— Слава Богу, я наконец нашла.

Изобел повернулась, держа в руках два небольших узелка. Лицо ее сияло улыбкой.

Тристану захотелось вскочить и, схватив Изобел в объятия, повалить на кровать.

— Да, слава Богу.

— Здесь хлеб и сыр, — весело объявила Изобел, забираясь обратно в постель.

Тристан кивнул, не сводя глаз с ее гладкого бедра.

— Ты голоден?

Он улыбнулся, удобнее устраиваясь на подушках:

— Я всегда голоден, если передо мной еда, приготовленная твоими руками. Боюсь, что, когда стану жить с тобой, растолстею.

— Я позабочусь, чтобы этого не случилось. — Изобел бросила на него лукавый взгляд из-под ресниц, и по телу Тристана прокатилась волна жара. — Вот уже десять лет как я кормлю братьев своей стряпней, но они не растолстели.

— Кто научил тебя готовить?

— Мама. Мне было столько же лет, сколько сейчас Тамасу, когда ее не стало, и я успела многому у нее научиться. Я любила наблюдать, как она готовит. Мама рассказывала мне о специях и о лекарственных свойствах растений.

— Тебе ее не хватает?

— Конечно. — Изобел печально вздохнула, вспоминая нежный голос и сияющую улыбку матери. — Мы никогда не перестаем тосковать по родителям, которых уже нет с нами.

— Это верно. — Тристан закинул руки за голову и сомкнул веки. — Я хотел бы съездить во Францию и увидеться с тетей Анной.

— С женой Роберта?

— Да. — Тристан открыл глаза. — Она в монастыре. Мне хотелось бы увидеть ее снова. — Он посмотрел на Изобел и улыбнулся: — Твои волосы такого же цвета, как у нее.

— Тетя тоже была тебе близка, как мать?

Тристан покачал головой:

— Моя матушка никогда бы этого не позволила. Она ни за что в этом не признается, но я всегда был ее любимцем. Думаю, потому что я напоминал ей брата.

— Она возненавидит меня, Тристан.

Голос Изобел дрогнул, и Тристан нежно обнял ее за плечи:

— Нет, милая, я этого не допущу. — Дьявол, ему вовсе не хотелось об этом думать. — Иди ко мне, любимая.

«Терпение — важная добродетель», — сказал себе Тристан и, уложив Изобел на бок, приник к ее теплой спине. Ему пришлось повторить эту фразу не меньше дюжины раз.

Обняв Изобел, он прижался бедрами к нежным округлостям ее ягодиц.

— Все будет хорошо, — пообещал он, поглаживая ее грудь.

Поцеловав пышные волосы Изобел, он отвел в сторону густые рыжие пряди и коснулся губами ее затылка. Изобел повела бедрами, и Тристана пронзила дрожь. Плоть его пылала огнем.

— Осторожнее, любимая, — простонал он, отстраняясь от ее жаркого тела. — Знаю, тебе все еще немного больно, но иногда я бываю безжалостным негодяем.

— Я в это не верю.

Нежный смех Изобел ободрил Тристана. Она не остановила его и не отпрянула, когда он прильнул к ней теснее, обхватив рукой бедро.

— Я хочу обладать тобой снова, Изобел.

Если бы она отказалась, Тристан безропотно подчинился бы, ведь он вовсе не хотел причинить ей боль. Но Изобел повернула голову и потянулась губами к его губам. Когда ее язык коснулся его губ, Тристан не смог совладать с собой. Он потерся разгоряченной плотью о ее ягодицы и с глухим стоном ответил на поцелуй.

Его ладони скользнули под тонкую ткань рубашки, прикрывавшей Изобел. Тепло ее кожи пробудило в Тристане исступленное желание прижаться сильнее, проникнуть в ее жаркую глубину, слиться с ней воедино. Его руки обняли ее мягкий живот, двинулись вверх, обхватили упругую грудь. Когда его пальцы сжали тугие соски Изобел, она негромко вскрикнула, выгибая спину.

Он замер, чувствуя, как жарко пульсирует его налитый силой жезл. Тристан не мог больше ждать. Дыхание Изобел участилось, стало прерывистым. Пробудившееся в ней желание воспламенило Тристана, ему показалось, что плоть его вот-вот взорвется. Разведя ноги Изобел, он проник в ее влажную обжигающую глубину. Изобел сдавленно вскрикнула, и Тристан вновь напомнил себе о терпении. Его бедра медленно выгнулись, прижимаясь к ее ягодицам.

