— Дай-ка я, — попросил Глотов у полковника инструмент, когда тот покривился и затряс кистью от боли.

Раствор крошился, пылью сыпался на смятые, невысохшие штанины. Камень сидел прочно в своем гнезде.

— Надо по-другому, — зачесал затылок Борисов. — Студент, держи штырь прямо.

Забрав у Родригеса автомат, он приставил деревянный приклад плашмя к головке шомпола и, осторожно постукивая с обратной стороны кулаком, прогнал его насквозь. Шомпол выдернули назад, а в пробитое отверстие, к которому все так и приникли, потянуло сквозняком.

Эта маленькая победа так вдохновила, что они с большим усердием продолжили работу. Цемент выковыривали целыми кусками, дергая шомполом в разрастающейся щели взад и вперед. Камень потерял былую устойчивость, закрутился, едва на него налегали.

— Может выбить его? — подумал вслух Глотов. — Разок долбануть прикладом как следует, он и вылетит.

— Я бы не торопился, — покачал головой Васильев. — Кто его знает, что там за стенкой?

Он сменил взмокшего полковника, беря в ладонь нагревшийся шомпол. Несколько энергичных рывков, и крупный цементный ошметок полетел под ноги. Булыжник вовсю вращался, угрожая в любой момент вылететь. Загнав под него шомпол почти на половину, Васильев примерился и удачно подцепил его. Каменюка вылетел из кладки и покатился со стуком по коридору.

— А теперь отойди, — Родригес сместил его от отдушины и заглянул в нее.

— Ну, что там? — заволновались за его спиной.

— Ничего не вижу, темень. Дайте мне фонарь.

Включив батарею, полковник направил мощный луч в пробоину, выглядывая сбоку от фонаря. Краем глаза он увидел вблизи какие-то стеллажи, громоздкие ящики в проходах, запертую дверь помещения. Стеклянным, отразив свет фонаря, блеснула лампа на потолке, закрытая сетчатым колпаком.

— Тише! — шикнул он, отключая фонарь. — Кажется мы попали по назначению.

Едва был вывернут первый камень, кладка потеряла былую прочность, и последующие вынимались из нее уже куда легче. Стенка была вполовину разобрана, когда полковник Родригес попросил всех поберечься и отойти от нее, окончательно ее не обвалил.

Грохот обвалившейся стены и раскатывающихся по полу камней показался людям непомерно громким. Они обмерли и затаили дыхание.

Миновала минута, растянувшаяся для них в целую вечность, но ничего не изменилось.

— Дрыхнут охраннички! — сообразив в чем дело, прошептал Васильев. — Сейчас, должно быть, ранее утро?…

Проем был перегорожен железным стеллажом, сдвигать который поостереглись, больно шумно. Полковник повел желтым лучом по пустой нише, примеривая промежуток между ней и верхней полкой, и счел его достаточным, чтобы пролезть человеку. Вручив под сохранность фонарь Глотову, он лег грудью на прогнувшееся листовое, приваренное к каркасу, железо и, выгибаясь всем телом, выполз в помещение.

— Вылезайте… — нагнувшись к полке, зашептал он, и, поймав за локти лезшую Глорию, вытянул ее к себе. Тем же приемом он перетащил сюда и Ирину.

Только теперь, оглядевшись изнутри, обнаружив на стеллажах цинки с патронами, готовые к применению пулеметные ленты, одноразовые гранатометы и даже гранаты, а на деревянных ящиках в проходах между ними — китайские иероглифы и русский шрифт, он догадался, куда их вывела кривая. Ирония судьбы занесла их в оружейный склад мистера Крафта.

Господину управляющему и в голову не приходило, что на его остров однажды могут заявиться чужаки, да еще и разгуливать по подземным галереям, которых, быть может, под базой десятки километров. Потому, в некоторых помещениях он дал команду заложить камнями лишние выходы, считая и эту меру достаточной…

«Удачно мы зашли!» — радовался полковник, вскрывая попавшийся ящик, где, судя по трафаретовой надписи, лежали пулеметы советского производства.

Измазываясь в ружейной смазке он вытащил пулемет Калашникова, с которым на Кубе умеет обращаться каждый подросток, и повернулся с ним к друзьям.

— Ни фига себе! — удивленно свистнул Глотов, глядя на пулемет.

