ярдов, как тьма сгустилась настолько, что не стало видно ничего, кроме земли под ногами.

— Подожди, Бобби, у меня в седельной сумке есть фонарик, — сказала Шелби, добавив про себя: «Слава Богу!»

Это был крохотный фонарик-ручка, и давал он лишь тоненький лучик света, но лучше что-то, чем ничего.

Она освещала им путь, но все вокруг по-прежнему оставалось черным-черно. Они шли среди огромных деревьев, и воздух постепенно заполнялся шорохами и голосами ночных животных. Какая-то длинная тень метнулась в сторону от луча фонарика и затаилась в темноте.

Бобби встал как вкопанный, Шелби шарахнулась в сторону, а Леди попятилась и захрапела. Шелби бросилась к мальчику, стремясь защитить его от возможной опасности, и уронила фонарь. Он упал, отскочил от земли, перевернулся в воздухе, снова упал… и погас. Вокруг них сомкнулась непроглядная тьма.

— О нет! — в отчаянии вскрикнула Шелби, падая на колени и лихорадочно ощупывая мягкую, усыпанную сосновой хвоей землю. — Господи, ну где же он?

— Мисс Шелби, мне страшно, — всхлипнул Бобби.

Она пыталась найти нужные слова, чтобы утешить, подбодрить его, но тщетно. Она сама была слишком напугана.

Ее руки шарили в темноте по земле, и сухие хвоинки впивались ей в пальцы. Один раз, не выдержав внезапной боли, она вскрикнула, чем испугала Бобби еще сильнее, и теперь продолжала поиски, прикусив губу.

Где-то у них над головами глухо заухала сова.

— Мисс Шелби! — дрожащим голосом позвал ее Бобби.

— Я здесь, малыш. — Ее пальцы нащупали наконец фонарик, и она с облегчением вздохнула: — Слава Богу!

Фонарик не зажигался, и ей пришлось несколько раз встряхнуть его, прежде чем на землю снова упал слабый луч света.

— Ну вот, теперь мы можем идти дальше. — Она протянула мальчику руку, и его тонкие пальчики цепко схватили ее.

— Джейн где-то здесь. В темноте сразу не разберешь.

— Джейн? — Шелби буквально застыла на месте: так здесь еще один ребенок?

— Моя лошадь. Ее зовут Джейн.