На обрыве сверкнул острый луч фонаря, трещали ветки. Преодолев крутой подъем, Васильев взбежал наверх и наткнулся на Глорию, жавшуюся с пожитками к шумевшим деревьям.

— А… это вы? Никуда не уходите, — учащенно дыша, он переводил дыхание. — И не бойтесь, вода так высоко не поднимется. Хорошо?

Она была до того напугана, что не смогла ему ответить, и лишь судорожно дернула подбородком. Отдав на ее попечение рацию, он бегом спустился на пляж.

Море неумолимо наступало, отвоевывая новые и новые метры песчаника. Заливаемые водой, зашипели раскаленные головешки. Костер угас, и ночь поглотила побережье.

В пустой палатке, к его облегчению, не было ни Ирины, ни в вещей; зато стояла вода, подтопив брошенные в спешке бегства спальные мешки, и надувная его подушка плавала. Он не стал терять драгоценных минут, спасая палатку от полного затопления. Имелись дела и поважнее. Заслышав голоса, Васильев убежал на «хоздвор», где гибло в воде снаряжение и приборы.

Там надрывались с дизель-генератором Санчес и Борисов. И без того нелегкое устройство отяжелял бак с соляркой, нести его вдвоем было сущей мукой. Пристроившись третьим, Васильев сполна ощутил всю тяжесть и неудобство, мышцы заныли. Подъем преодолевали на одном дыхании, без передышек, поджимало время. Оберегая пальцы, опустили движок на траву. Санчесу было хоть бы хны, мужик привычный, а Борисов с Васильевым бессильно повалились, давая натруженным спинам минуту-другую роздыху. К ним подбежала Ирина.

— Саныча никто не видел?

— А разве он не с вами? — держась за растревоженную поясницу, простонал страдающий хроническим хондрозом Борисов.

— Вещи свои как бросил, так и пропал.

— Нам еще этого не хватало! — ворчал от усталости Васильев.

Толком не передохнув, они снова спустились на затопленный пляж.

— Морозов! — сложив ладони рупором, прокричал в темноту Борисов. — Витя!.. Где ты?

— Саныы-ч!!! — вторил ему Володя.

Они молчали, вслушиваясь в темноту. Ничего, кроме плеска воды.

— Найдется! — с твердостью выпалил Борисов. — Не потоп же… Потащили пока компрессор.

Компрессор, канистры с горючим и машинным маслом, водолазное и альпинистское снаряжение помаленьку, понемногу перенесли в более безопасное и сухое место. За работой время летело незаметно, и уже зарождался на востоке рассвет, проступив розоватой полоской на горизонте. Темнота таяла, сходила на нет, проступили в предрассветной дымке деревья и сваленные как попало спасенные вещи. От воды, поглотившей пляж, поднимался молочный туман.

Палатку Борисова смыло, и ее, точно тряпку, теребил и переворачивал прибой, то относя, то вновь выбрасывая на берег. Борисов сошел к воде, придерживаясь за кустарник, дотянулся до нее и выволок на сушу. С палатки бежали ручьи. Ему сильно хотелось курить, но трубка была наверху (и как он не потерял ее в суматохе?), да и табак подмок вместе с сумкой. Обманывая привычку, он сломал веточку, пожевал ее. Веточка горчила, и он с отвращением ее выбросил в воду.

В успокаивающих всплесках бьющихся о берег волн ему прислышались посторонние звуки, будто кто-то ему невидимый в дымке брел по воде.

«Морозов!» — возликовал он, спрыгивая в воду.

— Витя, это ты?! — крикнул он.

— Чего глотку дерешь? Нет, тень отца Гамлета! — отозвался знакомый баритон, и из кисейного марева неясным пятном выплыла фигура Саныча.

— Ты где был? Мы уж все переволновались!

Морозов выглядел невозмутимым. Он шагал по колено в воде, волоча за веревку надувной бот, который ученые считали уже безвозвратно утерянным.

— Не пропадать же добру. Вот… плавать за ним пришлось.

— А что не отзывался? Мы же звали тебя, кричали…

Саныч цыкнул, скривив щеку, и втащил лодку на возвышение.

— А, испугались?! Ничего… лучше ценить будете.

Они поднялись натоптанной за ночь тропе в рощу. Радостно завизжала Ира и повисла на шее Морозова. Саныч растрогался встречей и украдкой смахнул пальцем выступившую слезинку.

