В отличие от своего противника Тристан превосходно владел мечом. Клинок мелькал в его руках, сверкая в лучах солнца. Мечи скрестились в воздухе, и Алекс не устоял на ногах — так силен был удар горца. Тристан терпеливо подождал, пока его обидчик поднимется и приготовится к бою, а затем обрушил на его клинок свой клеймор. От сокрушительного удара в воздух взметнулись искры. С каждым выпадом Фергюссону приходилось отступать. Тристан легко мог изрубить противника на куски, но ни разу его не ранил. Мощными ударами меча о меч он заставлял Алекса падать на колени. Сталь громко клацала сталь, пока наконец одним стремительным движением Тристан не выбил оружие из рук брата Изобел. Меч Фергюссона упал в траву.

Толпа приветствовала победителя радостными криками, кое-кто призывал его завершить поединок, прикончив врага. Встретив взгляд Изобел, Тристан слегка кивнул, давая ей понять, что пощадил Алекса ради нее.

Покинув арену, он вернул отцу меч.

— Молодец, — пророкотал глава клана, хлопнув сына по спине.

Тристан улыбнулся, довольный и немного удивленный тем, что отец не потребовал от него вместе с другими пролить кровь Фергюссона.

Он отыскал глазами Изобел. Она стояла возле барьера рядом с братом, прикладывая платок к его разбитому носу. Тристан не слышал, что Изобел говорила Алексу, но, судя по ее разъяренному виду, ей не терпелось вправить брату нос, а затем сломать его снова. Отчитав Алекса, она отправила его во дворец в сопровождении Камерона, а затем обвела глазами толпу. Встретив взгляд Тристана, она чуть склонила голову, словно благодаря горца за то, что тот сохранил жизнь ее брату. Потом отвела взгляд и направилась прочь.

— Здесь леди Хартли, — поспешно выпалил Тристан, объясняя семье свой внезапный уход, и торопливо ускользнул, прежде чем кто-то успел его удержать.

Пока Изобел не скрылась в глубине садовой аллеи, он шел, не ускоряя шага. Едва она исчезла за деревьями, он быстро догнал ее.

Изобел летела вперед легкими быстрыми шагами, не обращая на Тристана ни малейшего внимания. Но он не собирался с этим мириться.

— Приветствую вас, мисс Фергюссон. — Тристан шагнул на дорожку, преградив Изобел путь. — Боюсь, сегодня ночью вы убежали не попрощавшись.

Изобел замерла, настороженно глядя на Тристана. Его взгляд скользнул к вырезу ее платья и задержался на вздымающейся груди. Боже, как ему хотелось припасть губами к этой белоснежной коже, ощутить ее нежный вкус!

— Меня ждут братья. Пожалуйста, позвольте мне пройти.

Без тени смущения Тристан поднял глаза и отступил в сторону.

— Значит, вы все еще сердитесь на меня за тот поцелуй? — усмехнулся он, шагая рядом с Изобел. — Я хотел лишь…

— Я глубоко ценю, что вы сохранили жизнь моему глупому брату, но никогда больше не заговаривайте со мной о поцелуях, или я вас снова ударю.

— Проклятие, не думал, что мой поступок так ужасен. — Тристан прогнал с лица улыбку и изобразил серьезную мину, когда Изобел остановилась и повернулась к нему, гневно сверкнув зелеными глазами.

— А что вы думали?

Воинственный взгляд и свирепо нахмуренные брови Изобел заставили бы более трусливого мужчину вежливо ретироваться, бежать от битвы, которую он так опрометчиво развязал, но Тристан бесстрашно ринулся в бой. Его влекло к этой девушке.

— Думаю, это ваш первый поцелуй. Вполне понятно, что ему недостает совершенства.

Изобел надменно вздернула подбородок, ее пухлые, красиво очерченные губы сжались, а ноздри гневно раздулись. Она походила на великолепную необъезженную кобылу, норовистую, не знающую усталости. Тристан с восхищением пожирал ее глазами.

— Я бы с радостью, в меру своих скромных сил, помог вам овладеть этим искусством.

Судя потому, как вспыхнули щеки Изобел, она готова была влепить Тристану новую пощечину, а может быть, даже пустить в ход кулаки.

— Я скорее дам бросить себя в котел с кипящей смолой, чем позволю вам снова поцеловать меня. Ваши поцелуи ненавистны мне, как ненавистны вы сами, Макгрегор.

