Был, например, такой случай. Александра изготовила клиентке амулет на возвращение мужа от любовницы в семью. На другой день муж звонит жене и горестно просит развода. Подруга забеременела, надо жениться. Клиентка в ужасе, рыдает: как же так, что вы наделали? Сане пришлось побыть Карлсоном: спокойствие, только спокойствие. Прошла неделя. Муж снова позвонил, чуть не плачет: не хочу жениться! Не желаю снова пеленок и колясок, хочу к тебе, но не знаю, примешь ли. Дальше, может, кто бы удивился, а Саня нет — дурында, вместо того чтобы от души помурыжить свое гулящее сокровище, расхлюпалась: дорогой-любимый, жду с распростертыми объятиями. Но и тем дела не испортила. Муж дал любовнице отставку: типа, тебя предупреждали, что я детей не хочу, поэтому содержать буду, а с остальным как знаешь. И вернулся к своей размазне. Сволочь мужик та еще, и зачем он такой нужен, не очень понятно, но желание клиента — закон. Что у них сейчас, черт знает, но, раз тетка не объявляется, наверное, как-то сладилось.

Но это со стороны хорошо к терпению призывать, а когда самого лично касается, дзен-буддизм из организма мигом улетучивается. Если происходит такое, от чего душа стонет и сердце рвется, трудно себя убедить, что так и надо, что «неисповедимы пути». Особенно когда обладаешь возможностью влиять на процесс. Возникает искушение шаманить до победного. Только нам ли не знать, чего рискуешь добиться таким образом…

Александра жила, то преисполняясь уверенности, то обмирая от страха и скатываясь в безнадежность, и каждый день не могла дождаться, когда в Америке наступит утро — чтобы начать ждать звонка. И если он раздавался позже, чем хотелось, или не раздавался вовсе, она моментально делала самые неутешительные выводы и потом, не сдержавшись, горько корила Макса… Он в ответ сто раз повторял: «Нервничаешь, звони сама, что тут такого», но Саня представляла, как Макс, оказавшись в момент звонка не один, а с женой, дочкой или знакомыми, возводит глаза к небу и, пряча раздражение, бубнит в трубку суконным голосом — и рука отказывалась набирать номер… Она не любила навязываться, но слышать Макса хотела постоянно, вот и сидела, сражаясь с тоской, на невидимой привязи у телефона. Мудрено ли, что прибавилось морщин?

Именно поэтому сейчас ей не повредило бы увидеть свое отражение: настроение точно бы улучшилось.

Хотя она и так с самого утра порхала — даже не упомнишь, когда это было в последний раз. Скоро, буквально как допекутся плюшки, к ней придут Умка и Тата, обе вернувшиеся в Москву. Умка уезжала с Хукой не очень надолго, зато в Бразилию, на конференцию селезианских сотрудников — тех, что работают с молодежью. Татка, по обыкновению, пропадала три месяца. Александра предвкушала посиделки, рассказы, обмен новостями, и ей было почти хорошо, почти спокойно. Потрепаться, поесть от души — в одиночестве аппетит совсем пропадает, — это ли не счастье? Кроме того, не терпелось выложить Татке сюрприз. То-то она удивится! Однако всему свое время.

Александра хитро улыбнулась.

Кухня наполнилась ароматами свежеиспеченного теста, корицы. Плюшки готовы, можно вынимать. Она взяла полотенце, потянулась к духовке и вдруг ощутила легкое покалывание в спине и затылке. Ага. Явились не запылились. Сейчас позвонят. Надо скорей доставать противень.

Действительно, секунд через тридцать раздался звонок.

Александра, успев таки мимолетно полюбоваться на себя в зеркале прихожей, радостно распахнула дверь.

Через пару часов, наевшись-напившись и выложив самые животрепещущие новости — правда, про Америку Саня толком не слушала: ну не любила она сейчас эту страну! — они сидели за кухонным столом и слушали Умку, которая не способна была уняться и все рассказывала и рассказывала про Рио.

— Нет, вы вдумайтесь: Рио-де-Жанейро! Во сне не могло присниться, что я там побываю! Помнишь, Татка, мы с тобой подсели на бразильский сериал? Еще шутили, что хотели бы в нем жить?

— Я и сейчас хочу, — отозвалась Тата. — Картонно, плоско, зато просто и правильно… и отношения между людьми такие… — Она замялась, подыскивая слово.

