Литмир - Электронная Библиотека
A
A

И у «Трех кайзеровских дубов» оказалось все нетронутым. Радиостанция, запасные автоматы, патроны, батареи лежали в той же обвертке и на тех же местах. Значит, и здесь наши не были. Первым делом мы распотрошили аптечку. Растерли таблетки, смешали их с порошками, смочили микстурой, сделали примочку к моей больной ноге и забинтовали свежим бинтом. Я попытался шевелить пальцами — кажется, стало легче. Опухоль значительно спала.

Теперь все наши надежды были направлены на почтовый ящик № 1, туда, где из зарослей крапивы мы вели наблюдение за железной дорогой Кенигсберг — Тильзит. Все-таки это основная база. И Шпаков, если остался жив, будет именно там искать встречи, и остальные, видимо, будут стремиться в то место.

Но чтобы добраться к почтовому ящику № 1, нам нужно переправиться через канал Тимбер. Он, конечно, далеко не такой широкий, как Парве, но и по нему ходят грузовые баржи. И там уж моста не будет, — это мы знали наверняка. Переплывать его нам приходилось не раз и больше всех Генке, носившему Шпакову сводки от нас, когда мы следили за движением на железной дороге. Но то было летом: и скрытые подходы, и теплая вода. Мы всякий раз раздевались, связывали одежду и оружие в плащ-палатку и толкали ее по воде вверх узлом перед собой. Теперь же все сложнее. Словом, к переправе нужно было готовиться. Поэтому мы решили выйти к каналу за сутки, чтобы скрыто понаблюдать, подготовить подручные средства для переправы. Подумывали мы и над тем, как до переправы раздобыть продуктов, чтобы, перебравшись на ту сторону, сразу не заниматься этим — не выдавать себя. Но так ничего и не придумали. Решили действовать по ходу событий, надеясь на какой-нибудь благоприятный случай.

К утру подошли к тому месту, где Генка переправлялся через канал, когда носил сводки от почтового ящика № 1 к Шпакову, который с Мельниковым, Аней и Зиной находился у почтового ящика № 2. Подход к каналу здесь был удобный — камышовые заросли выше человеческого роста. Но опять-таки, спрятавшись от постороннего взгляда, и сам ведь не видишь, что делается кругом. Хорошо бы выйти к какому-нибудь хутору да понаблюдать за ним, чтобы с вечера, пока хозяева не возьмут двери на запоры, чем-нибудь поживиться. Потому что хлеб, который для нас испекли немки, как мы ни экономили, уже съели. А на одном сале — его еще немножко оставалось — далеко не уедешь. Когда мы очутились у стога — сено заготавливали на зиму для подкормки лосей и оленей, — переглянулись и без слов поняли друг друга. Забрались в сено, проделали норы к самому верху, защищенному четырехскатной крышей, и залегли головами в разные стороны, а ноги — к ногам, чтобы, в случае чего, толчком дать знать друг другу о приближающейся опасности. Стожок был довольно высокий, и с него местность просматривалась далеко. С одной стороны лес подходил узкой грядой метров на сорок — пятьдесят. Оттуда и тянулась звериная тропа, она проходила мимо стожка, к водопою.

В сене было тепло, уютно. Такой роскоши мы не испытывали давно, хорошо отдохнули, подремали. Насчет разжиться продуктами на этом берегу — никакой перспективы. Решили засветло нарезать камыша, которого здесь хватало, и приготовить побольше вязанок из него. Но не успели опуститься через свои норы вниз стога, как совсем недалеко раздался выстрел, — по звуку ясно, что из охотничьего ружья. Мы снова подымаемся вверх. С моей стороны, метрах в тридцати, трепещет в предсмертных судорогах косуля. Браконьер! Проходит еще несколько минут, и к ней, крадучись с ружьем в руке, подбегает старик. Он присел, перерезал косуле горло, чтобы сбежала кровь. На боку у него висела сумка, из нее сверкала никелированная крышка термоса.

Мы уже успели разобраться, что здесь охота запрещена, да это видно было и по тому, как старик опасливо оглядывался. Вот сейчас мы его и «накажем». Причем, сделаем это без шума. Если он попытается выдать нас — значит, выдаст и себя, как браконьера. Какой дурак на это пойдет. Бутерброды с ветчиной и сыром, термос с горяченьким кофе и сапоги, которые как раз подошли мне размером, мы у него и конфисковали. С ружья сняли цевье, чтобы сдуру не пальнул нам вслед, и приказали явиться утром в лесничество с повинной. Не думаю, чтобы немец не разобрался, что мы совсем не представители властей, но он вел себя очень сдержанно и разумно.

