Гермиона кивнула.

— Ладно, пойдем ко мне, у меня есть очень вкусный волшебный чай и пирожные из черники, — Тонкс встала со скамейки и взмахом волшебной палочки убрала качели Сириуса.

— А Гарри?

— Как надоест нянчиться с Барсучком, пусть тоже приходит.

Тонкс и Гермиона спустились на поле и пошли к выходу со стадиона.

— Ух ты, Поттер, какой у тебя огромный снитч! Кидай его сюда! — услышали они голос Драко. — Пусть он летит на своих ушах!

— 5 очков со Слизерина за некорректное замечание в адрес моего сына, Малфой! — строгим голосом произнесла Нимфадора, явно подражая профессору Макгонагал.

Драко резко обернулся и смерил злобным взглядом Тонкс.

— Может, снять с него ещё 5 очков за непочтительный взгляд, направленный на преподавателя Хогвартса? — тихо осведомилась Нимфадора у Гермионы.

— Хорошая идея! — улыбнулась девушка.

— Ладно, я сегодня добрая, — ответила Тонкс.

После чая с пирожными Гермиону и Тонкс лениво переговаривались, когда Тонкс неожиданно спохватилась:

— Ой, Гарри там, наверное, уморился катать моего Барсука.

— Не случилось ли чего? — спросила Гермиона.

В дверь постучали и вошел Гарри. На его руках мирно спал маленький Сириус.

— 1: 0 в твою пользу, Гарри, ты его все-таки уморил! — воскликнула Тонкс.

— Ну, мы с Роном заодно решили его поучить забивать голы, — ответил Гарри.

— Но на самом деле Барсучок — это просто сгусток энергии! — устало выдохнул он. — Не хотел слезать с моих рук и метлы.

— В следующий раз будешь знать, как брать его на такое развлечение! Особенно когда он подрастет!

Вечером, засыпая в комнате за сэром Кэдоганом, Гарри подумал, что последние несколько дней прошли так спокойно и хорошо, что пребывание в Хогвартсе стало по-особенному приятным. Он крепче прижался к лежащей рядом Гермионе, и прежде чем окончательно заснуть, вспомнил, что в этот день ему удалось увильнуть от прочтения книги «Хотят ли эльфы быть рабами».

— Так это был типа Ступифай, Гойл?

— Ну, она визжала, как ненормальная, я даже заклинание забыл, ну и… шибанул!

— И как, по-твоему, мы будем развлекаться с ней? После твоего удара даже Сев будет лечить её не меньше недели, Гойл!

— Сириус, я не вынесу этого, я что-нибудь с собой сделаю!

— Что со мной было? Джеймс, я ничего не помню! — Лили растерянно провела рукой по волосам и тихо зашипела от боли. — Что это? Больно!

Джеймс крепко прижимал её к себе.

— Джеймс, Лили нужно отправить в больницу, — осторожно произнес Сириус.

— Да-да, — Джеймс кивнул.

— Объясните мне, что со мной! — потребовала молодая женщина.

Дамблдор внимательно смотрел на спящую Лили. Джеймс напряженно следил за лицом профессора.

— Её не тронули, — Дамблдор ещё раз провел рукой вдоль тела женщины, не касаясь её. — Каким-то образом ей удалось избежать этого ужаса. Так что Элис не ошиблась. Похоже, Лили отделалась только испугом и ударом по голове.

— Но что с ней? — Джеймс в отчаянии мотнул головой. — С Лили происходит что-то ужасное. Она плохо спит, просыпается от кошмаров. И почему она ничего не помнит?

— Похоже, на неё наложили заклинание Обливиайте. Но все заклинания забвения коварны тем, что они хорошо действуют на магглов и плохо на волшебников. Чем сильнее и болезненнее воспоминание, тем труднее стереть его без последствий. Тот, кто помог Лили, хотел, чтобы она забыла этот кошмар. Но это не так просто. Она все равно что-то помнит. Тот ужас, который она пережила, остался в её голове, — Дамблдор печально посмотрел на бледное лицо Лили.

— Я уговорил её принять снотворное зелье, — произнес Джеймс. — Она измучалась. Что теперь делать? Как ей помочь?

— Я думаю, нужно восстановить ей память, чтобы её перестала мучить безызвестность. Когда Лили вспомнит, как она спаслась, ей должно стать лучше.

— Но как это сделать? — спросил Джеймс.

