— Напрасно ты и тут не обходишься без своих… фраз… Создание такого центра у нас на Украине совершенно не противоречит и утверждению Ленина о демократическом централизме в партии и позиции ЦК в национальном вопросе…

— Ленин! Ленин! Снова — Ленин! — уже разъярился Пятаков.

Но вдруг он умолк. Черт возьми! А может, и в самом деле? Ведь создание партийного центра на Украине даст возможность в какой–то мере отгородиться от постоянной опеки… Ленина?

Пятаков пожал плечами.

— Вообще, в принципе, я не против создания у нас партийного центра, — буркнул он, — но ведь вы так непосредственно связываете это, ну, с… авантюрой вооруженного захвата власти, с этим бланкистским вывертом…

— Итак, ты не против идеи создания партийного центра, но против идеи восстания? Хорошо. Но…

— О нашем отношении к восстанию мы уже записали в резолюции! — Пятаков схватил протокол со стола и помахал им в воздухе.

— Знаю: первыми не выступать, а в случае нападения контрреволюционных войск штаба — обороняться и тому подобное. Так вот, на случай такого нападения штаба, то есть если контрреволюция и тут опередит нас, областком решил все–таки попробовать привести сюда Пятнадцатый полк.

— Я возражаю!

Бош гневно взглянула на Пятакова:

— Ты можешь возражать против того, чтобы эта реальная военная сила в помощь нам… вступила на территорию города Киева! Но ты бессилен запретить процессу революции развиваться… за пределами твоей латифундии! Винница, к счастью, не подвластна тебе, но она представлена в областкоме. И я буду выполнять решение областкома…

Она прервала речь и сделала шаг к двери.

— Подожди, Евгения!

Бош приоткрыла дверь и задержалась на пороге:

— Что еще? Только поторопись, я опоздаю на поезд!

— Ну… — Пятаков развел руками, переступил с ноги на ногу. Он был растерян. — Возвращайся скорее, мы еще поговорим обо всем!

— Боюсь, что мы уже обо всем поговорили.

Она широко раскрыла дверь и шагнула через порог.

— До свидания, Евгения!

— Прощай!

1

Молебна служили сразу два. Один, как всегда, нa площади перед Софией. Второй — на погосте перед военным собором святого Николая на Печерске.

Именно молебнами начались в Киеве два съезда: донских казаков генерала Каледина и Третий войсковой, всеукраинский. Казаки признавали только одну власть в стране — власть Временного правительства. Украинизированные части — только Центральную раду.

И оба армейских контингента никак не могли решить для себя: друзья или враги они между собой?

За каменной монастырской оградой, перед грандиозной базиликой, возведенной еще двести пятьдесят лет тому назад гетманом Иваном Мазепой, на тесном Никольском погосте, прямо на безвестных могилах, заросших осенним спорышем и присыпанных сухими пожелтевшими кленовыми листьями, стояла, выстроившись шеренгами, тысяча донцов, с огромными чубами, свисающими на глаза, и в шароварах с широкими красными лампасами. Донцы пели:

— «Спаси, господи, люди твоя и благослови достояние твое… победы христолюбивому русскому воинству… на супротивные даруя…»

Перед стенами Софийского монастырского подворья, из–за которых вздымались в небо одиннадцать куполов древнего храма, поставленного тысячу лет назад Ярославом Мудрым, выстроилась в каре вокруг памятника гетману Богдану тысяча делегатов от украинизированных армейских частей всех родов оружия с тысячекилометрового фронта. Они пели:

— «Спаси, господи, люди твоя и благослови достояние твое… преславному украинскому воинству победы… на супротивника…»

По окончании службы божьей украинские казаки отмаршировали на Прорезную улицу, 19, где должен был проходить Третий всеукраинский войсковой съезд; донские казаки отмаршировали на угол Бутышева переулка, в помещение бывшей печерской гимназии, выделенное под их съезд.

И оба, съезда начались, как съездам и надлежит начинаться, с торжественной части — с приветствий.

Съезд украинского воинства приветствовал представитель съезда донских воинов.