Полковник отстегнул от него сошки и поставил на пол. Заученным движением откинул ствольную крышку, забрал со стеллажа набитую патронами ленту и заправил ее в механизм.

— А вы чего стоите? — повернул он голову к мужикам. — Берите, что понравится.

Васильеву приглянулся израильский автомат «Узи», который он раньше видел разве что на видео, в крутых боевиках, где кровь людская льется «аки водица». Повесив его на плечо, взял два запасных магазина, заткнул их за пояс джинсов, немного подумал и, не удержавшись от соблазна, прихватил «Беретту».

— Я и обращаться с ним не умею, — говорил через ряд от него профессор, крутя чешский компактный автомат.

Автомат, размером с большой пистолет, выглядел как игрушечный. Родригес подошел к нему, коротко объяснил, как им пользоваться.

— С ума сойти, — ворчал профессор, не зная, куда девать его.

Мало по малу, вооружиться пришлось всем, даже отнекивавшимся женщинам, на чем настаивал Родригес.

— Мы уйдем, а вы останетесь, — приглушенным голосом доказывал он необходимость этого шага. — Мы не можем рисковать вами. А что будет, если сюда попытаются за оружием или боеприпасами вломиться наемники?

— Я не буду стрелять в людей! — категорично замотала головой Ирина.

— Дорогая, — обнял ее за теплые плечи Васильев. — Вам и не придется. Но если сюда зайдут люди Крафта, нам всем не сдобровать, и вам с Глорией в первую очередь. Так что будьте благоразумны.

Он снял с полки допотопный, но надежный АК-47, подсоединил к нему полный рожок и передернул затвор, приводя его в боевое положение.

— Вот сюда будешь целиться, — инструктировал он, трогая пальцем мушку, а вот этот крючок, — он лишь издалека показал на спуск, — когда нажмешь, будет стрелять. Все поняла.

Она боязливо отодвинулась подальше от автомата, который Владимир приставил к стеллажу. Полковник меж тем набивал кармашки разгрузки брикетами пластиковой взрывчатки, которая также могла сгодиться, под липучку засунул свернутые жгутиком детонаторы.

— Ну? Готовы? — подошел он к мужчинам.

— Да вроде бы, — смачивая слюной неожиданную сухостью во рту, ответил Глотов. Заговаривая зубы своему страху, он с излишней поспешность уточнил:

— А как будем действовать? Вместе?

— Нет, — сказал полковник, на чьей мускулистой шее висела дополнительная пулеметная лента, и нагнулся, беря за рукоять пулемет. — Разобьемся на три группы. В первой идешь ты и Володя. Ваша задача — найти казарму, хотя кто знает, где она находится. Чем больше наделаете шума, тем лучше. Кто начнет сопротивляться, уничтожайте без всякой жалости. Кто поднимет лапы и сдастся, ведите к тюрьме. Уяснили?

— Да уж как-нибудь, — буркнул Васильев, не горевший желанием идти в одной связке с нытиком-студентом.

— Вы, профессор, с Борисовым возьмите на себя первый этаж. Я думаю, что на острове до сих пор рыщут наемники. Надо сделать так, чтобы ни одна душа не проникла на базу. Нам бы с этими справиться. Держите вход в пещеру…

— А вы? — спросил его Морозов.

— За меня не беспокойтесь. Возьму пункт наблюдения, а после наведаюсь в гости к нашему радушному хозяину. Хочу немного удивить человека и поговорить по душам.

Полковник подошел к двери, запиравшейся на накладной замок и тихим щелчком отвел ригель. Пять фигур одна за одной выскользнули в погруженный в полумрак коридор, скудно подсвечиваемый дежурной лампой и, разбившись на пары, разошлись в разные стороны.

Уступив ветвь первенства Васильеву, студент плелся за ним по коридору, часто оглядываясь назад. Автомат, который он нес на плече, не придавал ему уверенности, если не сказать наоборот. Глотов отдавал себе отчет, что боевики, с которыми им непременно предстоит столкнуться, тоже вооружены, и, в отличии от них, гражданских, умеют владеть оружием. Шансы уравнивала внезапность, на которую он надеялся, но в то же время как ее достичь, не зная толком расположения базы, и где находится чертова казарма?