Из страны ароматной и лунной

Кто-то звон мне родимый донес –

Всколыхнулись души моей струны

И гирлянды причудливых грез.

Меня светлым венком окружила

В ореоле серебряной мглы –

Возвратилась ко мне моя сила,

Закричали победно орлы.

Этот звон – не созданье больного ума:

Для меня он отчетливо слышен,

И я знаю, что призрачна тьма,

Что я звоном спасен и возвышен.

*

Как будто бы я погибаю: все дальше отходит всем

видимый мир,

Все меньше волнует, влечет и чарует меня человеческий

пир.

Все громче твержу я: «Как жалки

Вы – люди безжизненных серых домов,

Бесстрастных приличий, уродства весталки,

Рабы обесцвеченных слов.»

Бросайте же камнями слепо и злобно,

Кричите, жалейте… Я вас не боюсь –

Я тоже над вами напевом надгробным,

Как громом небес, разражусь.

Но ваша нора, о презренные люди,

Не скоро вас ждет – она вся впереди.

Теперь утону в созидательном чуде

И дам отдохнуть наболевшей груди.

Ангелов лики исчезли, Демонов скрылись обличья:

Медленно кутает душу мертвый туман Безразличья.

С сумраком бархатным слиты Счастье таящие дали –

В душу безжалостно смотрят темные очи Печали.

Вяло, беззвучно катятся волны изведанных дум,

Дикой, безбрежной тревогой скован измученный ум.

Сердце тоскует, сжимаясь… Близится час роковой!

Гулко пробьет он… Нахлынет мертвенно тихий прибой:

Ангелов нежные лики, Демонов черных обличья

Страшной завесой покроет мертвый туман Безразличья.

Мои грезы осенняя ночь родила,

Их морская пучина крестила,

Им холодная Смерть красоту придала

И их Вечность сама окрылила.

Мне восторгов людских непонятен язык,

Бодрый смех мое сердце терзает:

Кто из бездны Мученья возник, –

Тот вершины Любви презирает.

Кто из бездны Страданья восстал,

Тот не хочет земных утешений

И кто радость Мученья познал,

Тот лишь жаждет все новых мучений.

Они говорят мне, что – в Жизни спасенье.

Что нужно людей полюбить,

Что только в борьбе я найду вдохновенье

И силу о боли забыть.

Но я отвергаю их грубые краски,

Ряды утомительных слов.

Я слышал когда-то крылатые сказки

Те сказки – иных, не рабов.

А те, кто за цепи хватается страстно,

Что скованы Жизнью для них,

Твердит о свободе и счастьи напрасно –

Свобода дана для иных.

Для тех, кто над Жизнью и Смертью смеется,

Кто счастье презренья познал,

Кто с сердцем спокойным волне отдается,

Бесцельно бросаясь со скал.

Кто бродит, безмолвный, по кручам высоким,

Кто в черную бездну глядит,

И всюду бывает всегда одиноким

И Тайну навеки хранит.

Незнакомы мне восторги перед Жизнью и Любовью,

Только холод Отрицанья жжет меня в моей тиши,

Только жалкие осколки, что залиты алой кровью,

Только лишь они способны разбудить покой души.

Страшной злобой Высшей власти суждено мне преступленье,

И не знаю я покоя мирных, радостных утех,

И всегда мне шепчет речи мрачный демон разрушенья,

И звенит в ответ на шепот мой надменный, дерзкий смех.

В сумрак бархатный, синий

Золотые ступени идут.

Красотою таинственных линий

За собой они властно зовут

В сумрак бархатный, ласковый, синий.

Но суровой звучит укоризной

Чей-то голос карающий, медный –

Он проклятьем грозит пред отчизной…

Не пора еще в путь мне победный!

И не время для праздничной тризны,

И не время для тихих молений –

Час упорной, решительной битвы.

И все дальше уходят ступени,

И все тише о счастьи молитвы…

Тают нежно-спокойные тени.

Вновь подвластен я грозному зову –

Взор прощальный бросаю с тоской

И опять надеваю оковы.

О, прости меня, мрак голубой!

Я иду в путь безвестный и новый…

Я много кумиров себе создавал

И жарко молился в ночной тишине,

И чуда я долго, мучительно ждал,

Сгорая в тревожном огне.

Но вдруг налетал грозовой ураган

И в пыль разбивал я кумиров-богов,

И снова я жаждал неведомых стран,

Неслыханных звуков, несказанных слов.

И долго б еще я по свету бродил

В безумном желаньи святоенайти,

Быть может, не стало б ни воли, ни сил,

Быть может, я пал бы на мертвом пути.

Но время настало и – Вечность блеснула

С бесстрастным сияньем в бездонных глазах –

И все, чем болел я, – во мгле утонуло,

И все, что любил я, – распалось во прах.

Теперь мне не нужно молитв и страданий;

Не нужно кумиров, не нужно богов,

Не нужно мне вечных, бесплодных скитаний

И шумных восторгов, и радостных слов.

Я Вечности взглядом навек очарован,

Я жажду все больших и больших глубин,

В броню Безразличья я крепко закован –

Теперь я вне Жизни, теперь я один.