— Мы словно созданы друг для друга, да, любимая? — хрипло шепнул он и, лизнув мочку ее уха, нежно сдавил зубами.

— Ты слишком большой.

— А ты тугая и горячая.

Застонав, он теснее прильнул к ней, ладонь его скользнула по ее бедру и легла на лоно. У Изобел вырвался прерывистый вздох. Тело ее напряглось, затрепетало. Тристан медленно отстранился и вновь сделал выпад, сжимая ее в объятиях.

— Тристан, я…

Он закрыл ей рот поцелуем, нежно лаская ее плоть, наслаждаясь каждым движением, каждым неспешным выпадом, чувствуя, как тело ее становится мягким и податливым, пока звенящая волна блаженства не захлестнула их обоих.

Утомленные, обессиленные, они лежали молча, улыбаясь друг другу в темноте и обмениваясь поцелуями.

— Мы всегда будем счастливы, Тристан? — спросила Изобел чуть позже, не размыкая объятий.

— Да, всегда.

Он об этом позаботится. Изобел будет любить его так же сильно, как братьев, и даже сильнее.

— Я хотела бы тебе верить, но твоя семья…

— Изобел, я не смогу стать тем, кем мечтал, если в моей жизни не будет тебя.

— Но разве ты сможешь достигнуть своей мечты, если не будешь верен семье?

Тристан крепче прижал к себе Изобел и вдохнул запах ее волос. Он действительно предал свою семью, полюбив дочь врага, как когда-то сэр Тристан предал своего короля, полюбив прекрасную Изольду. Неужели и их с Изобел ждет такая же трагическая судьба? Нет, он этого не допустит. Надежда всегда остается.

— Я же говорил тебе, любимая, что моя семья готова забыть вражду. Черт возьми, в конце концов, это не ты убила графа Аргайлла.

Изобел застонала, словно от боли. Тристан нежно обнял ее, проклиная себя за несдержанность. Ему следовало проявить терпение, обуздать свою страсть.

— Тристан, я…

Стук в дверь заставил Изобел испуганно замереть. Кровь отлила от ее лица.

— Тристан, это Камерон. Сестра с вами?

Вырвавшись из рук горца, Изобел вскочила с кровати.

— Скажи ему, что ты меня не видел! — прошептала она, поспешно натягивая платье.

— Да, она здесь, — отозвался Тристан и подмигнул в ответ на разъяренный взгляд Изобел. — Подожди минуту, я сейчас открою.

Изобел в ужасе округлила глаза.

— Не могу же я открыть дверь в таком виде, — пояснил Тристан.

Он развел руками, демонстрируя свою наготу, и проказливо ухмыльнулся, когда Изобел покраснела как вишня. Натянув бриджи и сапоги, он с сожалением посмотрел на Изобел, успевшую надеть платье.

— Входи, Камерон, — произнес он, отворяя дверь.

— Где Тамас? — обеспокоенно спросила Изобел, когда брат вошел один.

Камерон не ответил. Он хмуро разглядывал смятое платье сестры, надетое поверх рубашки Тристана.

— Тамас внизу, вместе с Энни, — пробурчал он, отвернувшись, чтобы не встречаться глазами с Изобел и не видеть ее пылающего лица. — Мы… мы хотели кое-что вам сообщить.

— Мы тоже, — вмешался Тристан, желая спасти сгоравшую от стыда девушку. — Я попросил Изобел стать моей женой, и она согласилась.

Лицо Камерона осталось угрюмым. Подняв голову, он снова окинул взглядом смятый наряд сестры. «Проклятие, как мне объяснить ему, почему я не смог ждать?» — мысленно упрекнул себя Тристан.

— Мы найдем священника как можно скорее.

Кам наконец улыбнулся и коротко обнял горца.

— Эта новость мне нравится.

Похлопав Тристана по плечу, Кам подошел к сестре и заключил ее в объятия. Изобел молча приняла его поздравления. Бледная, трепещущая как натянутая струна, она едва стояла на негнущихся ногах.

— У меня тоже есть для вас хорошее известие, — объявил Камерон улыбаясь. — Я попросил Энни выйти за меня замуж, и она ответила согласием.

Тревога Изобел мгновенно сменилась восторгом. Забросав брата множеством вопросов, она усадила его на кровать, чтобы обсудить планы свадебного торжества.

— Давайте отпразднуем наши две помолвки, заказав лучшее вино в этом трактире, — предложил Кам, вставая.

Тристан весело рассмеялся:

— Найти в этой дыре хорошее вино можно, разве что изготовив его самим.