Солдат прислонил винтовку к стенке, а сам по лестнице полез вверх, прямо к нам. Я подался назад — солома зашелестела, но солдат кашлял и, видимо, ничего не слышал. Высунувшись наполовину, он стал дергать солому и бросать ее вниз. Солому он дергал прямо из-под нас. Казалось, он видит нас, но не подает вида.

Наконец, покашливая и чихая, он полез вниз, собрал в охапку солому и не спеша понес во двор. Очевидно, он решил подостлать ее под себя, чтобы мягче и теплее было сидеть в окопе.

В напряженном ожидании прошла ночь. Утром начала бить наша артиллерия. Послышался гул моторов, застучали пулеметы. Немцы из дома и из окопов также открыли огонь. Рядом рвались снаряды. Пули все чаще щелкали по черепичной крыше. Нам угрожала опасность погибнуть от своих же. Нужно было спускаться в сарай, чтобы укрыться за каменными стенами. Но больше всего мы боялись пожара.

Бой разгорался. Воспользовавшись шумом, мы спустились вниз и забились в угол.

Часов около десяти утра немцы прекратили стрельбу, послышались крики, топот. Тут же раздалось наше русское «ура!». Мы подошли к воротам. Совсем рядом послышался голос:

— Разверни станкач, куда смотришь! — и дальше последовали слова, каких не пишут на бумаге. — Видишь, вон немцы возле леса перебегают!

Мы толкнули ворота и вышли на двор.

Было солнечное утро 22 января 1945 года.

Прорвав оборону гитлеровцев на реке Дайме, войска 39-й армии повели наступление на Земландский полуостров. На юг от Кенигсберга, сокрушая Хейльсбергские укрепления, рвались к Балтике другие соединения Советской Армии. Оборона восточно-прусской группировки войск была сломлена. Гитлеровцы жестоко сопротивлялись. Советские воины отвоевывали одну позицию за другой. Мы с Генкой находились при штабе 39-й армии до тех пор, пока наши войска не заняли те районы, в которых нам довелось вести разведку. Все, чем мы располагали, передали по назначению.

На сутки мы съездили к Шилляту. Он со своей «муттэр» были дома. Встретились мы и с Райчуком. Не было только Отто. «Муттэр» не теряла надежды, что он вернется.

В городе Каунасе, куда меня послали на отдых перед новым заданием, я встретился с майором Шаповаловым — непосредственным руководителем нашей разведки из «Центра». От него я узнал, что остатки групп «Джек» и майора Максимова пробирались в северные районы Польши, но пришли туда только трое наших — Иван Мельников, Зина Бардышева и Аня Морозова. Об этом они сообщили в «Центр» радиограммой. В середине декабря связь с ними оборвалась, и дальнейшая их судьба неизвестна.

Спустя много лет о последних днях жизни Ани Морозовой рассказал в своей повести польский писатель Януш Пшимановский. Она героически погибла в районе польского городка Мышинец.

Радистке спецразведгруппы «Джек» Анне Афанасьевне Морозовой посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Она награждена и польским орденом Крест Грюнвальда II степени.

Совсем недавно отыскался Иван Целиков. Сейчас он живет и работает на Гомельщине. При встрече со мной он рассказал, как они пробирались в Польшу. В пути во время одной из стычек с гитлеровцами пропал Иван Овчаров. Через несколько дней Иван Целиков с товарищами ушли на хозяйственную операцию, и больше им не суждено было соединиться с остальными разведчиками. Целикову удалось встретить войска Красной Армии в Восточной Пруссии.