— При помощи легилименции. Но дело в том, что никому не нравится, когда вмешиваются в его мысли и воспоминания. Это неприятные ощущения, но будем надеяться, что Лили успокоится.

— Я уговорю её, — Джеймс осторожно и нежно провел рукой по темно-рыжим волосам.

— Элис, я умоляю тебя, скажи, что со мной произошло? — Лили сидела на больничной кровати. Ее лицо было бледным, под глазами ясно виднелись темные круги.

Элис, невысокая светловолосая женщина с усталым и несколько отрешенным взглядом больших глаз, внимательно и задумчиво посмотрела на молодую женщину.

— Тебя схватили упивающиеся смертью, — произнесла она.

— Это я помню, — Лили вытерла выступившие слезы. — Они оглушили меня ударом по голове.

— Ты потеряла сознание, — продолжила Элис. — Что было потом, помнишь?

— Нет, вернее, смутно… Упивающиеся смотрели на меня, — Лили обхватила себя за плечи и поежилась. — Потом… потом я не помню… — женщина вытерла стекающие по щекам слезы. — Потом я вышла из камина.

— Значит, кто-то спас тебя, — Элис посмотрел на неё спокойно, но Лили знала, что таковы особенности выражения лица её подруги.

— Кто? Кто мог спасти меня? Я боюсь, что и ты, и Джеймс… вы что-то скрываете от меня… Меня изнасиловали, да? — Лили мелко задрожала.

— Нет, на тебе не было следов насилия, — ответила Элис.

— Их нетрудно убрать при помощи волшебства, — Лили закрыла лицо руками. — Я чувствую себя… ужасно. Это незнание… Джеймс ни разу не был близок со мной после этого…

— Я думаю, он боится предложить тебе из-за того, что ты очень расстроена, — сказала Элис. — К тому же вспомни, что с ним было из-за твоего похищения. Да и ты сама… разве ты хочешь близости?

Лили заплакала и покачала головой.

— Я не могу… мне плохо…

— И он чувствует это, — Элис подошла к Лили и села рядом с ней. — Вы обвенчаны, а это много значит…

Лили зарыдала.

— Послушай, Лили… ты должна успокоиться и выслушать меня, — Элис протянула ей стакан с успокоительным зельем. — Если тебя так мучает незнание и сомнение, спроси у профессора Дамблдора. Он владеет блокологией и легилименцией. Если на тебе есть следы насилия, он это увидит.

— Но не скажет мне, потому что это убьет меня… Он не признается ни мне, ни Джеймсу…

— Значит, тебе лучше самой для себя решить, что ничего не было. Ты спаслась и всё.

— Я старалась … Все это время я старалась убедить себя в этом… Но у меня не получается, я боюсь, меня мучает то, что я — возможно… — Лили не договорила, а только расстроено посмотрела на Элис. — Джеймса, наверное, это тоже мучает!

Лили снова зарыдала. Гарри проснулся. В уголках своих глаз он ощутил влагу. Шрам сильно саднило. Гарри провел рукой по лбу и увидел на пальцах кровь. Неужели опять? Но в этот раз тошнота была вполне терпимой, так же, как и головная боль. Гарри тихо позвал Добби и велел принести салфетку, чтобы вытереть кровь. Добби, сверкнув в темноте своими глазами-мячиками, быстро выполнил просьбу. Гарри приложил к пылающему лбу влажную салфетку, и ненадолго почувствовал облегчение. Но ткань быстро нагрелась и пропиталась кровью. Гарри взял с прикроватной тумбочки волшебную палочку и наколдовал себе несколько кусочков льда.

— Что случилось? — донесся до него шепот Гермионы.

Девушка быстро наколдовала несколько свечей и кинулась к Гарри.

— Тебе снова плохо? Я позову профессора Дамблдора! — воскликнула она.

— На этот раз все терпимо, — морщась от боли, ответил Гарри.

Гермиона уложила его на подушку, наколдовала новый большой кусок льда и, надевая на ходу халат, выбежала из комнаты. Гарри увидел над собой печально моргающего Добби.

— Гарри Поттеру снова плохо, — всхлипнул эльф и щелкнул пальцами. Гарри ощутил, что на него вылилось по меньшей мере ведро холодной воды.

— Добби! — заорал Гарри. Вода залила ему глаза, нос и уши. Он закашлялся, но к своему изумлению почувствовал себя намного лучше. Добби протянул ему сухое теплое одеяло, в которое Гарри, стуча зубами от холода, быстро завернулся.