— Все нормально! Живой и здоровый! — сказал он и опустился в траву. — Что, братцы-кролики? Осечка вышла с лагерем? Впредь умнее будем… Вот что, время подходит к половине шестого. До девяти утра всем отбой. Думать будем после!

Вода продержалась не более трех часов, после чего стала медленно убывать, отпуская пляж по сантиметру. Туман с восходом солнца потерял свою силу, заволновался и, разрываясь лохматыми клочьями, сполз в море. На мокром песке подсыхали выброшенные волнами растения, шустро перебирая лапками, к морю бочком спешил краб.

Лагерь был разорен подчистую. Ни одна из палаток, кроме скособочившегося шатра Васильева, больше не устояла. Погребок замыло песком, не оставив следа. Упав перед ним на колени, Борисов руками разгребал стекающую жижу, добираясь до продуктов. Консервы не пострадали. Борисов с легкостью рвал размокшую картонную упаковку и, вытаскивая из песочного месива по баночке, складывал подле себя. Испортился хлеб, макароны в бумажном мешке и приправы, что, впрочем, было не так уж и смертельно.

… На спасательный круг, забитый приливом в кустарник, наткнулся Санчес, отправившийся вырубать для палаток новые колья. Он вырвал его из сплетения веток, отнес к лагерю и бросил перед Морозовым.

— Вот, нашел.

Забыв о работе, к ним сбежался народ. Борисов, присев на корточки, стряхнул с облезлого круга колючую морскую траву, пытаясь разобрать название корабля. Надпись на спасательном круге давно не обновлялась, и читалась с трудом.

— Ху… ве… н… туд… — неуверенно, по слогам, прочитал Борисов и уставился на Санчеса. — Хувентуд? Я прав?..

— Да, — с важностью согласился кубинец. — Это название одного из наших крупных островов.

— Откуда круг здесь взялся?

— Подождите! — взволнованно вскричала Ирина, вцепившись ноготками в руку Васильева так, что он даже поморщился от боли. — Помните, что вчера передавала береговая охрана?

— Пропавший катер? — вскинулся Морозов. — Это который исчез в шторм в экранов радарных установок?

— Вовсе и необязательно, — высказал сомнение Борисов. — Мало ли в море всякого барахла плавает?

— Вы несносны, Кирилл Леонидович!.. Всему находите отговорку! Что, если действительно люди попали в беду? Быть может, потерпели кораблекрушение и нуждаются в помощи, а мы здесь с вами разглагольствуем о пустом!

— Я просто пытаюсь рассуждать логически. В конце концов, штуку эту могло просто смыть во время шторма…

— А как же пропавший катер?! — настаивала на своем Ирина.

Зная, что спорить с женщинами бесполезно, а иногда даже во вред, Борисов в махнул рукой — делайте, что хотите! — и отошел в сторонку.

— Вот тут Кирилл Леонидович пытался размыслить логически! — захлебывалась эмоциями Ира. — Я не против, давайте… Начнем с фактов! Факт номер один — это сильный шторм, — она отогнула мизинец. — Такой силы, что ни пограничники, ни береговая охрана не имели возможности выслать к нарушителю наряды. Он ведь нарушитель, верно, раз уйти стремился в нейтральные воды?

Скрестивший на груди руки Санчес согласился с ее аргументом.

— Факт второй и такой же неоспоримый — наличие самого катера нарушителя. В третьих, его исчезновение с радаров! Скажите Санчес, в каких случаях такое возможно?

— Только если катер воспарил в небо или, наоборот, ушел ко дну.

— Видите?! — воскликнула Ирина, демонстрируя уже три пальца. — И, напрягите память, где он пропал?.. Вам и пятый козырь нужен? Вот он, — она обличительно показала на валяющийся на песке спасательный круг. — Так чего же вам еще?..

— Убедила! — нахмурил брови Морозов. — Только что ты предлагаешь? Плюнуть на нашу миссию и заняться спасательными работами?

— А это, Виктор Саныч, смотря что вам дороже: жизнь человека или мифический клад?

— Деточка! — позлорадствовал за ее спиной Борисов. — Я впервые слышу от вас несвойственный скепсис по поводу экспедиции…

— Я вам не деточка! — вспыхнула до корней волос Ирина. — И я считаю, что жизнь человека стоит любых сокровищ!