— Ага! Тоже очень правильные! — сардоническим тоном перебила Александра. — Что ни случись, ты либо «успокойся, не думай об этом», либо, в крайнем случае, «выпей сладкой воды».

Умка прыснула.

— Вы удивитесь, мне это тоже предлагали — когда голова от жары закружилась. Но не в том суть. Понимаете, Бразилия оказалась ровно такая, как в сериалах. Не только природа и статуя Христа, которую я мечтала увидеть, но и народ.

— И какой же он, этот народ? — спросила Тата.

— Особенный. Как ты говоришь, простой и правильный. Веселый. Вообще, Рио — не город, а целая философия жизнелюбия. Все постоянно улыбаются. Все патологически вежливы. Только и слышно «обригада, обригада» — «спасибо» — по делу, без дела, тысячу раз в минуту. Они… в массе своей наивные, необразованные и, пожалуй, поверхностные, зато такие… воинствующие оптимисты. У всех все отлично, каждый верит в светлое будущее. Поиски философского камня на кухне, как у нас, там совершенно не реальны. Может, я и не права — что разглядишь за две недели, — но такое создалось впечатление.

— Замечательно: толпа жизнерадостных идиотов, которые непрерывно лыбятся во все стороны. Восторг! — бросила Александра.

— Ну, если ты предпочитаешь морды кирпичом…. — чуть обиженно начала Умка, но Тата остановила ее:

— Никто ничего не предпочитает, рассказывай лучше дальше. Хотя… ты не думаешь, что это просто восторги туристки? Ведь чем хуже понимаешь, что происходит вокруг, тем все кажется радужнее.

— А жизнь всюду не сахар, подводные камни обязательно найдутся. Вот, например, нам с Хукой — точнее, ему, он же у нас знатный исповедник, ему со второй минуты знакомства начинают поверять сокровенное, — местные, с которыми мы общались, дружно жаловались на коррупцию: нигде, мол, такого нет, ужас и кошмар, жить невозможно. Но ведь это везде так. Где человек, там его семья, близкие — и давление с их стороны: денег давай, помоги дяде, тете, брату. Вот вам и коррупция. «Ну как не порадеть родному человечку». У нас то же самое… Нет, все равно, Бразилия — это свет, радость и оптимизм. И в Бога там верится легко. Даже кажется, что Он там добрее… — Умка с комически виноватым видом вжала голову в плечи, глянула на потолок и перекрестилась: — Прости меня, Господи. Кстати, на конференции мы познакомились с неким отцом Винченцо из Италии. Так вот, однажды, когда он у себя в приходе предстоял мессу….

Умка рассказывала с увлечением и явно что-то забавное, но Тата вдруг отключилась, улетела куда-то мыслями. «Как все изменилось», — думала она, глядя на подругу детства. — «Еще недавно я считалась устроенной и суперблагополучной, а Умка была неприкаянная душа. И вот, не успели оглянуться — разворот на сто восемьдесят. Умка замужем за Хуаном Карлосом, счастлива, увлечена его делами, а я…»

Втайне от самой себя она горько переживала разрыв с Майком, а еще больше то, что он ей не звонил, не пытался вернуть. Будто вычеркнул из жизни. Значит, хотел с ней расстаться и только искал повода? Она просыпалась по ночам от обиды.

Но была и вторая причина не спать — страх. Тата никому не рассказывала о своей сделке с дьяволом, но не забывала о ней. Не могла. Хоть и считала — бóльшую часть времени — плодом расстроенного воображения. Уход мужа — колоссальный стресс, любая чушь покажется знаком свыше. Что, в конце концов, сверхъестественного в зимней грозе, пусть и разразившейся в тот миг, когда ты воскликнула про себя: «Пусть мне сам дьявол поможет»? Бывают совпадения похлеще. Да, потом месяца два-три события развивались по ее желанию — опять же, ну и что, итог все равно отрицательный…

Увы, доводы рассудка не действовали, кровавая подпись под договором отказывалась исчезать. Тата недолго чувствовала себя свободной от князя тьмы — кому еще под силу превратить ее жизнь в такой сумбур?

Временами охватывала жуть. Хотелось пойти в церковь и покреститься, но Тата считала, что это возможно лишь в одном случае — если искренне уверовал, иначе нехорошо. Тата отводила глаза от храмов, избегала туда заходить. Раньше в трудные минуты она, неверующая, мысленно обращалась к Богу, а теперь не смела, и ее нравственное одиночество было невыносимо. Она почти физически ощущала на себе злое клеймо, позволявшее бесам водить вокруг нее хоровод…