Съезд донских казаков приветствовал представитель съезда украинского казачества.

После этаких — перекрестных — взаимоприветствий были провозглашены и приветствия, так сказать, прямого порядка.

Всеукраинский войсковой съезд приветствовали руководители Центральной рады — Грушевский, Винниченко, Петлюра.

Всеказацкий на Украине съезд — комиссар Украины от Временного правительства Василенко, военный комиссар ставки фронта Кириенко и новый начальник Киевского военного округа генерал Квецинский.

А уже после этого последовали и непредусмотренные, однако наиболее важные приветствия: донцов приветствовала Англия, украинцев — Франция.

Союзницу Англию представляли: английский консул сэр Доуглас, Великобритании коммерции секретарь мистер Багге и от вооруженных сил Британской империи — лейтенант Браун.

Сэр Доуглас, мистер Багге и лейтенант Браун только что прибыли из ставки фронта — во главе дивизиона английских бронированных автомобилей. Сэр Доуглас, мистер Багге и лейтенант Браун вышли из машины перед печерской гимназией, а колонна английских броневиков рассредоточилась на подступах к Бутышеву переулку, вдоль Аносовского парка.

Союзницу Францию представляли: французский консул Пелисье, начальник французского гарнизона в Киеве полковник Бонжур и сам генерал Табуи — полномочный представитель правительства республики Франции при ставке Юго–Западного фронта.

Генерал Табуи и мосье Пелисье в Киев прибыли еще вчера под вечер, и сейчас на Прорезную, 19 их доставила командирская машина французского бронированного дивизиона полковника Бонжура. Высокие гости сошли с броневика и направились по лестнице на второй этаж — приветствовать съезд, а два французских броневика — командирский и эскортный — развернулись и заняли позиции поперек улицы: один вверху, под Золотыми воротами, второй внизу, на углу Пушкинской.

Приветствие сэра Доугласа съезду донцов было совсем кратким: как и приличествует англичанину, сэр Доуглас был человекам сдержанным и изъяснялся лаконически. Под бурные аплодисменты съезда он заявил, что Англия знает, ценит и любит русских казаков, ибо они всегда были оплотом порядка в государстве Российском и прославились своей непоколебимой борьбой и против внутренних и против внешних врагов России.

— Вы, славни руськи казак, — сказал в заключение по–русски, без переводчика, сэр Доуглас, — проявить целы мир своя беззаветны отвага на фронт за три года мировая война, против варвар тевтон! Ол райт! Теперь такой беззаветны отвага должны проявить вы, славни руськи казак, и в тыл, против враг–анархия с ножом в спина российская государственность! Ол райт! И тогда на фронт снова прийти победа над враг, которы ты звать империализмус, я звать — германски претендент на господство над весь мир. Гур славни руськи казак!

Мистер Багге и лейтенант Браун стояли на эстраде рядом с сэром Доугласом и не говорили ничего. Лейтенант стоял вытянувшись по–военному. Мистер Багге — пухленький, коренастенький — сложил руки на животе и вертел пальцем вокруг пальца, а глаза eго были благолепно возведены горе: коммерции секретарь Багге, лет десять торговавший в Киеве английскими велосипедами и футбольными мячами, а с начала войны — еще и пистолетами «Браунинг» и пушками «Армстронг», — был человеком удивительно доброжелательным и даже благочестивым. Он любил мир на земле, a в «человецех» благоволение; предпочитал любые конфликты между людьми разрешать не силой оружия, а мирным путем — и поэтому все годы своего проживания в Киеве, каждое воскресенье неизменно посещал протестантскую часовенку в Липках и точно так же аккуратно каждый понедельник высылал свои агентурные осведомления в Лондон, в разведку британского генерального штаба.

Приветствие генерала Табуи всеукраинскому войсковому съезду было ещe более кратким.

Генерал Табуи сказал только:

— Вив Украин! Вив л’арме украин’ен! Вив де пепль либр пур амитье — пепль д’Украин е пепль де ла Франс! А ба нотр эннеми тоталь! Вуаля ту!