— Меня зовут Тристан, — мягко возразил горец, желая заставить ее вспомнить любезного незнакомца, что встретился ей в саду. — И если бы нам не помешали минувшей ночью, я сказал бы вам, что не одобряю поступков моих родных.

Изобел язвительно рассмеялась. Ее зеленые глаза полыхнули гневом.

— Вы сын дьявола.

— Но воспитывал меня не отец.

Изобел не слышала его, а может быть, просто не придала значения его словам. Ее губы скривились в злой усмешке.

— Давайте-ка объяснимся начистоту раз и навсегда. Какую бы гнусную цель ни преследовали вы, пытаясь завоевать мое расположение, вам это не удастся.

Тристан знал, что Изобел права. Времени, проведенного в Уайтхолле, явно не хватит, чтобы затащить ее в постель. Теперь он понимал, почему так отчаянно желает эту девушку. Он хотел пробудить в ней ответную страсть, заставить ее стонать от наслаждения.

Его гнусная цель? Да, всякий раз, встречая соблазнительную девушку, он мечтал овладеть ею. И Изобел не была исключением.

Но с ней все было иначе. Она ненавидела его за то, что он Макгрегор, а не потому, что верила слухам о нем. Впервые в жизни Тристан не чувствовал уверенности, что сможет изменить чье-то мнение о себе, и все же был полон решимости попытаться.

— Изобел! — Он поймал ее запястье, не давая уйти. — Неужели желание убедить вас, что я не дикарь, вы называете «гнусной целью»?

— Я лишь спрашиваю себя, почему вы стараетесь в чем-то меня убедить, — резко бросила Изобел. — Мы с вами враги. И ни одно ваше слово или поступок этого не изменят.

— Возможно, вы правы. — Слова вырвались у Тристана прежде, чем он успел их обдумать. — А может быть, именно мы с вами могли бы положить конец ненависти и боли.

Губы Изобел презрительно скривились, брови насмешливо изогнулись.

— Вы снова предлагаете мне свою помощь?

— Да, — подтвердил Тристан.

— И вы хотите, чтобы я поверила, будто вы искренне желаете установить мир между нашими семьями?

Он действительно этого хотел. По множеству причин, которые предпочел бы не называть ей.

— Я смогу убедить вас, если вы дадите мне возможность это доказать.

Зло рассмеявшись, Изобел высвободила запястье.

— Став моим любовником?

Тристан отступил, позволяя ей пройти.

— Став вашим другом.

Изобел остановилась и обернулась. Тристан замер. Не зная, какое решение она примет, он готовился встретить спокойно любой вердикт.

В золотистых лучах солнца, пробивавшихся сквозь деревья, рыжие волосы Изобел казались сотканными из света и пламени. Но за этим живым огнем скрывался лед.

— Дружба означает доверие, а я никогда не смогу вам доверять. В действительности, — сжав кулаки, Изобел шагнула навстречу Тристану, — сама мысль о том, что мы можем стать друзьями, кажется мне оскорбительной. Если вы на это надеетесь, значит, не понимаете, что отняла у нас ваша родня.

Тристан открыл было рот, чтобы возразить, но Изобел остановила его нетерпеливым жестом:

— Вы говорите о ненависти и боли, но вам не приходилось видеть, как ваш брат копает могилу отцу. Вашей сестре не нужно было думать, чем накормить семью, ее братья не страдали от голода; она не лежала ночами без сна, страшась за их жизнь, потому что все покинули вас, когда во главе клана остался мальчик. Сколько раз враждебные кланы, прознавшие о том, что вы остались без защитника, нападали на вас и разрушали все, что вам удавалось создать тяжким, непосильным трудом? Ваши родичи отняли жизнь у моего отца, но это не все. Они обездолили меня и братьев. И вам этого мало. Чего еще вы хотите?

Тристан ответил мгновенно. Прежде он мало с кем говорил с подобной искренностью.

— Простите меня. Я вовсе не желал выказать неуважение к вашему горю, я хотел лишь заверить вас, что не все Макгрегоры мыслят одинаково.

Изобел попятилась, когда горец сделал шаг вперед. Недоверие в ее глазах сменилось холодным презрением.

— Если вы говорите правду, то предаете свой клан, и это предательство куда страшнее, чем тайная встреча со мной. Так зачем же мне «друг», не способный хранить верность даже собственной семье?