Мы с Генкой нарубили камыша, разделись догола, положили все на самодельные понтоны и переправились на другой берег. Перескочили железную дорогу. Кстати, она здесь почти не охранялась.

К полуночи подошли к тому самому ручейку, по которому я пробирался во время облавы, а потом сбросил свои сапоги. Бесшумно подкрались к почтовому ящику и долго молча выжидали. Страшно было подать сигнал и не услышать ответа. Это ведь последняя надежда. И это страшное случилось — ответа на наш сигнал не последовало. Дрожащими от волнения руками отворачиваю камень — под ним ничего нет. Генка стоит рядом на коленях и, не веря глазам своим, шарит руками по песчаному углублению. Все напрасно! Меня бросило в жар.

— Неужто никто не приходил? — задумчиво спросил Генка.

— Как видишь.

— Что бы могло случиться?

— Всякое могло. Возможно, действуют в другом районе. Позже сюда придут…

— Что же нам теперь делать?

Я ему не ответил. Конечно, нам нужно ждать их. А пока продолжать свое дело — наблюдать за дорогой, вести счет эшелонам, проследовавшим на восток, по возможности определять род войск, виды военных грузов. Беда в том, что мы сами не могли связаться с «Центром», чтобы передать эти очень нужные там сведения. Радиостанция в тайнике есть, есть и комплекты питания к ней, но пользоваться ими не можем. Нет радиста.

Мучил голод. Съели все таблетки из аптечки, которая была спрятана здесь. Сил они нам не добавили, но голод на время заглушили. Хорошо хоть, что я уже смог обуться и двигаться без костыля.

Долго рассматривали карту, прикидывая, куда лучше всего пойти, чтобы добыть продукты. Остановились на хуторе Шмаленберг. Хотя невдалеке было шоссе, но сам хутор был окружен лесом. Подошли к нему по лесу без единого шороха, остановились возле крайних деревьев. Вышли точно: прямо перед нами в темноте тускло белела дорожка — она шла на хутор. Пока постояли, услышали справа негромкий разговор, затем и шаги. Не спеша, разговаривая вполголоса, прошли двое с винтовками. Это, несомненно, был патруль.

Мы отошли в лес и приблизились к хутору с противоположной стороны. За высоким дощатым забором ничего не было видно — только крыша дома. Я подсадил Генку, он уцепился руками за забор, чтобы посмотреть, что делается во дворе. Но только он повис на локтях, как сверкнул пучок света и раздался выстрел. Генка не соскочил — свалился вниз, и мы, как только могли, бросились к лесу. На хуторе поднялась тревога, одна за другой ввысь взвились осветительные ракеты, взахлеб лаяла собака.

Мы постарались побыстрее перескочить шоссе, уйти как можно дальше. Ночь была темная, с низко нависшими тучами, но без дождя, на редкость теплая. Быстро бежать я не мог, несколько раз падал, цепляясь за неровности, но тут же вскакивал и, припадая на больную ногу, изо всех сил старался угнаться за Генкой.

Можно было ожидать, что противник организует проческу леса не только вокруг хутора Шмаленберг, но и здесь, южнее, где мы остановились. Следовало поискать укрытие. Я решил, что нам лучше всего расположиться там, откуда мы постоянно вели наблюдение за железной дорогой и где впервые встретились с Дергачевым и Гикосом из группы майора Максимова. Хотя на этом месте нас однажды и застигла облава — тогда погиб Зварика, — но все же немцы не напали на нас внезапно — мы заранее увидели, как они двигались по полотну железной дороги, окружали нас. Теперь, когда мы были только вдвоем, было не менее важно обнаружить заранее вражеские цепи, прежде чем они подойдут к нам на близкое расстояние.

Утром, когда мы осмотрелись, наше прежнее, хорошо замаскированное место произвело на нас самое удручающее впечатление. Деревья оголились, трава пожухла, листья на малиннике скрутились. И только крапива все еще стойко сохраняла зелень: листья держались крепко. Чтобы не оставить следа, мы прошли в заросли крапивы по ручью, прямо по воде. Думалось, что во время прочески, немцы могут и не лезть в это заболоченное место между двумя лесными массивами. Расположились так, чтобы дальше было видно вокруг, расстелили плащ-палатку. Кругом нас стояла крапива, и только вправо и влево были открытые ходы по ручью. Рядом была криничка с чистой водой.

41
{"b":"163021","o":1}